Мораль... Слово, въевшееся в нас с самого детства. То, к чему пытались приучить нас сперва наши родители, потом воспитатели, учителя, наставники, в общем, окружающие нас всю жизнь люди, в массе своей именуемые Обществом. И вот эта самая общественная, общепринятая мораль скрепляет межчеловеческие отношения, не даёт индивидуумам перегрызть друг другу глотки. Потому что, внедрённая в сознание усилиями поколений, призвана подменить собой инстинкты животные, зачастую противоположные по природе своей всему идущему извне, даже с самыми благими намерениями. Со временем, конечно, с приобретаемым жизненным опытом, мы учимся находить баланс между этими конфликтующими процессами внутри своих нестойких к соблазнам организмах. Появляется своя, личная, чуть подправленная под индивидуальные настройки, мораль. Отличающаяся от общей. Порой даже кардинально с ней не совпадающая. И тогда оценки происходящего могут существенно разниться с прописными аксиомами. И опять же, всё зависит от конкретных сиюминутных условий, обстоятельств. Мир вокруг или война. Зима или лето. Ночь или день. И настроение! Все наши сейчашние суждения в основном идут от настроя, от бодрости или усталости духа. Или просто левая пятка зачесалась.
Я всё это к чему? Ранджит, старцы племени Нага, да и драконы когда-то, с душевным надрывом, проникновенно поведали нам о тяжёлой судьбе целых рас, не сумевших ужиться на одной планете, пусть даже и такой достаточно приветливой, как Земля. На которой могло найтись место всем. Они даже могли не встретиться ни разу за всю свою историю. Но поди ж ты... Не поделили бескрайних просторов. И всё это сопровождалось истинным геноцидом. Очень знакомо, не правда ли? Человечество развивалось не по таким ли законам? Весь наш путь развития, или деградации, с какой стороны поглядеть, тоже был буквально залит кровью. Но память штука избирательная. И исчезновение целых народов не оставляло царапин на наших нежных ранимых душах. А уж тем более, если нас лично не коснулось, "не в нашу смену" случилось. Не повлекло персональной ответственности. Не зацепило. И, возвращаясь к вопросу морали, мы однозначно не могли определить, кто был "хорошим" с точки зрения летописцев, а кто откровенным плохишом. Анналы пополняют люди, а оны склонны давать субъективные оценки. Поэтому, даже относясь с симпатией к тем, кто сейчас для нас был "положительным персонажем", однозначной, необсуждаемой жалости, их повествование не вызывало. Оно жгло их души. Тяготило их умы. Но, вспоминая расхожее выражение, это была "не наша война". Да, рептилоиды и нам попортили немало крови, едва нас самих не стерев со страниц нашей летописи. Но у них были свои резоны. Они тоже защищали свои интересы, сферы жизни, и боролись за существование своей персональной расы. Но, тем не менее, то, что случилось ещё до отлёта драконов в их обетованные небеса, потрясло моральные принципы людей, собравшихся для проводов.
После открытия перехода в небе, все впали в некую эйфорию, что всё уже закончилось, мы проделали труднейший путь, чтобы Сэл и его друзья наконец-то обрели новую родину. Как пишут школьники, завершая свои сочинения, за что их ругают учителя русского и литературы: "Мы были усталые, но довольные". Враг повержен. Справедливость восторжествовала. Вот-вот будет разрезана алая ленточка, и под торжественный туш, а может и "Прощание славянки", праздничные колонны радостно пересекут черту, отделяющую их от благоденствия и процветания. Их там встретят радостные сородичи, поднимут на руки (или на лапы, у кого что), и понесут в светлое будущее. А здесь все те, кто им препятствовал, будут примерно и показательно наказаны, в назидание всем, кто злонамерится, посягнёт, и преступит. Но, тысяча каракатиц нам в глотку, никто и не подозревал, что это случится ТАК...
Канонерку, на железной палубе которой остались семеро пленённых ящеров, уже тросом зацепили за корму барка наших спасителей, чтобы отбуксировать её на военную базу. Рептилоиды лежали смирно, "мордами в пол", поэтому их конвоиры, численностью примерно в двадцать смуглолицых бойцов, не особо за ними и приглядывали. Тройной перевес в живой силе расслабляет, усыпляет бдительность. Может, сказалось и отсутствие их командира, который, несомненно, на флагмане бодро докладывал своим боссам о блестяще проведённой операции. И никто не обратил внимания, как один из чешуйчатых перевернулся на спину и завозил под собой связанными лапами. А мы как раз толпой высыпали на воздух, и стали невольными свидетелями... Потом неожиданно этот неспокойный рептилоид оказался свободен от пут. Ну как неожиданно? Для Воинов Кришны - несомненно. Он, как и положено в природе, на четырёх своих конечностях, прижав брюхо к палубе, переместился к своим холоднокровным братьям, вскочил на задние лапы, и принялся поднимать их тоже, выстраивая в шеренгу. Он не освобождал их! А просто ставил рядом, как манекены. Военные индусы зашевелились только после громового окрика Гусева с нашего борта. Начали поворачиваться к пленникам. И увиденное настолько их поражало, каждого по очереди, что они замирали на месте, вместо того, чтобы бросаться на врага. А может просто боялись, потому что уж больно зловеще всё это выглядело. А потом, когда молчаливые, и всё ещё связанные, ящеры наконец замерли мордами к нам, их "командир отделения" очень чётко, по-уставному, через левое плечо, повернулся кругом. И даже изобразил отдание чести. Это приветствие относилось к старейшинам, что вплотную стояли к леерам, во все глаза уставившись на происходящее. И они... скорбно опустили морды. Что послужило, видимо, сигналом, или одобрением, или пониманием. Или всем вместе.
Мятежному рептилоиду никто и не пытался помешать. Он опять совершил уставной поворот. Подошёл к крайнему собрату. Тот кивнул, смежил свои веки, и задрал подбородок к небу. Ящер со всех сторон был покрыт роговыми наростами, которые играли роль брони. А вот горло, открытое сейчас напоказ, всё в мягких кожистых складках, до омерзения противных на вид, всех оттенков зеленовато-жёлтого цвета, судорожно взрагивало, вибрируя словно студень. И вот в эту незащищённую мякоть его командир, почти без замаха, на все десять сантиметров длины вонзил растопыренные когти. С треском и тошнотворным всхлипом прорвалась кожистая плоть. Затем он где-то там внутри глотки своего солдата сжал кулак, и резко выдрал его обратным движением. Держа в горсти ошмётки слизи, каких-то жил, шевелящихся ещё в предсмертной судороге, похожих на щупальца, брызгающих чем-то чёрным и тягучим. И всё это в полной тишине, ибо мы онемели от ужаса. Инквизитор опустил лапу, разжимая кисть. Ошмётки посыпались ему под ноги, когда он сделал шаг к следующему замершему в строю смертнику. И только сейчас колени казнённого рептилоида подломились, и он рухнул на раскалившееся от солнца железо, с глухим перестуком роговых пластин. Экзекуция повторилась со вторым обречённым. Треск, хруст, влажный шлёп, дробный стук. шесть тел рядком лежали головами на восток, заливая палубу сверкающей в лучах светила жижей. Словно расточительный кок выплеснул им под спины шесть вёдер чёрной икры. Палач и сам был забрызган с ног до головы. Когда он повернулся к нам и его глаза пыхнули желтизной из глубоких тоннелей, мы инстинктивно отшатнулись - так он был страшен. А затем...
Как потом нам, проблевавшимся, на грани обмороков и истерик, ошеломлённым, объясняли их старейшины - наги наказали себя за то, что не справились с миссией спасения. Они не уничтожили врага, не уберегли потомства, подвергнув свой род прерыванию. И, по их убеждениям, больше не имели права жить...
А затем командир, сообразно общепринятой у них, а может и своей личной морали, задрал морду кверху, издал жуткий то ли рёв, то ли рык, видимо, оповещая своих почивших предков о выполненном долге, и о скорой встрече, вырвал горло и себе. Треск, хруст, влажный шлёп, дробный стук.
В таком настроении не могло быть и речи о весёлом торжестве отбытия наших крылатых друзей в драконье Эльдорадо. На них, на Чёрного и прочих разноцветных, к слову сказать, произошедшее не произвело столь ошеломительного впечатления. И не такое видели они на своём веку. Тем более - наги, их извечные враги. Тем не менее, праздник был подпорчен. Потребовалось время, чтобы привести в порядок обе палубы, а в особенности в порядок наши мысли и души. Человеческие мысли и души. С палубами справились быстрее...
Кирилл всё это время широко открытыми глазами смотрел на трёх сидевших у стены нагов и молчал. В нём по-прежнему жил Человек Древней Крови. Он больше не плакал и даже почти не дышал. Если бы взглядом можно было убивать, все три старика были бы сейчас уже мертвы.
– Си-шуис, ма-ам-м шали, – вдруг проговорил он с болью в голосе, обращаясь к нагам, потом перевёл взгляд жёлтых глаз на Китови и добавил: – Шу ни-ас... Ма-ам-м иоастиш ча...
Китови взглянул на нагов, те ещё ниже опустили головы, тот же, что говорил с Киром на палубе, медленно, старательно выговаривая слова, произнёс с жутким акцентом, растягивая шипящие:
– Он с-смотрел, как умирала его мать... Она велела ему с-спрятатьс-ся и молч-чать... Ч-чтобы было кому открыть путь ос-ставш-шимся...
– Он два раза терял маму, – прошептала я, пряча лицо за спину сидящего рядом со мной Артёма.
Тёмка не ответил, только сжал мне руку.
– Я заканчиваю, – помолчав, проговорил Китови, – прошу вашего внимания ещё на несколько минут...
***
«Наги, поражённые произошедшим, хотели уйти как можно дальше от этих мест. В конце концов они нашли крошечную деревню в самых далёких ущельях среди гор, вершины которых терялись в облаках. В деревне жили люди, которые пока не подвергались атакам воинствующих нагов. Они приняли пришельцев, хотя и не так радушно, как Люди Древней Крови. Но у нагов больше не было ни сил, ни желания искать другого укрытия.
Постепенно они втянулись в жизнь деревни, и некоторые из них, несмотря на свой древний уже возраст, смогли найти себе пару среди человеческих мужчин и женщин и воспроизвести потомство. Постепенно в рождающихся детях становилось всё меньше крови нагов и всё больше крови людей, так что спустя некоторое время потомки скитальцев ничем не отличались от людской расы. Но имя своих предков они сохранили – так на этом свете появилось племя нага.
Но четверо из беглецов сохранили свою расу неизменной. То были двое мужчин и две женщины. Их дети сохранили облик и убеждения истинных нагов. Тех, что жили в мире и согласии с другими расами. Они обустроили крошечное поселение в стороне от деревни людей и завели там своё хозяйство, проживая в уединении целые века...»
***
Китови снова замолчал, словно ушёл в себя. Мы не торопили его. И никто не заметил, что Ранджит уже пришёл в себя. Он легко поднялся с дивана, на который его уложили Водолаз и Гусев, и подошёл к Китови.
– Позвольте мне закончить историю, друзья мои, – кшатрий слегка улыбнулся, – Тарра, живший дольше всех существ в этом мире, знал о потомках нагов. И он сообщил им о том, что Драконы и Змеи готовы уйти в свой мир и намерены забрать с собой будущих, тех, кто сможет возродить расу нагов. К этому дню в мире осталось лишь три нага, остальные же прекратили свой земной путь. Эти трое пришли сюда, чтобы отправиться вместе с будущими и вырастить их в тех традициях, в которых принято было растить юных нагов в те давние времена, когда Фах-Те-Штур ещё не завладел их разумом.
– Наверное, вопрос несвоевременный, – Борский смущённо почесал кончик носа, – но... Как вам удалось вернуться, Ранджит? Ведь вы говорили, что путь к Храму Сэла – это дорога в один конец...
– Верно, – Ранджит снова улыбнулся, – такой должна была стать дорога для Тарры, ведь только для этого он прожил такую долгую жизнь. Если бы она не оборвалась столь неожиданно, Тарра остался бы там, у подножия Храма. Но мой путь не завершён. Если позволите, я расскажу вам об этом позже. Сейчас мы должны закончить начатое и попрощаться с нашими друзьями. Они уже готовы покинуть нас.
Вслед за Ранджитом мы вышли на палубу. Драконы уже снова покачивались на волнах у самого борта "Летучего", придерживая свои корзинки. Четверо драконов уже не смотрели на нагов с прежней подозрительностью, похоже, Чёрный Сэладон рассказал им историю этой троицы. Что ж, в самом деле, если всё это правда, то, наверное, будет лучше, если маленьких нагов будут воспитывать старые наги, а не драконы. По крайней мере, если у малышей возникнет вопрос, почему их предки были уничтожены, старые наги смогут лучше ответить на него.
Три нага приблизились к Кириллу и снова опустились на одно колено.
– Шиат-си-аша, чали, – хор трёх голосов прозвучал скорбно и сурово.
– Си-шиат, – так же скорбно и сурово проговорил Кирилл и коснулся рукой трёх склонённых перед ним голов.
После этого Кир отступил от нагов и взглянул на нас – его глаза стали прежними, память Человека Древней Крови покинула тело и разум мальчика. После того, как он нашёл в себе силы простить…
Благодарно склонив головы, все пять драконов подняли вверх огромные крылья в знак прощания...
– Как стало известно, что трое были убиты? – поинтересовался Игорь, кажется, больше для того, чтобы заполнить возникшую паузу.
– Это и не скрывалось, – объяснил Китови. – Останки убитых были сложены в походные мешки и разнесены по домам, где они жили. Фах-Те-Штур сам объявил, что они не покорились его воле и были наказаны.
– Почему наги не пытались защищаться? – снова спросил Игорь.
– Они пытались, – кивнул Китови. – Но Фах-Те-Штур выходил из уничтоженного нага, выедал другую душу и заселялся в новое тело... Я рассказал вам о том, как развитая и миролюбивая раса превратилась в расу воинствующих убийц. Я не собираюсь оправдывать их. Возможно, они могли найти способ избавиться от влияния пришельца. Не мне судить с высоты прошедших лет, почему они не смогли сделать это... Если позволите, я продолжу.
***
«Наги стали жить вместе с Людьми Древней Крови. Шли годы. Войны, начатые нагами, захватили почти весь мир. Более не было добрососедских отношений между расами. Лишь Люди Древней Крови и их друзья – Драконы и Змеи старались сохранить нейтралитет. Но это им не удалось, и они оказались втянутыми в войну между нагами, мангусами и людьми. Людьми – теми, что не смешали свою кровь с иными расами. Драконы и Змеи были достаточно сильны, чтобы уничтожить своих врагов, но они не решились этого сделать, не считая себя вправе лишать жизни других существ, пусть даже и настроенных враждебно.
Они хотели уйти, найти пустые, незаселённые земли и начать там новую жизнь. Гонцы были отправлены во все уголки мира, но они вернулись ни с чем. И тогда Драконы и Змеи решили создать свой мир, и после долгих и упорных трудов, которые то и дело прерывались нападениями нагов или мангусов, дело было сделано. Драконы и Змеи звали Людей Древней Крови уйти с ними, но те отказались. Они любили своих кровных братьев, но ещё больше они любили свои родные места и надеялись, что войны всё же закончатся. Тогда Драконы и Змеи передали Людям Древней Крови знание, как открыть двери в их новый мир, если те передумают и захотят присоединиться к своим кровным братьям...
Был проведён специальный ритуал, и Драконы, подхватив Змей, исчезли в открывшемся в небе коридоре... Спустя некоторое время стало известно, что отряд из пяти драконов и двух змей, один из тех, что были отправлены на поиски новых земель, задержался и не смог уйти со всеми. Было решено, что ритуал открытия будет повторён. Условившись о времени, отряд отправился в последний рейд, дабы убедиться, что в этом мире не осталось больше их соплеменников, которые хотели бы уйти в новый мир. Люди Древней Крови остались без защиты, и скоро были атакованы врагами. Наги в страхе, что Фах-Те-Штур уничтожит их, покинули селение Людей Древней Крови, но не успели уйти далеко. Воинствующие наги напали на золотоволосых и, несмотря на отчаянное сопротивление, уничтожили всех. Но, убивая золотоволосых, наги требовали, чтобы те отдали им знание, дабы Фах-Те-Штур смог получить не только души оставшихся в этом мире, но и души Драконов... Золотоволосые умирали под пытками, но не раскрыли тайну.
А полтора десятка нагов, которые много лет пользовались гостеприимством этих людей, смотрели на бойню из своего укрытия, так и не решившись прийти на помощь тем, кто считал их своими друзьями. Только когда воины ушли ни с чем, они нашли в себе силы приблизиться к полю боя. Все дома были разрушены, все Люди Древней Крови мертвы. Но из-под развалин одного из домов до нагов донёсся слабый стон. Они разобрали руины и обнаружили мальчика лет восьми. Он был жив, и на его теле не было серьёзных ран, только ссадины. И он видел всё, что произошло с его народом...
Нагам пришлось связать ребёнка, потому что он бросался на них как дикий зверёныш. Он обвинял их в убийстве, обвинял в трусости... И он звал маму... Наги с трудом справились с мальчиком и отправились в новый путь. Им уже было известно, что неподалёку от селения Людей Древней Крови жили люди. Наги решили, что люди смогут вырастить мальчика, если смогут скрыть его расу. Надежда нагов оправдалась, и люди приняли ребёнка. Больше того, они приняли и нагов, предложив им остаться. Но наги ушли, дабы ребёнок, последний Человек Древней Крови, мог расти не видя тех, кого считал отныне своими врагами. Уходя, они видели, как вдалеке, над разрушенным селением, кружат пять драконов...»
Едва мы разместились в кают-компании, едва Капитан успел переброситься несколькими словами с Китови, как снаружи раздался шум. Мы встревоженно подскочили, но почти сразу всё стихло, и мы вернулись на свои места. Капитан, однако же, кивнул Андру, и тот выскользнул за дверь. Через несколько минут Водолаз вернулся. С помощью Гусева, который выглядел гораздо лучше, чем в тот момент, когда мы оставили его на попечение Ангела, Андр внёс в кают-компанию... Ранджита. Индиец был бледен и неподвижен, и я решила, что он мёртв, ведь не зря все слова, которые он говорил перед тем, как отправиться с Сэлом, звучали как прощание.
– Он живой! – сообщила Ангел, вошедшая следом за Гусевым и Водолазом. – Чёрный вылетел из круга, где мы стояли, и вынес его. Сказал, что не хочет больше жертв и что Тарра велел ему вернуть кшатрия людям. И круг закрылся, тот, что на палубе был. А верхний так и остался ещё. А Сэл передал, что верхний круг будет открыт, пока не будет принято решение.
Макс, Игорь, Борский и Алекс подскочили с дивана, на котором они устроились, и генерал с Андром уложили на него Ранджита.
– Какое решение? – спросил Капитан.
– Не имею ни малейшего понятия, – Ангел пожала плечами. – Я ему такой же вопрос задала, но он только головой помотал и на авианосец улетел вместе с остальными драконами.
Сидевшие на втором диване и в креслах потеснились, чтобы все могли устроиться на местах. Три нага сели у стены на пятки на японский манер, выглядели они подавленными и виноватыми, но при этом сохраняли горделивую осанку, полную собственного достоинства. Капитан, Китови и Тура Найнг остались на ногах.
– Я постараюсь быть кратким, насколько это возможно, – Китови почтительно обвёл взглядом нашу компанию. – Мне очень хотелось бы поведать всю историю моих предков, но... Боюсь, мой рассказ покажется вам необъективным, возможно, у вас появится впечатление, что я пытаюсь оправдать поступки древних нагов. Поэтому я решил остановиться только на трёх моментах, – он обвёл нас долгим внимательным взглядом и заговорил...
***
«Много десятков веков назад наги были одной из самых развитых рас, живущих в этом мире. В те далёкие времена все расы сосуществовали в согласии и не стремились поработить или уничтожить друг друга. Но так случилось, что именно наги стали той расой, которая положила конец этому порядку.
Однажды десять учёных-исследователей отправились в горы в надежде отыскать минерал, существование которого им удалось доказать теоретически, и они вознамерились найти его в природе. Свой путь они определили по различным признакам, которые доказывали близость искомой цели. Углубляясь всё дальше в горы, исследователи нашли глубокую и узкую пещеру. По всем подсчётам пещера должна была достигать тех глубин, где мог залегать тот самый минерал. Но, дойдя до конца пещеры, наги нашли не минерал, а свою гибель...
Тот, кого они встретили там, поработил их волю и разум. Трое из них так и не вернулись, они пытались сопротивляться ему, и он приказал остальным растерзать троих непокорных спутников. Семеро нагов уничтожили их, повинуясь воле встреченного. Он выел душу одного из оставшихся и вошёл в освободившееся тело. Душами шестерых он питался в пути, когда отряд возвращался в родные места. Когда они были дома, в телах шестерых нагов оставался лишь по малому клочку души, который был способен лишь выполнять приказы.
Он называл себя Фах-Те-Штур... Выедая души нагов, он превратил их в рабов своей воли. Фах-Те-Штур приказывал создавать оружие, и наги создавали его. Он отправлял их уничтожать соседние расы, и наги подчинялись ему. Если же задача оказывалась невыполнимой, наги уничтожали себя.
Но Фах-Те-Штур не успел пожрать всех, и около трёх сотен нагов смогли незаметно уйти в горы. Они скитались бесконечно долго, большая часть из них погибла в пути. Оставшиеся же – всего полтора десятка выживших – добрались до прекрасной долины, где жили золотоволосые люди с зелёными глазами. Они называли себя Людьми Древней Крови – потомками людей, драконов и змей. Золотоволосые радушно приняли нагов, и те остались жить в долине…»
Глядя на появившихся на палубе рептилоидов, я вспомнил, как корчился под разрядами шокеров Сэл в подземельях Индии. Очередная попытка разжать руки, чтобы разбить круг, в котором мы стояли, снова оказалась безуспешной. "Что будем делать?" – я вопросительно взглянул на Макса. "Драться", – так же взглядом ответил он, тут же переводя глаза на Андра и Капитана. Взгляды наши – Капитана, Андра, Макса, Игоря и мой – пересеклись, мы молчаливо пришли к соглашению и кивнули, давая друг другу понять, что план действия принят. Я сжал руку Морры и тихо предупредил:
– Девочка моя, не сопротивляйся... Просто расслабься...
Она вспыхнула, сердито повернувшись ко мне, но быстро поняла, что к чему, и молча сжала губы. Однако до драки дело не дошло. Хотя, когда один из рептилоидов приблизился к Кириллу, Игорь с трудом удержался, чтобы не напасть на него. Но всё же удержался, и мы в немом изумлении наблюдали весьма эмоциональный диалог нага и Кира... Нет, не Кира... Не Кира, а того, кто только теперь заговорил в нём в полный голос – генетическая память Человека Древней Крови, которая не только воскресила в нём умение говорить на древнем, неведомом уже теперь языке, но и изменила его внешность. Зелёные мальчишечьи глаза превратиись в змеиные и смотрели теперь на стоящего перед ним в виноватой позе нага с упрёком и жестокой ненавистью.
О чём говорил Человек Древней Крови, оживший в Юнге, никому из нас было не понятно. Мы видели только, что он обвинял нагов и, похоже, обвинял обоснованно, имея для того веские причины. И то, как старый наг принимал эти обвинения, подтверждало право мальчика на произносимые им слова.
Драконы, кружащие над нами, не опустились и не нарушили своего строя, только гневно заверещали, когда три нага появились на палубе "Летучего". Но, увидев, что между одним из рептилоидов и Киром начался диалог, замолчали и продолжили своё движение на высоте, лишь поглядывая вниз, словно проверяя, не пора ли им вмешаться.
Как я ни старался, но так и не смог понять ничего из разговора Кирилла и старого нага, да и никогда я не был силён в языках, может быть, Игорь понимал хоть что-то. Но его растерянный взгляд не давал надежды на то, что он сможет передать хотя бы общий смысл наблюдаемой нами беседы. Только в самом конце отчётливо прозвучали два слова – "ма-ам-м", произнесённое с такой мягкостью, с какой может звучать только одно слово в мире, и "чали" – почему-то я понял, что это слово означает "дитя". Почему понял? Скорее всего, просто потому, что мы, будучи едины в течение стольких лет, обменялись какими-то частицами душ и памяти... Неважно... Об этом можно будет подумать потом, потом... Как и о многом другом...
Второй из пришедших нагов также вошёл в круг. Чтобы успокоить Гусева, он вложил в его руку пистолет и приставил дуло ко лбу. Мол, стреляй, видишь, я в твоей власти. Генерал уже не истекал кровью, но сил, похоже у него не было, потому что он даже не пытался встать на ноги. Размозжить голову рептилоида он тоже не стал пытаться, лишь с минуту пристально смотрел в слезящиеся старческие немигающие глаза нага, опустившегося перед ним на колени. И опустил руку с пистолетом. Рептилоид надавил ему на плечо, заставив лечь на спину, положил ладонь на грудь генерала и замер. Пока он колдовал над раненым, третий наг совершил какой-то лишь ему ведомый ритуал, и мы, наконец, смогли выйти из круга.
Лазурная бездна не исчезла при этом, она по-прежнему зияла под нами, в палубе "Летучего", уходя куда-то к самому центру Земли, и её отражение сияло в небесах, где всё так же кружили четыре дракона. Но теперь, увидев, что мы уже не стоим в круге, вся четвёрка медленно снизилась и опустилась на посадочную палубу авианосца, который теперь во всей своей красе величественно стоял на небольшом расстоянии от обоих барков. Три шлюпки с него уже приблизились к канонерке, и моряки в военной форме поднимались на её борт. Выжившие после взрыва ракеты наги даже не пытались сопротивляться.
Китови попросил у Капитана позволения прояснить ситуацию, и тот, хмуря брови, всё же согласился выслушать объяснения предводителя нага и его спутника и пригласил всех пройти в кают-компанию. Я видел, что Капитан с огромным удовольствием приказал бы сейчас сбросить всех этих пришельцев за борт – и Китови с Турой Найнгом, и троих нагов, и вместе с ними экипаж индийского парусника, а также и моряков с авианосца заодно. И всё же он сдержал свой гнев, а я, глядя на него, в очередной раз вспомнил, как постоянно отзывалась о Капитане Оракул – он умный, он всегда поступает правильно, потому что он Капитан!.. А ведь она права, как же она права – выдержке Капитана в данной ситуации мог позавидовать Сфинкс. Незваные гости то и дело оказываются на борту, сам корабль под угрозой, в экипаже разброд и шатание из-за открывшихся фактов и из-за нашей собственной мнительности... И всё же он находит в себе силы сохранять хладнокровие, хотя бы внешне...
В кают-компании стало тесно. И не только из-за количества присутствующих, но и из-за напряжённой атмосферы. Китови подошёл к Капитану, который не стал садиться, и проговорил:
– Капитан, мне придётся объяснить очень многое, я надеюсь на терпение ваше и ваших друзей. Я благодарен всем вам за то, что я смог узнать правду о гибели моего сына и причину краха дела всей моей жизни... Но процветание моего округа – не единственная цель моего существования на этой Земле. Я – нага, и я чту прошлое моего народа. Капитан, я хочу рассказать вам о том, почему я сегодня привёл сюда троих оставшихся. В этом мире нет нагов, кроме этих трёх и трёхсот будущих...
– А те семеро, с канонерки? – усмехнулся Капитан.
– Они уже не наги, Капитан, – Китови покачал головой. – Они – лишь прах нагов...
Рептилоиды сделали несколько шагов по направлению к нашему кругу, но остановились по знаку Китови. Кирилл бился между мной и Игорем, словно всё его тело пронзала судорога. Артём тихо проговорил:
– Девочка моя, не сопротивляйся... Просто расслабься...
"...и получи удовольствие?" – хотела вспылить я, но, взглянув на него, сообразила, что смысл в этих словах был другой. Артём даже не смотрел на меня, он переглядывался с Игорем, Максом, Андром и Капитаном, безмолвно обмениваясь мыслями, знаками, сигналами... И я поняла, что именно он хотел мне сказать. Расслабить мышцы, не сопротивляться никоим образом, когда... когда рептилоиды нападут, и нашим придётся защищаться. Наши руки по-прежнему были соединены, склеены, и любое сопротивление моё, Ангела или Кирилла могло сковать движения сильных и решительных мужчин.
Китови быстро подошёл к Капитану и, не входя в круг, проговорил:
– Простите, Капитан, я надеялся прибыть к вам раньше... Я объясню вам позже.
Три рептилоида приблизились к нашему кругу. Все мы инстинктивно, не сговариваясь, сделали шаг вперёд, сомкнув плечи, но граница бездны под нашими ногами при этом не изменилась, теперь и мы тоже стояли над ней, и внизу была бесконечная лазурная пустота, похожая на ту, что сияла над нами.
Один из нагов что-то прошептал своим спутникам и, пружинисто собравшись, вдруг оказался внутри круга и медленно шагнул к Киру. Юнга вытянулся в струнку и заговорил на том же странном языке, полном шипящих и гласных. Но в голосе его не было ни страха, ни безысходности, только гнев и боль. Он не просто говорил, он обвинял, и стоящий перед ним наг склонял голову, слушая слова ребёнка. Это выглядело неестественно – маленький, взвинченный до предела мальчик, едва достигающий груди своего высокорослого, под два метра, собеседника, гневно обличал его в каких-то прегрешениях. Сейчас, когда рептилоид стоял совсем рядом, было видно, что он совсем старик – его чешуйчатая кожа поблёкла и избороздилась глубокими складками, глаза запали, их блеск потух... И чем дольше говорил Кирилл, тем ниже склонялась голова нага. Юнга с горечью обвинял стоящего перед ним великана, указывал взглядом на драконов и бросал новые упрёки в лицо стоящего перед ним врага. И вдруг голос мальчика прервался рыданием, и я с удивлением поняла, что даже на том неведомом наречии, которым сейчас говорила его генетическая память, слово "мама" звучит так же, как и на любом другом языке мира...
– Шиат-си-аша, чали, шиат-си, – наг опустился перед Человеком Древней Крови на одно колено и повторил: – Шиат-си...
Мы заворожённо смотрели, как наг склонял перед мальчиком голову, а тот гневно смотрел на него сверху вниз, по лицу Юнги безудержно текли слёзы, но глаза оставались жёлтыми с вертикальными зрачками. Кирилла не было с нами – в кругу стоял Человек Древней Крови, у которого было право обвинять в чём-то этих странных существ, схожих с людьми, змеями и ящерами одновременно...
Тем временем второй из прибывших на борт нагов также вошёл в круг. На этот раз я заметила его быстрое движение – он напружинил тело и неуловимым рывком подбросил его вверх, мгновенно преодолев высоту роста человека. Рептилоид подошёл к генералу, по-прежнему стоящему на одном колене в центре круга. Гусев гневно сверкнул глазами на него и попытался подняться, но тут же со стоном снова склонился головой почти к самому артефакту. Наг взял оброненный генералом пистолет, вложил оружие в его руку и приставил дуло к своему лбу. Гусев поднял на него взгляд и с минуту неотрывно смотрел в глаза рептилоида, такого же старого, как тот, что стоял на колене перед Кириллом. Наконец генерал обмяк, бессильно опустив голову, и наг, легко нажав на его плечо, заставил Гусева лечь на спину.
Третий рептилоид медленно побрёл за нашими спинами, не ступая за край образованной нашим кругом бездны. Он останавливался за спиной каждого из нас, произносил какие-то странные слова, совершал непонятные жесты, и шёл дальше. Когда же он достиг того места, откуда начал своё обхождение, мы с удивлением поняли, что наши руки свободны, мы можем наконец отделиться друг от друга.
Ангел тут же бросилась к Гусеву. Рептилоид, склоняясь над ним, водил руками над его грудью, и генерал время от времени тихо стонал. В тот момент, когда Ангел упала перед ним на колени, наг положил ладонь на грудь Гусева, и тот мучительно взвыл от боли.
– Оставь его, тварь! – она попыталась оттолкнуть рептилоида.
– Сиа-ша! – прошипел тот. – Сун-аши-и...
Генерал выгнулся всем телом, на его куртке снова затемнело растекающееся пятно крови, а наг, не обращая внимания ни на Ангела, ни на пришедшего к ней на помощь Андра, по-прежнему держал руку на груди Гусева, пока тот не вскрикнул и не обмяк, словно потеряв сознание. Рептилоид отнял руку от его груди и повернул её ладонью вверх – на ней лежал металлический осколок... тот самый, что поразил Гусева после взрыва ракеты. Наг поднялся на ноги и отступил на шаг. Раненый тут же открыл глаза.
– Ангел... – прошептал он, увидев над собой её взволнованное лицо, – Ангел, не хочу, чтобы ты видела меня... слабым. Мне нужна твоя... – он не решился выговорить слово "любовь" и закончил: – А в жалости я не нуждаюсь...
– Дурак, – всхлипнула Ангел, сжав обеими руками его ладонь, – дурак ты камуфлированный...
А старый наг всё в той же позе стоял перед Кириллом. Двое его спутников подошли к нему и так же опустились на одно колено.
– Шиат-си-аша, чали, – в три голоса проговорили они, склоняя перед Юнгой головы.
Оставив Ангела наедине с генералом, которому явно было гораздо лучше, мы столпились рядом с Юнгой и тремя рептилоидами. Тут же были Китови и Тура Найнг.
– Капитан, позвольте мне пояснить ситуацию, – попросил Китови. – Я рассчитывал, что мы сможем достичь вас до нападения, но перемещение авианосца, даже списанного, потребовало обоснований... Прошу прощения за опоздание. Прибывшие с нами наги не представляют опасности ни для вас, ни для драконов... Пожалуйста, выслушайте меня.
– А те твари, что остались на канонерке? – вмешался Андр.
– С ними разберутся, – кивнул Тура Найнг.
Мы вытянули шеи, чтобы увидеть обездвиженную после взрыва ракеты – до неё также долетели металлические осколки – канонерку. На её борту уже сновали военные, скручивая за спиной руки семерым нагам. Ещё трое лежали на палубе, не подавая признаков жизни, но и над ними суетились люди в форме.
Капитан, быстро переглянувшись с Андром и Игорем, пригласил всех пройти в кают-компанию. Борский и Алекс, отлепившись от стены надстройки, последовали за нами. Ангел и Гусев остались на палубе.
Нападение канонерки запустило круговерть событий, которые сменяли друг друга так быстро, что мы не успевали толком ни удивиться, ни испугаться – все эмоции поочерёдно вспыхивали и тут же, словно застыдившись собственной наглости, тихонько укладывались в уголок сознания, чтобы потом, когда всё закончится, раскрасить наши воспоминания яркими цветами. И чаще других в голове крутилась мысль – а будет ли кому озвучивать эти воспоминания? Не закончится ли существование нашего корабля и нас самих здесь и сейчас, когда мы пришли к самой цели?
Кирилл с серьёзным выражением лица подходил к нам и подтягивал к самому просторному месту палубы, где должен был составиться наш "хоровод". Даже Борский и Алекс, повинуясь его строгому взгляду шагнули к нам, но тут же были остановлены предостерегающим жестом. Оба отошли к надстройке и оттуда наблюдали за нашими действиями – один с дружелюбным интересом, другой – с мрачным нетерпением.
Кир тем временем расставлял нас на палубе как шахматные фигуры, лишь изредка на миг задумываясь. Иногда с его губ слетало непонятное слово "баанд", Игорь на мой вопросительный взгляд шепнул, что слово это означает "узы" на хинди. Я стала следить за тем, в каком порядке нас распределял Юнга. Всё правильно – Ангел стояла между Капитаном и Андром – она провела с ними на борту "Летучего" такую уйму времени, что уже ничто не могло разрушить узы между ними. За другую руку Андра держал Макс – ну ещё бы, сколько технических споров они провели в машинном, сколько усовершенствований двигателя барка напридумывали! С Капитаном же рядом стоял Игорь, и тоже понятно – они вместе выручали корабль, и он оставался нашим благодаря их совместным усилиям. Макс сжимал руку Артёма – оба они были наиболее уравновешенными и трезвомыслящими из призраков, и ослабить отношения между ними пустыми подозрениями было непросто. Кир стиснул ладонь отца. Ну а я держала за руки Тёмку и самого Человека Древней Крови. Что тоже объяснялось очень легко – для Юнги я была одновременно подружкой, заботливой мамой и мудрым советчиком (причём последние две "должности" мы делили с Ангелом на двоих). А Артём... Артём – это мой Тёмка, само собой, что я просто не могла сейчас быть не с ним рядом!
То, что Кирилл выбрал правильный порядок, стало понятно сразу, как круг замкнулся – в сомкнутых ладонях возникло приятное тепло, которое поднялось от кистей рук до локтей. Я хотела слегка поменять положение пальцев, и обнаружила, что не могу этого сделать – моя рука словно приклеилась к ладони Артёма. Страха не возникло, наоборот, стало спокойно и даже немного весело от понимания, что мы всё делаем правильно.
А потом рептилоиды едва не погубили Сэла, только решительное вмешательство Вольки спасло жизнь Чёрного Дракона. Придя в себя после атаки канонерки он, защищаемый остальными драконами, подхватил Ранджита, укутал его крыльями, вытянулся в упитанное веретено и вниз головой ушёл в воду. Четвёрка драконов взмыла в небо, выстраивая собственный хоровод над нашими головами, и медленно закружилась, едва касаясь друг друга кончиками крыльев.
Неожиданно выстрелил индийский авианосец, но его ракета, обогнув нас, так и не смогла добраться до канонерки, которая успела выпустить ей навстречу собственный заряд. Чудовищный взрыв над нашими головами оглушил нас, едва не сбив с ног, драконы в небе забились, но тоже удержали круг. Не знаю, смогли бы мы разъединить руки во время всего этого ужаса, если бы захотели это сделать. Честно – не знаю. Мы даже не пытались. Наоборот, мы сжимали ладони всё сильнее в то время, когда канонерка стреляла в Сэла, когда к нам приближалась индийская ракета, когда она взорвалась над барком. Мы сжимали руки так, словно от целостности нашего круга зависит не судьба драконов и змей, а наша собственная жизнь. Мы не падали на колени, только слегка пригибали головы, чтобы не терять из виду ни поверхности океана, где скрылся Сэл, ни парящих в вышине Морина, Диафани, Лучета и Айвени.
И только когда Гусев влетел в центр нашего круга с драконьим пальцем в руках – недостающим звеном, без которого ритуал не мог совершиться – мы сосредоточили внимание на нём. И поэтому каждый отчётливо видел, как шальной осколок от ракетной боеголовки вошёл в его грудь, как нож в масло, как раз в тот миг, когда он с силой вонзал коготь пальца в доски палубы. Вдруг стало тихо. Гусев не вскрикнул, не дрогнул. Только удивлённо приподнял брови, улыбнулся и слегка качнул головой. Не отрывая руки от артефакта, он удерживал его в вертикальном положении и держался за него сам, словно этой опоры было достаточно, чтобы не упасть, и крупные капли крови медленно просачивались сквозь разодранную осколком куртку.
Ангел рванулась к нему, но Андр и Капитан удержали её в круге. Она закусила губы, чтобы не закричать, не нарушить эту щемящую тишину, быстро зажмурилась, чтобы сдержать выступающие слёзы, и уже не отводила скорбного взгляда от гибнущего генерала, который так ярко и яростно ворвался в её жизнь.
И тут ритуал всё же запустился. Сначала засветился артефакт, его свечение перешло на Гусева, а потом внутри нашего круга появилась пустота, образовалась бездна, в центре которой всё в той же позе стоял (висел?) генерал, опустив голову и наблюдая, как исчезает кровавое пятно на его груди. Торжествующий вопль драконов прорезал тишину, и мы посмотрели вверх. Над нами, над ними сиял потрясающей лазурью круг – небеса открыли наконец для потерянных драконов и змей дорогу в их обетованный мир. И мы присоединили свои радостные вопли к крику летающих наших друзей.
Драконы продолжали кружить, а мы безуспешно пытались разжать ладони. Радость сменилась растерянностью, но мы пока не решались применять силу, чтобы оторваться друг от друга и разрушить круг.
– Эээ... Человек Древней Крови, – Андр взглянул на Кирилла, – можно уточнить, ритуал кончился или как? У нас вроде как раненый тут, помочь бы ему, если всё уже сделано, – он кивнул на замершего генерала.
Все мы посмотрели на Юнгу. Кирилл не ответил Водолазу, только широко раскрытыми глазами смотрел куда-то за его спину. Потом он отступил на шаг и сказал что-то на странном языке, со множеством шипящих и гласных звуков. Глаза Кирилла расширились и пожелтели, зрачки же сузились, превратившись в вертикальные щёлочки, губы сжались и скривились в презрительной усмешке – мальчик уже не был ни человеком, ни призраком, генетическая память заполнила его целиком. Теперь мы повернулись в ту сторону, куда был устремлён полный ненависти взгляд Человека Древней Крови.
Маленький барк приблизился почти вплотную к борту "Летучего", с него на нашу палубу перебросили трап. По трапу на корабль поднимался улыбающийся Китови в сопровождении невозмутимого Туры Найнга. И когда представители человеческого племени нага уже ступили на палубу и склонились в традиционном индийском приветствии, следом за ними по трапу на наш корабль поднялись ещё трое – представители нагов-рептилоидов.
Что было на уме у адмирала, отдававшего команду бортовым канонирам? Канонерка врага ведь дала по тормозам, показывая, что заценила масштаб силы противника. Может выстрел, который наги произвели уже после того, как увидели, кто вписался за нас в этой разборке, убедил индусов в явной враждебности рептилоидов? И морские вояки решили подстраховаться, погасив все очаги сопротивления. При том, что авианосец это не линкор, и не крейсер, мощными калибрами не обладает. Обычно он окружен кораблями поддержки, которые его и оберегают. Пока стая за стаей с его взлётных палуб срывается ударная авиация. Но, очевидно, в этом рейде не планировалось напускать на врага больно жалящие истребители и штурмовики. Не с целым флотом же собирались воевать. Поэтому все воздушные средства поражения покоились в трюмных ангарах. А для острастки и самоуспокоения на борту имелась пара ракетных установок. Одна из которых и сплюнула серебристую крылатую сигару в сторону канонерки. Однако ящеры были далеко не дилетанты, и не в их пользу сложившийся расклад сил не смутил капитана. И он, уже не пытаясь нас расстрелять, решил элементарно прикрыться корпусом Летучего от атак Китови. Мы двигались, но и они не стояли на месте! И взяли курс прямо на барк, дав полный ход своим мощным движкам. Кладя штурвал на параллельный галс.
Ракета, выпущенная с авианосца, была оснащена электронными мозгами, и начисто лишена воображения. Она целилась в жертву не визуально, как это сделал бы биологический стрелок. И то, что цель вдруг исчезла из поля зрения, совершенно её не смутило. На что конкретно был настроен чувствительный нюх напичканной взрывчаткой летающей чушки, по сути неважно. Электромагнитное излучение аппаратуры, или жар выхлопа двигателей - ей было всё равно. Доворачивая прицел вслед за преследуемым объектом, на возникающее препятствие в виде какого-то там постороннего плавсредства ракета внимания уже не обращала. И мы, стиснув ладони, наблюдали дымный шлейф, который показывал меняющееся направление полёта.
-Мамочки... - пролепетала Ангел, не делая правда попытки покинуть своё место.
-Держать строй, мать вашу! - сквозь стиснутые зубы просипел Андр.
-Так ведь вдруг... - Пискнула Оракул.
-А мне насрать! Значит сдохнем одновременно, запечённые в одной дружеской могиле!
-Почему эти долбанные врата не открываются? - зло крикнул Человек Древней Крови, хранитель памяти поколений, но реально обычный мальчишка с нечеловеческим грузом ответственности на плечах. И никто не осудил этого ругательства из его уст, потому что были такого же мнения.
-Может нужно ещё что-то сделать? Вспомни... - я не мог сейчас приказывать, просто попросил.
-Последний шаг. Нужен какой-то шаг. - Кирилл был на грани срыва, ведь все смотрели на него.
-А нам не надо кружиться? - Спросил Артём. - Как драконы?
-Да, самое время хороводы водить! - С радостной злостью воскликнул Пёся. - И песенку петь.
-Ракета... - Ангел обречённо дала нам понять, что и времени у нас больше нет и не будет.
Мы уже слышали её. Реактивная струя очень громкая, хоть это и не авиалайнер, чтобы сотрясать воздух, и не истребитель, преодолевающий звуковой барьер с оглушительным ударом по перепонкам. Но на фоне наступившей вдруг тишины, крылатая индийская смерть шумела сильно, не стесняясь. Даже нарочито шумела, ей не надо было прятаться, наоборот. Она победоносно заявляла о себе. Ага, мол, будущие мертвецы, трепещите и кайтесь, вот я вас сейчас! Ух, как накажу! Бойтесь, несчастные!
Казалось, управляемый реактивный снаряд должен был прошить насквозь кружащихся над палубой драконов. Но метров за сто до них боевой заряд взлетел почти вертикально, обогнул нас по параболе, и ринулся вниз уже за пределами Летучего. Рыскнул чутким носом, вновь нащупал спешно удирающую канонерку нагов, и взял курс прямо на неё.
-Вы ещё не открылись? - спросил генерал, выскочивший из рубки на палубу.
-Нет, гадим от страха, не сходя с места, - сострил Андр. - Что-то напутали наверное.
-Простите меня! - выкрикнул Кира. - Я не справился!
-Отставить панику! - я постарался сбить опять его истерику. - Никто не виноват! Драконы сами ни хрена не знают!
-Твою мать, я идиот! - Генерал хлопнул себя по лысине.
-Правда что ли? - усмехнулся Пёся, и тут же схлопотал ногой по заднице от Ангела, поскольку руки у неё были заняты.
-Драконий палец! - Гусев торжествующе глянул на нас, вынимая из кармана артефакт. - В центр круга.
-Так давай быстрей уже! - нетерпеливо сказал я, потому что времени для эффектных поступков не было. - А то Сэл с Ранджитом там утонут нахрен!
Василий Никитович шагнул к нам, держа сушёный обрубок драконьей конечности, как шпагу, когтем вперёд. И тут наги решили отстреляться от ракеты своим электричеством. И попали, надо отдать им должное. Вот только пока мы подгоняли генерала, ящеры почти спрятались под бочок Летучего, едва ли не притершись к нашему борту. Ракета сходу влетела в выпущенный импульсный шар, и моментально ослепла - плазма выжгла всю электронику, датчики, сенсоры, управляющие схемы - всё. На такой случай, видимо, существовал алгоритм самоуничтожения. Заряд послушно взорвался, почти у нас над головами, метрах может в ста-стапятидесяти. Для боевой начинки снаряда это не расстояние. Всё равно, что выдернуть чеку гранаты прямо в кармане. Техника и живая сила гибнет не от самого подрыва, а от поражающих элементов. Шариков, стрелок, осколков. И они летят радостно во все стороны, прошивая насквозь стены, борта, тела...
Основной сноп металлических шариков, жужжа словно рой разъярённых пчёл, пронёсся над головами стоящих насмерть людей, и под лапами парящих драконов. Вырывая целые лоскуты парусины, откалывая щепу от мачт и рей, превращая в дуршлаг наружную переборку надстройки. Всё это с визгом, хлопками, металлическим скрежетом, деревянным треском. И лишь один (всего один, отбившийся от стаи!) раскалённый кругляш вошёл глухо, почти незаметно, но мы увидели и услышали. Мы пропустили Гусева под сцепленные руки, вскинув их как в игре "Ручеёк". Он вставал в центр круга, примеряясь, как лучше разместить палец между досками палубы. Тут его и нашёл одиноко летящий поражающий элемент. С утробным каким-то всхлипом, прорвав камуфляжную ткань, вонзился в генерала чуть выше правого нагрудного накладного кармана. Василий удивлённо вскинул брови. Как это так может быть? В момент его триумфа? Что за насмешка судьбы? Он припал на колено, и с размаху воткнул коготь в палубу.
Пространство встало на паузу. Как при запуске громоздкой программы на слабом компьютере, после нажатия кнопки "Enter" сразу ничего не происходит, и кажется, система зависла. У нас завис весь мир...
Генерал продолжал держаться за артефакт, найдя в нём единственную сейчас для себя опору. Он не падал навзничь, хотя по камуфляжу расплывалось темное пятно, и первые капли упали на доски. Гусев улыбался, с чувством выполненного долга, как это могут делать только военные, умирая, но перед этим решив поставленную им задачу. Уже в немом крике зашлась Ангел, широко раскрыв наполненные влагой глаза. Андр мотнул головой одобрительно, впервые по настоящему зауважав своего соперника. И Гусев подмигнул Пёсе, и кивнул в сторону возлюбленной, мол, оставляю её на твоё попечение, заботься и защищай. Падали первые срезанные части такелажа, за пределы круга, потому что процесс пошёл.
В центре образовалось слабое сияние, которым стал охвачен весь Василий Никитович, по нему забегали огоньки, что, вкупе с цветом его куртки и нашим окружением действительно стало похоже на новогодний хоровод вокруг нарядного традиционного дерева.
-Ёлочка, гори! - Не сдержался сообразительный Андр.
От точки, в которой торчал палец Сэла, побежали в стороны трещины по палубе, ровные, словно спицы велосипедного колеса от втулки к ободу. Потом вдруг прямо под ногами нашими образовалась бездонная шахта, колодец к центру земли, диаметром с Малый круг. Генерал теперь висел над бездной, непонятно как до сих пор не провалившись в недра. При этом он удивлённо косился на свой окровавленный карман, чёрная клякса на котором как будто втягивалась обратно в генерала. А потом над головами нас и кружащих драконов разверзлись небеса. Воздушная четвёрка забила крыльями и заверещала, как обезумевшая стая чаек. Подобно озеру в небе разливалось ещё более ослепительно лазурное пятно. Земное небо раскрывало зрителям ещё один купол, выше и ярче местного. Очевидно, это и были Врата в драконий мир...
...Не дай вам Посейдон когда-нибудь оказаться между двух огней! Даже если ваше нахождение в таком месте явилось проявлением чудовищного совпадения ряда случайностей. А уж если вы - непосредственный предмет раздора, или лакомый кусок, или, как в нашем случае, ценный приз претендующих на него противоборствующих сил - остается только просить своих неведомых покровителей, что управляют течением судеб, чтобы не задело, чтобы летящие с обеих сторон средства летального и не очень урона пронеслись мимо, промахнулись.
Уверен, что пока злобные наги с канонерки не видели того, кто помешает им в осуществлении планов. И первый электрический залп предназначался именно нам. Не уничтожить, нет. Обездвижить. Парализовать страхом. Упреждающий удар. А может жест отчаяния. Рептилоиды, зная о предстоящем ритуале, боялись не успеть до ухода драконов. Действительно ли они хотели вернуть похищенные эмбрионы, или из мести решили добить последних своих врагов на Земле, может быть даже сами сложив головы в последней схватке - сие нам неведомо. Однако, пострадать из-за своего альтруизма (мы же не получали никаких выгод от помощи Сэлу и его соплеменникам!!!) очень не хотелось. Не делай добра, как говорится.
Малыш соскользнул с мачты с выражением лица... Не восторженным, не просветлённым, нет. Но каким-то взрослым он мне показался в момент, когда дёргал меня за рукав, чтобы привлечь внимание. Нашёл, понимаешь, время. Нас тут может утопят в любую секунду, а у него какая-то новость на устах, что важнее войны.
-Товарищ капитан, ну товарищ капитан, ну разрешите же обратиться! - Он аж приплясывал на месте от нетерпения поделиться информацией. Я погорячился с его взрослостью?
-Давай докладывай в темпе вальса, - дозволил Капитан своему подчинённому выполнить миссию. Отмахнись я - и неизвестно, как бы он отреагировал, наш Малыш.
-Я знаю, как мы должны встать! - И смотрит торжественно.
-Замечательно! - на полном серьёзе отреагировал я. Наконец-то хоть какая-то надежда. - Но дело в том, что сейчас это невыполнимо, как ты видишь.
-Но ведь если мы не начнём сейчас, пока все ещё... - Малец замялся. Смотри-ка, какая логика, совсем не детская. Кто знает, может в любого из нас прилетит что-нибудь, несовместимое с дальнейшей активностью. И тогда всё будет напрасно вообще.
-Ты прав, пацан, чертовски! - Надеюсь, он не обидится сейчас на пацана. Нет, не обидится. Только решимость в его взгляде. Именно он сейчас режиссёр спектакля под названием "Прощание с драконами"!
Актёров нашего шоу пришлось силой утаскивать из чужого театра, который Театром Военных Действий именуется. Всем было интересно, как Китови начнет трепать ящеров. Устроит показательную порку. Почему-то они были в этом уверены, мои экипажники. Ритуал как-то отдалился на задний план. В нём еще ничего не было ясно, а тут уже началось, движуха, мочилово, сейчас эти наваляют тем, а те дадут сдачи, эх, раззудись плечо! Может, конечно, адреналину добавил импульс, который Волька в основном погасил, но по краешкам нервных окончаний еще бегали искорки, возбуждая мышцы и эмоции. Но всё же мы с Андром сумели оттащить наших любителей баталий от зрелища. Генерал, попавший в привычную атмосферу, в которой он чувствовал себя полезным - наконец-то! - воспрял духом, и показался другим совершенно человеком.
Плохо, конечно, что не я - командир корабля - придумал увести Летучий с линии огня. Хотя это должно было стать моим первым побуждением. Спасти вверенное мне судно вместе с командой. Любыми средствами. Даже путём экстренного отступления. Не можешь адекватно ответить агрессору - беги! Сохраняй жизнь. Даст Создатель - нарастишь мышцы, вернёшься, подкараулишь обидчика, и напихаешь ему вволю. А сейчас спасай жизнь и здоровье. И первым это сообразил именно Гусев. И тут же оправдал меня в собственных глазах.
-Шкипер, проводи ритуал, вот твоя сейчас главная боевая задача. Я хоть и сухопутная крыса, и балласт мазутный, но позабочусь о твоей посудине. Строй своё подразделение и открывай эту дыру!
Благодарно ему кивнув, я и занялся своим личным составом. Генерал поскакал в рубку, после чего корпус Летучего задрожал, врубив ходовые машины. Макс красава, наладил службу как следует. Потом отмечу в личном деле. Кирилл теперь был уверен в местах каждого участника Малого круга, и к моральной силе вдруг прибавилась и физическая. Как-то уж очень легко ему удавалось расставлять нас, передвигать, словно шахматные фигуры. Он не упрашивал, как это сделал бы обычный ребёнок. Подходил, брал за руку, и ставил куда нужно. А Борского, что случайно затесался в коллектив, выпихнул из круга без стеснения и уважения к возврасту. Тот, впрочем, и внимания не обратил. Чувствовал, что Человек Древней Крови сейчас здесь главный.
Ранджит тем временем поднимал звено драконов, которые должны были над нами второй круг образовать, и кружить, пока на глубине Храм открывают. Гусев отвёл Летучий от прямой линии соприкосновения Китови - наги, и противники наконец друг друга увидели. Рептилии дали своим движкам максимальный реверс, канонерка зарылась носом в волну, но второй залп уже был готов, и их бомбардир нажал кнопку. Электрический шар сорвался с боевого рейлинга нагов, и понёсся по изменённой из-за нырка канонерки траектории, в то место, откуда генерал шустро убирал нашу задницу. Но с кильватера на нас заходили взлетающие драконы, как старомодные бипланы, тяжело и медленно разгоняясь. Сэл, который должен был открывать Храм под водой, увидел по левому борту несущееся концентрированное электричество, сделал неимоверный для его габаритов рывок, и врезался в середину строя драконов, разбив их, как кегли шаром. И принял на себя весь импульс.
Я стоял лицом к корме, поэтому всё видел. И похолодел, ведь если Чёрный погибнет, или пострадает, то некому будет открывать Врата. Я видел раскиданных по воздуху драконов, видел летящее сияние, и как Сэл сложил крылья, намереваясь нырнуть под импульс. Но он не успевал! Слишком большое сопротивление воздуху создавала его туша. Чёртовы законы физики не могли убрать его из точки удара мгновенно. И в последний момент, когда он даже зажмурился, готовясь к поражению, с кормы сорвался сгусток энергии, голубоватого свечения, не такого агрессивного, как выстрел рептилоидов. Чёрному конечно досталось. Но он испытал лишь кинетический, хоть и чудовищной силы, удар. Залп Летучего послужил кевларовой пластиной бронежилета, вставшей на пути яростного огня ящеров. Он не погасил всех последствий взрыва, но и не дал вражескому шару испепелить дракона дотла. Мы сопротивлялись, огрызались! Волька, ты умница!!!
Остальные драконы, восстановив строй, как могли подхватили своего босса, оглушённого ударом. Они дружно трясли головами, словно вытряхивая из ушей оглушение, а из глаз слепящие сполохи. Они довольно быстро очухались, так сильно было желание покинуть этот недружественный уже мир. Они помогли Сэлу подхватить с палубы Ранджита, и даже взяли их тандем в коробочку, защищая от нападения до момента погружения в воду. Как только ключевые в прямом смысле фигуры действа скрылись под толщей океана, четверо соплеменников Сэла всё же заняли воздушный эшелон над грот-мачтой, взяв её за ось своего круговорота.
Восемь избранных, то есть нас, перестали отвлекаться на боевые действия, и построили на палубе свою фигуру, согласно генерального плана ритуала. И уставились на Кирилла, ожидая дальнейших указаний. Он удерживал уверенность в своём облике, но мы понимали, что не всё теперь зависит от него, и нам оставалось только ждать. Напряжение нарастало, но ничего не происходило. И в этот момент индийский авианосец решил ударить...
Кирилл в отчаянии пытался составить из насупившихся взрослых нужный по его пониманию круг, но ровным счётом ничего не происходило. Мы послушно брались за руки, стараясь не смотреть друг на друга. Мы наступали друг другу на ноги, приближаясь настолько, что начинали соприкасаться плечами. Мы вытягивали руки в стороны, делая круг настолько широким, что едва могли доставать до пальцев соседа. Несчастный Человек Древней Крови тщетно переставлял нас как карты в пасьянсе и едва сдерживал слёзы. Генетическая память упорно отказывалась прийти ему на помощь.
После очередной перетасовки Кир бессильно топнул ногой и убежал совсем, через минуту мы увидели его в гнезде грот-мачты. Похоже, он удрал от нас, чтобы выплакаться там в одиночестве. Генерал воспользовался моментом и выдернул из распавшегося круга Ангела, оттеснил её в сторонку и попытался поговорить. Но, судя по её отрешённому лицу, его попытка была обречена на неудачу. Вот только в глазах Ангела полыхала смесь боли, отчаяния и жуткой тоски. И по жгучему выражению этих глаз можно было представить, что творится сейчас у неё на душе.
Потихоньку наблюдая за ней, я вдруг поняла, что, возможно, её отчуждённость по отношению ко мне связана вовсе не с отношением ко мне. Ведь Гусев уже наверняка пытался поговорить с ней ещё на камбузе, не водички же попить он туда ходил после своего возвращения! И Ангел после того появилась на палубе с растерянным лицом и плотно сжатыми губами, и такой хмурый вид был для неё совсем не свойственным. Я перевела взгляд на Андра. Он, сжимая кулаки, исподлобья наблюдал за беседующей парой, и весь его облик выражал полную готовность по первому знаку броситься на генерала и разорвать его в клочки. Капитан нетерпеливо шагал взад-вперёд, поглядывая на мачту, где прятался Кирилл.
Игорь и Макс молча стояли рядом со мной и Артёмом. Я потянула Тёму за руку, мы отошли на пару шагов, и я шёпотом спросила:
– Что ты сказал ребятам обо мне?
– Я? – он слегка нахмурился. – Когда?
– Когда я сказала, что у нас с тобой кровь смешалась, – нервно напомнила я, боясь, что он не станет отвечать.
– А, тогда... – Артём кивнул головой. – Я сказал, что в тот момент, когда к тебе подошёл Капитан за редитусом, ты увидела за его спиной Ангелов смерти. Ведь ты видела их, – он даже не спросил об этом, а сообщил как факт.
– А ты их не видел?
– Нет. И никто не видел кроме тебя.
– Тогда откуда ты знаешь? – теперь нахмурилась я.
– Мы чувствовали их холод, – ответил он. – Только холод. Я сказал ребятам, что ты смогла их увидеть. Просто это... Это странно, очень странно... То, что мы только ощущали их присутствие, а ты видела. Похоже, ты всё же становишься Оракулом, – он грустно улыбнулся.
И если бы не эта грусть, Тёмкино объяснение вполне устроило бы меня. И всё же я не стала больше ни о чём спрашивать. Пусть так, пока мне достаточно того, что я увидела и узнала. Велика вероятность, что я из-за собственной мнительности, из-за всех этих навалившихся кучей событий и новостей вырастила из мухи слона...
– Нашептались? – к нам подошли Макс и Игорь.
– Кир возвращается, – сообщил адвокат, кивнув на мачту.
Мы взглянули в том же направлении – Юнга уже выбрался из гнезда и медленно спускался вниз. Вдруг он остановился и начал пристально всматриваться вдаль, даже приставил ладонь козырьком, закрываясь от солнца. Но мы не успели увидеть того, что заинтересовало мальчика, потому что наше внимание было отвлечено коротким вскриком Ангела и ещё более коротким рыком Андра. Однако потасовки не произошло. Ангел что-то сказала Гусеву, тот резко оглянулся и выдрал из кобуры пистолет. Подскочивший к нему Водолаз уже готов был выбить оружие, но генерал огрызнулся, тыча пистолетом в сторону, противоположную той, куда был устремлён взгляд Юнги. Гусев с Андром подбежали к левому борту.
– Капитан! – голос Гусева прозвучал отрывисто как выстрел. – У нас гости!
Капитан уже стоял рядом с ними.
– Эти те самые твари, из пещер! – воскликнул Андр, разглядывая транспорт в невесть откуда взявшийся в его руках бинокль.
Присоединились к ним призраки, Ангел и я. Ещё довольно далеко по едва рябившей поверхности океана к нам приближался небольшой военный корабль.
– Современная канонерка, – хмуро констатировал Гусев, – с нехилым вооружением. Модифицированное всё. Кэп, помня ту схватку в пустыне, можно предположить, что там используется электричество. Что мы сможем им противопоставить, если они захотят пострелять?
– Ты уверен, генерал? – недоверчиво спросил Андр. – Их шокеры, Тёмыч говорил, дракона вырубали. Какой же разряд пушка выдаст?
Капитан молчал и хмуро кусал губы. "Возьми Капитана за руку", – прозвучал во мне тихий голос Вольки. Я послушно приблизилась и осторожно положила ладонь на руку Капитана. "Мне незнакомо их оружие. Каким бы оно ни было, два удара я смогу блокировать. Мне нужно время, чтобы понять, как оно действует. Но они могут нанести третий удар быстрее. Я могу не успеть, – шёпот Volatile деловито передавал Капитану информацию. – Но помощь близко".
– Какая помощь? – Капитан растерянно посмотрел на меня, словно это я говорила с ним.
Драконы вдруг шумно расправили крылья и, подхватив свои корзинки, поднялись в воздух и неспешно пролетели над "Летучим", направляясь прочь от канонерки.
– Ну отлично! – заорал Водолаз вслед им. – А не хотите огоньком поплевать на этих монстров в пять своих долбанных глоток???
– Капитан, трёхмачтовый барк по правому борту! – прозвенел голос Юнги.
Мы переместились по корме, оставив Гусева наблюдать за канонеркой. Парусник приближался гораздо быстрее неё. Макс предположил, что сила ветра, раздувающего паруса незнакомого барка, дополняется мощью двигателей, иначе такую скорость ему было бы не развить. Все пять драконов пролетели над ним и скрылись за его парусами.
– Мало того, что мы сами почти беспомощны, так ещё и этих надо как-то защищать? – проворчал Капитан.
– Вы позволите? – Борский подошёл к Водолазу и показал пухлой ладошкой на бинокль.
– Да смотрите, – тот с досадой протянул ему оптику.
Борский уставился в окуляры, подкрутил резкость и, наконец, с довольным видом сообщил:
– На борту того барка Китови и Тура Найнг! Не думаю, что они оказались тут случайно, Капитан! Полагаю, они гораздо больше нашего желают встречи с той канонеркой, – Варлен небрежно махнул биноклем за спину, едва не уронив его. – И, скорее всего, у них что-то есть кроме парусов! – он поспешно и с видимым облегчением сунул уцелевший бинокль в руки Андра.
Капитан скептически скривил губы, Андр насмешливо фыркнул, призраки озадаченно забурчали. Тем временем расстояние между парусником и нами сократилось до полумили, и тут за белоснежной громадой парусов начал вырастать огромный серый корпус военного корабля, который до сих пор был полностью скрыт от наших глаз корпусом барка.
– Канонерка атакует! – закричал с противоположной стороны Гусев.
Едва мы осознали увиденное и услышанное, как "Летучий" окутался дрожащей голубоватой сферой, вся поверхность которой тут же покрылась россыпью растекающихся по ней рубиновых молний. Первый удар Волька отразил уверенно...
Есть такая примета, вернувшись домой после того, как только что ушел, посмотри в зеркало, и если не увидел дьявола позади себя, то все хорошо, можно спокойно идти дальше. Лично я вспомнила об этой примете именно сейчас, когда увидела вернувшегося Генерала... Конечно же за его спиной не было никого дьявола, но что-то мне всё же померещилось, как будто тень или просто движение воздуха...А потом на меня накатила простая, но такая ясная мысль: "зачем он вернулся?". Зачем он вернулся? Зачем он вернулся прямо сейчас, когда я ещё не совсем привыкла к мысли, что он ушел? От этой мысли в горле пересохло так, что я не могла даже сглотнуть, как будто комок спрессованной ваты застрял там. Руки дрожат, а в глазах темнеет. Зачем он вернулся? Меня даже стало слегка мутить, и я, стоя в кругу друзей, боялась, что сейчас либо упаду, либо расплачусь, либо меня стошнит прямо на них. Зачем он вернулся? Ноги подкашиваются, я судорожно хватаюсь за плечи друзей, ища у них опоры и поддержки. Я отчаянно зажмуриваю глаза, и трясу головой, стараясь прогнать его образ, но стоит мне открыть глаза, как я вновь нахожу взглядом его отвернувшееся от меня лицо. Зачем он вернулся...и почему меня так колотит при этой мысли? Разве не сама я решила, что он мне больше не нужен? Разве мне не будет без него легче и удобнее? Почему же я так испугалась когда он улетел, и так истерю оттого, что он вернулся? Надо хоть каким то образом снять это напряжение, иначе моя голова просто разорвётся от этого пульсирующего вопроса, зачем он вернулся? Захотелось немедленно разорвать круг, сбежать на Камбуз и отыскать там припрятанную от Кэпа бутылку. Впрочем алкоголь мне никогда особо не помогал... Морра с Артёмом уже стали пристраиваться в круг, когда Вася нехотя отлепился от стены, подошел к нам и просто выдернул меня оттуда.
- Задай их наконец, Ангел, - произнёс Генерал прямо глядя мне в глаза.
- Что задать? - я попыталась сделать вид, что не понимаю его.
- Задай мне все те вопросы, которые хочешь задать с того самого момента, как увидела меня.
- В первый раз? - я как могла попробовала оттянуть неминуемое.
- Если хочешь, то и те тоже, но начни с тех, которые так и скачут у тебя в глазах.
- У меня ничего в глазах не скачет, - он опять начинал меня злить.
- Спрашивай, Ангел, спрашивай прямо сейчас, - прикрикнул на меня Васятка.
- Зачем ты вернулся? - не выдержала я его натиска.
- И это всё, что ты хотела узнать?
- Нет, не всё, но это самое главное.
- Странно, я думал, что ты начнёшь меня обвинять и...
- И обвинять тоже начну, но пока просто ответь, зачем? Ты же только что улетел, почему ты вернулся?
- Это не моя прихоть, Ангел, меня, можно сказать, вернули.
- Вернули?
- Да, именно вернули, сам бы я, пожалуй, не рискнул так быстро вернуться назад.
- Кто вернул?
- А вот на этот именно вопрос я не могу тебе ответить. Будем считать, что меня вернули обстоятельства. Так тебе подходит?
- Мне всё равно, - я захотела показаться равнодушной, - обстоятельства так обстоятельства.
- Ладно, тогда давай задавай следующий вопрос.
- А больше нет вопросов, Василий Никитович, больше меня ничего не интересует.
- Не может быть, Ангел, ты пытаешься меня обмануть, я же по твоим глазам вижу, что у тебя по крайней мере ещё десяток вопросов вертятся на языке.
- Ничего у меня на языке не вертится. Что это вообще такое, то в глазах скачет, то на языке вертится.
- Ну ладно, ладно, пусть не скачет и не вертится, но ты же на меня так сейчас смотрела, что я боялся, что дырку во мне просверлишь взглядом, прямо через лоб до самой стенки.
- А как насчёт дьявола? - я некстати вспомнила о примете.
- Какого дьявола?
- Как какого? Того, что стоит за твоим плечом, Генерал, - попыталась я перевести разговор в шутку.
Шутки не получилась, потому что от моих слов Генерал почему то не рассмеялся, а резко крутанулся на 180 градусов, при этом ловко выхватывая пистолет откуда то из области подмышки.
Я не сразу поняла, о каких троих разных и пяти похожих говорит Кирилл. И только после его подсказки я начала догадываться. Пятеро похожих по крови... Призраки и я? Но на мои разодранные ладони в тот день попала только кровь Артёма... Фани. И потом, второй раз... Второй раз – это тоже был он, Тёмка, а не все призраки. Но они почти двадцать лет были единым существом... И мы так и не знаем, как именно им удалось разделиться, как им удалось стать материальными... Единое существо разделилось на четыре существа, значит.... значит, у них может быть одинаковая кровь. Получается, в моей крови не только Тёмкина, во мне есть частички Игоря, Макса и Кира... Четверо призраков и я – итого пятеро. Пятеро похожих. И живые – Капитан, Ангел и Андр – они разные... Всё это промелькнуло в голове за несколько мгновений, и я успела отстранить Андра, собиравшегося растормошить Кира, чтобы вывести его из транса, или как можно иначе назвать его состояние, чтобы попытаться получить объяснения.
– Точно, я поняла, – сказала я. – Я с ребятами одной крови.
– Моррусик, ты с ума сошла? – Ангел изумлённо повернулась к мне. – Как это так может быть?
– Мы тогда с Артёмом поранились, и наша кровь перемешалась. Так что во мне есть частичка их жизней, – я не стала вдаваться в подробности.
Услышав это, Андр отшатнулся от меня, едва не сбив с ног Макса. Ангел недоверчиво смотрела на меня. Капитан хмуро переводил взгляд с меня на Юнгу. Потом снова заговорил с ним, подталкивая к продолжению передачи информации о ритуале. Я старалась внимательно вслушиваться в бесстрастный голос Кира, чтобы не пропустить других загадок. Но их больше не было, всё предельно понятно. Вот только одно – ключ. Что является ключом? Подумал об этом и Капитан.
– А что там с ключом, кстати? – он обвёл нас вопросительным взглядом. – Где его взять-то?..
Я пыталась сосредоточиться на мысли о ключе, но это не удавалось. То и дело я ловила на себе взгляды Андра и Ангела, они посматривали на меня так, словно видели впервые. Их так поразили мои слова о том, что я с призраками «одной крови»? Неужели я никогда не говорила об этом Ангелу? Наверное, нет, иначе она бы не сторонилась меня сейчас, не прятала бы лицо от моего взгляда. «Ангел…» – одними губами позвала я, когда подруга в очередной раз покосилась на меня, и она поспешно отвернулась... Я почти физически ощущала их растущую отчуждённость, и тоскливое чувство одиночества холодком заползало в душу. Теперь мне было понятно, какие эмоции испытывал Артём, когда в угрюмой тишине покидал кают-компанию, каково пришлось Игорю и Максу, когда их отправили восвояси перед разговором с Гусевым. И тут, к своему ужасу, я увидела, как хмурый Артём что-то прошептал Максу и Игорю, и они оба быстро взглянули на меня с каким-то странным выражением. Что происходит? Узы рушатся, сказал Кир, все ссорятся. Но я не ссорилась… Или ссорилась? Я сжала кулаки, словно могла удержать те самые узы, которые тянулись от меня к моим друзьям, но эти невидимые нити ускользали и не давались в руки. И я не нашла ничего лучше, как развернуться и со всех ног умчаться в спасительную тишину библиотеки. Едва не сбив по пути Ранджита, Гусева и Борского, которые по очереди встретились мне в узких коридорах.
– Никого не пускать! Никого! – приказала я, захлопнув дверь и прислонившись к ней спиной. – Узы рушатся… Отвечайте мне, что происходит? – я обвела глазами своих бумажных друзей. – Вы не знаете будущего, но вы знаете прошлое! Что произошло в прошлом?
Разумеется, книги молчали. А что они могли сказать? В книгах про нас ничего не написано, так что и знать о том, что меня интересовало, они не могли. Я села за стол. Андр и Ангел… Они же не боятся призраков, почему же они так отреагировали на мои слова? Капитан… Он был занят Киром, возможно, он даже не обратил внимания на то, что я сказала, так что его мнение ещё неизвестно. Но что сказал ребятам Артём, почему они-то так смотрели на меня? Враждебно? Нет… Испуганно? Вроде тоже нет… Какое-то странное выражение… Словно увидели меня впервые. Да, именно так. И Андр с Ангелом смотрели так же. Но призраки знали про кровь, Игорь ведь чуть тогда Тёмку не побил… Чёрт возьми, что они все обо мне знают?
– Что они знают? – закричала я. – Что вы знаете? Я не верю, чтобы вам совсем ничего было неизвестно!!! Кто я? Кто я???
В библиотеке стояла гнетущая тишина, но через несколько секунд сквозь неё стали пробиваться звуки – плеск волн, шум, нарастающий, превратившийся в грохот, плеск волн перерос в дикий рёв, и через него донеслись далёкие едва слышные голоса: «Не готова… Она не готова… Нет, не готова…». Голоса постепенно заполнили собой всё, стали громче рёва волн, они оглушали, давили, и я сползла со стула на пол, зажмурив глаза и заткнув ладонями уши.
– Морра! Морра! Открой!!! Сейчас же! – новый голос, знакомый и властный, заглушил какофонию библиотеки.
– Пустите его, – прошептала я и тут же оказалась в Тёмкиных руках, а в библиотеке снова было тихо.
– Всё хорошо, девочка моя, всё хорошо, – он заставил меня подняться с пола, прижал к себе, – пойдём, тебя ждут, нас ждут. Мы должны быть вместе сейчас. Все.
– Но мы не вместе, Тёма! – я попыталась вырваться. – Ты же видишь, мы не вместе! Все сами по себе, ты же видишь…
– Идём, мы нужны на палубе, – он осторожно вытер выступившие у меня слёзы и мягко проговорил: – Мы нужны нашим друзьям. Чтобы снова быть вместе нужно быть вместе, понимаешь?
– Кто я, Тёма? – мне не давали покоя отчуждённые взгляды друзей. – Кто я?
– Ты – Морра, член экипажа барка «Летучий», Оракул и библиотекарь, – мягко и немного грустно улыбнулся он и добавил не терпящим возражений тоном: – Всё остальное можно решить после.
В сопровождении Артёма я вернулась на палубу и обнаружила, что экипажники уже пытаются собраться в круг, а Гусев в сторонке пристально смотрит куда-то вдаль.
...Капля... Соломинка... Щёлкнуло в голове... Планка упала... Крышу снесло... Как там ещё в народе обзывают мгновенный переход человеческого сознания из одного эмоционального состояния в другое? Ну в самом деле, достали, допекли. Да, капитан корабля суть ответственный за всё, вечный "Дежурный по бортовому геморрою". Если, конечно, не назначил на эту почётную должность кого-то другого. Но ведь при этом не козёл отпущения, и не агнец на заклание! В стрессовой ситуации, когда всё рушится, и никто более некомпетентен принимать решения, на сцену выходит Шкипер, и решает все проблемы. Но перед этим команда смотрит на него с надеждой! С мольбой в глазах внимает своему гаранту. А не пинает его со всех сторон, как последнего салагу! Мол, что, кэп, довёл экипаж до цугундера? Доигрался. И сверху пинают, и снизу, и со всех восьми азимутов розы ветров. Ишь, раздухарились...
-Молчаааааать!!!! - Взревел, как взбешённый лев, на всю саванну, аж листва с саксаулов облетела. У кого волосы были, те как ветром взвихрило. Кто-то даже пошатнулся от саунд порыва. И так удивлённо на меня посмотрели. Хоть предыдущие эмоции с лиц не осыпались, у кого что секунду назад отражалось. Но главное спеси поубавилось, куража злого, ненависти подспудной. И замолчали, чего, собственно, я и добивался. Продолжил уже спокойным, но твёрдым тоном, хотя попервям боялся, что голос на хрен этим рыком сорвал.
-Так, дорогие мои. Я бы мог сейчас вам провести политинформацию, на тему "чьи в лесу шишки". Но не буду. Все люди взрослые, и догадались, что сейчас накосорезили по полной программе. Речь даже не о нарушении субординации. А о безумных ваших догадках и бреднях. Приказа о списании вас с корабля никто не видел, не слышал и не читал. Потому что его не было, и быть не могло. Мало того, вы полезли в отношения Капитана с руководителями смежных и прочих посторонних структур, в его деловые и стратегические решения. Раскритиковав их в пух и прах, хотя никто из вас и представления не имеет об истинном положении дел. И, на минуточку, вы без моего разрешения побросали свои посты, зоны ответственности, хотя с пеной у рта убеждали меня в преданности кораблю и службе. И вместо того, чтобы сообща подготовить и провести необходимые мероприятия, по выводу дружественного контингента на их родину, устроили тут цирк, балаган и шапито. Бунт они мне здесь затеяли, вотум недоверия и импичмент.
-Протестую! - Игорь сделал шаг. - Наше стихийное собрание не имело целью свержения вас с руководящей должности! Это была лишь реакция на нездоровую обстановку в коллективе.
-Да, Вик, ну что ты придумал, - укорила меня Ангел, тоже оказавшаяся на палубе, видимо, от генерала сбежала. - Какой-то импичмент выдумал. Может у тебя изжога, отсюда и настроение паршивое?
-Нет у меня изжоги. А вот понимание, что пора переходить к главной задаче - очень даже чёткое. Юнга, появились у тебя какие-то мысли насчёт ритуала? При чём тут дружба?
-Мы должны за руки держаться... - буркнул Кирилл, и шмыгнул носом.
-Все? - спросил я.
-Наверное. - Рыжий обвел нас покрасневшими и припухшими глазами. - Я только знаю, что мы должны в круг встать.
-Ты что-то вспомнил, сынок? - Игорь опустился на корточки перед Кирой, и взял его руки в свои, глядя снизу вверх. - Что мы ещё должны сделать?
-Пока только круг помню. Я не знаю, почему раньше не помнил, а теперь вдруг да. Но я же никогда не открывал никаких ворот. Откуда я могу это знать?
Голос его снова зазвенел, и показалось, что он вот-вот опять разревётся, съезжая с зыбкой платформы знаний, которая понемногу начала обретать под его ногами ещё неуверенную твердь. Допустить её разрушения было нельзя.
-Так, Юнга, всё хорошо, ты молодец! - Уверенно подбодрил его я. - Не торопись, закрой глаза, представь нас, стоящих и взявшихся за руки. Ничего не пытайся придумать, просто смотри.
-Как же я буду смотреть, если глаза закрою? - Недоверчиво хмыкнул пацан. Так, уже лучше, истерики не будет.
-Это вроде твой сон будет, - Морра пригладила непослушный рыжий вихор. - Картинка сама возникнет.
Кирилл вытер нос рукавом, ещё раз мазнул по нам взглядом, и тщательно зажмурился. При этом лицо его смешно сморщилось, словно он с трудом сдерживал чих из-за щекотания в носу. Губы Малыш собрал в морщинистую гузку, лоб прорезали складки. Пацан решил подойти к выполнению задания со всей серьёзностью. Что-то там пытался себе представить усиленно. Потом всё же чихнул, и тут же лицо разгладилось, словно пустили давление в сдутый мяч, только что выглядевший скомканной тряпкой. Но если мяч, наполненный воздухом, вид имеет торжественный, то Кирилловская мордашка неожиданно обрела спокойную уверенность, степенность изрядно повидавшего в жизни человека. Годков эдак на пятьдесят старше самого Малыша.
Мы затая дыхание, чтобы не спугнуть, смотрели на происходящие с ним метаморфозы. Ангел даже закрыла рот ладонью. Кирилл не продолжил стареть на наших глазах, и не превратился в мудреца. Он просто открыл глаза. Кок всё же сдавленно пискнула, а Игорь отшатнулся, упав с корточек на седалище. Через мгновение эффект пропал, но сперва из-под век мальчишки показались ярко-желтые глаза с черными вертикальными - от верха до низа - зрачками. Мелькни между губ раздвоенный язык - не только Ангел лишилась бы чувств. Но спустя два удара сердца Кирилл был обычным, привычным мальчишкой. Внешне...
-Связанных узами должно быть восемь. - Безэмоциональным голосом начал вещать малец. - Четыре явные, четыре иные. Три разные, пять похожих. Шестеро сильных, двое слабых. Семеро мудрых, один наивный.
-Ну, тут вроде более-менее понятно, - Морра щипала себя за мочку уха. - Четверо нас, четверо их.
-Кого нас и кого их? - спросил Артём.
-Вас и нас, - выдохнул я. - Только давай сейчас без нервов, ладно? Мне самому это всё не нравится ни хрена.
-Да это мы иные, не ясно что ли? - воскликнул Макс. - Чужие мы. Среди явных.
-Макс, хорош уже! - Игорь поднялся на ноги. - Мы погорячились, и никто нас за нелюдей не считает. Да, мы не такие как все.
-Именно, вот вы дурные! - Ангел дала Максу подзатыльник. - Давайте лучше дальше думать, о чём речь.
-Шестеро сильных это мужики, двое слабых - бабы! - Андр догадался, озвучил, и тут же огреб от Кока, уже не такого шутливого леща. - Женщины, милые женщины!
-А кто тогда разные и похожие? - спросил я. - Кто на кого и по какому признаку похож?
-Кровь. - Кира выдал подсказку и вновь стал молчаливым манекеном.
-Не понял? - Пёся хотел было растормошить мальца для разъяснений, но Оракул его решительно отстранила.
-Точно, я поняла. Я с ребятами одной крови.
-Моррусик, ты с ума сошла? - Ангел вытаращилась на подругу. - Как это так может быть?
-Мы тогда с Артёмом поранились, и наша кровь перемешалась. Так что во мне есть частичка их жизней.
После этих слов Андр сам отодвинулся от Морры, едва не наступив Максу на обе ноги сразу.
-Вот ты медведь! - уличил Водолаза в неуклюжести Механик. Но как-то даже уважительно, хоть и сам мог силой и упорством с тем померяться.
-Хорошо, мы выяснили, кто будет в этом кругу стоять. - Я пшикнул на несерьёзных товарищей. - Что нужно будет делать помимо? Не откроется же проход лишь от нашего дружного хоровода?
-Четыре дракона, сомкнув крыла, образуют круг над нами. - Фонограмма опять пошла из уст Юнги, хотя он их не размыкал. - Пятый дракон опустится к Храму с проводником. Ключ откроет Врата.
-Вот тут что-то не очень сходится. - Водолаз поморщился. - Это пацан-то наивный? А мы, типа мудрецы такие, стоим, раззявив варежки.
-Ой, прикопался, мудрейший, - съязвила Ангел. - Дело в возрасте.
-А что там с ключом, кстати? - опомнился я. - Где его взять-то?...
Капитан и я стояли на палубе, протянув друг другу руки, но не соприкасаясь ими, словно между нашими ладонями ещё был редитус, и смотрели друг другу в глаза. Похоже, в тайном коридоре "Летучего" мы разговаривали мысленно, не заметив этого, потому что сейчас я слышала вопрос Капитана, хотя его губы даже не дрогнули.
– Ты уверена, что редитус будет там в безопасности?
– Он сможет защищать его, пока жив, – так же мысленно ответила я.
– А если он... погибнет?
– Тогда редитусу будет некого призывать.
Артём сжал мне плечи, Капитана окликнул Гусев, и мысленная связь разорвалась. Больше я не слышала мысли Капитана, мы отвели друг от друга взгляд и опустили наконец пустые руки. Тёма, Игорь, Макс и Кирилл стояли за моей спиной плечом к плечу, и я, не оборачиваясь на них, чувствовала их растерянность и подавленность. Заметили ли они наше отсутствие – не знаю, возможно, мы вернулись в тот же момент, когда я протянула Капитану прибор. Но то, что редитуса нет, не заметить было невозможно. И всё же никто не решился спросить о нём, словно поняв, что ответа на этот вопрос не будет. Капитан молча кивнул и отошёл к Гусеву, о чём-то тихо заговорил с ним.
– Редитус... – всё же проговорил Макс.
– В безопасности, – я постаралась придать голосу строгости, чтобы пресечь дальнейшие расспросы.
– А ты кого гнала? – спросил Кирилл. – Когда подошёл Капитан, кого ты гнала?
– Гнала? – я растерялась, не зная, стоит ли говорить о своих видениях. – Так... просто... показалось...
Артём повернул меня к себе, заглянув в лицо, нахмурился и едва заметно покачал головой, но ничего не спросил. Увидев, что Капитан с Гусевым собираются уйти с палубы, он окликнул:
– Капитан, разрешите обратиться?
– Да, – он вернулся к нам, кивнув генералу, и тот скрылся в надстройке корабля.
Артём молчал, не решаясь заговорить. Капитан стоял с задумчивым видом и не торопил его, словно его мысли были где-то далеко. Наконец Артём, с трудом подбирая слова, спросил:
– Я могу просить разрешения нам остаться на борту ещё некоторое время? Нам – Кириллу, Игорю, Максиму и мне... Чтобы... подготовить дела к сдаче.
– В смысле? – Капитан в упор взглянул на него, тут же сделавшись сосредоточенным.
– Поскольку руководящий состав должен состоять из... надёжных людей... – Старпому никак не удавалось побороть волнение.
– Да что ты, в самом деле! – вспыхнул Игорь. – И состав руководящий, и сам экипаж должны состоять из надёжных людей, а не из лживых мутных призраков! Так, Кэп? Ведь об этом вы с генералом договорились?.. Всё верно, на хрен вам "холодцы" на борту? – с горечью добавил он.
– Прекрати! – одёрнул его Макс. – Кэп, возможно, нам вообще не следовало появляться на "Летучем"... Оставаться здесь. Так что мы готовы в общем. Мы же знаем, вы сколько раз говорили, что из-за нас вы в передряги всякие попадаете. Седьмого мы на вашу голову за собой притащили, "Летучий" чуть не угробили... Вы же до нас спокойно жили, так что… Просто знаешь, Кэп, может, мы и притянули дерь… проблем на всех, но мы же не специально, и разгребать старались… В кусты не прятались, приказам подчинялись, работу свою делали, может, не слишком хорошо, но старались… Тёмыч так и вообще прикипел тут…
Артём так сжал мне плечи, словно решил проткнуть их насквозь, и я едва сдерживалась, чтобы не взвыть от боли. Но сейчас мне нужно было молчать, моё вмешательство ничего не изменит, да и что я могу сказать? Что боюсь потерять их? Что они не останутся в этом мире даже часа, стоит «наблюдателям» узнать, что эти четверо более не нужны здесь? Что Ангелы уже готовы увести их за собой?
– Хватит, Макс, – досадливо проговорил Артём. – Капитан, мы были честны с вами и с остальными членами экипажа. Оправдываться нам не в чем. Вы вправе принимать любые решения, и мы им подчинимся… Возможно, мы могли бы быть полезны для проведения ритуала… Поэтому просим разрешения остаться пока… хотя бы в качестве пассажиров, – совсем тихо попросил он.
Слушая сбивчивые, нестройные фразы призраков, Капитан мрачнел с каждым словом. Если в начале разговора он был задумчивым и отрешённым, то на протяжении всех высказываний на его лице сменялись самые разные чувства – сосредоточенность, смущение, досада, непонимание, строгость, сердитость… наконец – неприкрытый гнев.
– Что здесь происходит? – отчеканил Капитан. – Вы намерены сойти на берег? Все четверо? Или ты тоже? – это уже относилось ко мне. – Причина?
– А разве Гусев не убедил вас, что мы тут более не ко двору? – хмыкнул Игорь.
– Да твою ж мать! – рявкнул Капитан. – При чём тут Гусев? Что вы несёте??? У нас тут что, детский сад на выезде? Вы мне обидки кидаете, что ли??? Очень вовремя! А ничего не попутали? Или я что-то пропустил, и теперь капитан барка Гусев?
– Вы все перессорились!!! – с отчаянным криком из-под моего локтя вынырнул Кирилл. – Вечно вы, взрослые, ссоритесь! Мы им помочь должны, – он ткнул пальцем в сторону драконов, вытер рукавом мокрые глаза. – А теперь ничего не получится! Потому что мы дружить должны, все дружить должны! Только так можно помочь!!! А вы только ругаетесь и ругаетесь!.. – вдруг он заговорил странно ровным приглушённым голосом, растягивая шипящие: – Нас-с долж-жны с-связ-зывать уз-зы, проч-чные уз-зы, но уз-зы раз-зруш-шаются… – и снова мальчишески звонко продолжил: – Миритесь же! Ну миритесь! – он схватил ладони Капитана и Артёма, сложил их вместе. – Пожалуйста, ну пожалуйста же!!! – но, увидев, что мужчины опустили руки, горько выкрикнул: – Да чего вы боитесь-то? Взрослые, называется! Ничего вы не можете, взрослые! И дружить не умеете по правде, как пацаны дружат, и мириться первыми боитесь!
Он с силой боднулся головой мне в грудь и замер. Я обняла его, думая, что он сейчас заплачет, но он словно закаменел, безвольно опустив руки, и только часто прерывисто вздыхал.
...И, главное, опять почувствовал всем своим ливером мелкую вибрацию, и легкое жжение. От ощущения неправильности происходящего. Даже лицо зарделось. Но это был не стыд - ещё не хватало капитану стыдиться своих поступков! Признать ошибки - да, можно. Чай, не Гай Юлий Цезарь, быть безупречным и непогрешимым. Хоть Шкипер на своём судне и аналогичен кесарю. Но ведь не сатрап! Не тиран и не самодур! И манией величия не страдаю...кажется.
Вот чего я на всех взъелся, как капризная омигрененная дама?! С каких таких пирогов вдруг все "не наши" в немилость впали. В опалу царскую, под подозрение? Чего они такого натворили, что доверия лишились? Ведь было же всё хорошо! От службы никто не отлынивал, надо было драться - дрались по честному. Откуда это гаденькое жужжание внутри, как только они рядом?
Вообще, я заметил, как что-то неуловимо меняется во мне, при каждом "прыжке" в новую реальность. Словно при телепортации. Будто в конечную точку прибываю не я, а моя почти точная копия. Вот вроде всё то же самое, руки, ноги, шрамы, хозяйство габаритами не меняется. Потери памяти нет, то есть от сознания не отчекрыживают файлов каких-нибудь временных, как бывает при переносе на компьютере. Лишнего тоже ничего не добавляется, чужих воспоминаний например. Но подозрительность... Но осторожность... Старею, что ли? Всё подвергаю сомнениям. И даже если получаю доказательства лояльности подозреваемого субъекта.
Я было хотел поделиться своими мыслями с Ангелом и Пёсей, которые своим отношением к произошедшему как бы заняли противоположные позиции справа и слева от меня, сомневающегося. И тут появился Ранджит, стремительно ворвавшись в наш междусобойчик, разметав интим по сторонам.
-Вы позволите мне парой слов перекинуться с капитаном? - вроде бы вежливо спросил индус, однако из его просьбы неприкрыто торчали уши волевого приказа.
-Как решит капитан, - вызывающе глядя на меня, произнёс Андр. Ну вот, ещё не хватало с ним поссориться.
-Я приношу свои глубочайшие извинения, - Раджит приложил к сердцу ладонь, - но обстоятельства того требуют.
После чего я кивнул друзьям, и они отошли.
-Капитан, с такими настроениями вы не сможете провести ритуал.
-В смысле? - меня как обожгло. Он что, в душу мне заглянул?
-Понимаете, открытие дороги в новый мир требует, как минимум, сложения усилий нескольких участников. То есть, их помыслы должны быть едины, и направлены в одну сторону - туда, где появится дверь в искомое пространство. Это не может быть формальным действием, если все посмотрят в точку, где это произойдёт. Мысли, чувства, желания должны настроиться в унисон, лишь тогда всё получится.
-Слушайте, ну мы все страстно хотим открыть эту вашу дверь, чтобы...
-Выпроводить наконец драконов из вашего мира? - понимающе вздохнул Ранджит.
-Да, пусть обретут уже свою родину, и будут счастливы.
-В том и дело, что просто желания недостаточно. Это действо...оно не столько для Сэла и его друзей, хотя, конечно, затевается именно ради них. Но в большей степени оно и для вас. Вы сплотитесь, получите невероятный опыт единения. В некотором роде, это даже за пределами человеческого восприятия, нечто, что невозможно описать привычными понятиями.
-Вы говорите, как комиссар, получивший диплом менеджера по продажам, - не сдержался я. - Будто мы и есть истинные выгодоприобретатели, а всё остальное якобы вторично. Мы это и так сделаем, не надо проводить рекламную кампанию.
-Вы меня не поняли. Сейчас. Но я не в обиде. Трудно познать неизведанное, нераспробованное. Когда не можешь знать глубинного, истинного смысла и цели того, что делаешь. Вы поймёте позже. Попробуйте вернуть себе ваших друзей.
С этими словами индус так же стремительно удалился. А его место занял...
Гусев вернулся, и без перехода, без тени злорадства, мол, вот вы меня высмеяли, нагородили чёрт те чего, выставили негодяем перед любимой женщиной, незаслуженно!!! - выдал информацию. Не успел он разогнать гидроплан, как получил докладную, радиограмму, что к предполагаемому месту открытия дороги в домашний мир драконов, полным ходом, с самыми воинственными намерениями мчится целая канонерка нагов. Которые настроены прервать ритуал перехода, и еще отбить у драконов какие-то яйца. Сперва последнее выражение вызвало нервные смешки. Конечно, скорее всего, мужские особи Сэлова рода-племени обладают первичными половыми признаками. И удары по которым исключительно болезненны, но ещё более обидны. Только представить рептилоида, целящегося когтистой ногой дракону прямо "туда", было как-то неловко. Однако всё прояснилось. Наши предприимчивые путешественники умудрились разорить чужое гнездо, и обзавелись нерождёнными эмбрионами в скорлупе, то есть теми самыми яйцами. Которые ящеры совершенно справедливо хотели вернуть на родину. Вот тебе и здрассте! Перепончатокрылые, мало того, что банально давали дёру, оставляя нам, со слов генерала, неведомое количество своих врагов, так ещё перед уходом хорошенько их разозлили. А со злыми нагами мы уже имели честь встречаться. Ну, и кто тут друг, а кто редиска?!
И сразу остальные гнусненькие мысли обрели вдруг иную окраску. Получалось, что Гусев в самом деле на нашей стороне. При условии, что не наврал нам сейчас, не придумал этого военного корабля рептилоидов. Пусть и спасает он сейчас свою репутацию в глазах Ангела. Можно подумать, великие военачальники и правители заботились только о благе своего государства, и этого, как его, народа. Пусть, ладно. От помощи отказываться глупо. Правда, генерал не пообещал перебросить к нам оперативный полк быстрого реагирования на выручку. Тем самым косвенно доказав, что неприятность эту нам не приготовили нарочно сами армейцы, чтобы демонстративно и феерически её устранить, а потом проделать все те штуки, которые мы Ангелу в красках описывали.
А потом, словно невзначай, как ничего не значащее обстоятельство, Василий Никитович обмолвился, мол, как бы ящерки не завладели одним маленьким пультиком, для управления одним маленьким корабликом, с одной очень ранимой душой на борту...
...Но и после упрятывания артефакта в тайную, скрытую от посторонних глаз каюту, беспокойство не покинуло меня. Как понять - вернуть себе друзей? Куда же это они подевались???
– Volatile, Volatile, – позвала я, – ты ведь здесь, я знаю…
– Я здесь, – он ответил очень тихо. – Капитан, приношу вам извинения… Редитус… Я был не уверен, что смогу привести вас сюда. Оракул уже бывала здесь, с её помощью мне удалось…
– Что это за место? – ещё хмурясь спросил Капитан.
– Это моё сердце, – проговорил Волька.
– Сердце «Летучего»… – проговорил Капитан. – Ты удивляешь меня всё больше.
– Редитус… – Volatile заговорил после долгой паузы, словно ему потребовалось время, чтобы собраться с силами, – в нём заключена часть меня. Создатель соединил меня с редитусом, чтобы я слышал его везде и не мог противиться его зову… Раб должен быть послушен…
– Ты не раб! – вспыхнула я.
– Я хотел быть не рабом, – медленно ответил Волька, – но создатель не позволил мне. Я пытаюсь… отказаться… от повиновения… Но он мой создатель. И он меняет меня… Он не отпускает меня, не позволяет быть свободным…
– Зачем мы здесь? – спросил Капитан. – Это место имеет отношение к редитусу? Volatile, я твой Капитан, неужели ты сомневаешься в том, что я смогу обезопасить редитус от посягательств?
– Нет, – прошептал Волька, – я верю своему Капитану. Поэтому я привёл вас сюда.
В коридоре стало немного светлее, в конце его открылась дверь одной из кают, из неё полился молочно-белый свет.
– Это ваша каюта, Капитан, это ваша каюта в моём сердце, – заговорил Volatile. – Прошу вас, оставьте редитус там. Пока он хранится в моём сердце, только вы сможете взять его. Вам не нужно будет приходить сюда, он будет в вашей каюте.
– Оракул? – Капитан вопросительно взглянул на меня. – Я правильно понимаю, что…
– Да, Капитан, – кивнула я, – вы оставите редитус в своей каюте здесь, но взять его сможете в своей каюте там, он всегда будет на том месте, куда вы его положите. И кроме вас, никто его не увидит. Даже если прибор будет лежать на самом видном месте… Возьмите, – я вложила редитус в его ладонь.
Капитан неслышно прошёл по коридору, немного постоял, словно не решаясь войти в этот молочный свет, и скрылся за дверью. Она закрылась, и мне стало не по себе. Но через несколько секунд Капитан снова появился в коридоре и подошёл ко мне.
– Капитан, пожалуйста… - начала я.
– Прости, я не готов сейчас говорить о призраках и о Старпоме! – он строго прервал меня.
– А я не собираюсь говорить о них! – вспылила я. – Если после всего, что мы пережили вместе… – я оборвала саму себя, здесь не место обсуждать подобные ситуации. – Я только хочу попросить вас не говорить никому об этом месте. Никому, Капитан, пожалуйста! Это важно… Не думать о нём и не вспоминать. Хотя бы ради безопасности этого дурацкого редитуса… И ради Вольки.
– Капитан… Оракул… – прошептал Volatile, – помогите мне… я хочу стать свободным… Создатель владеет мной, я его раб… Редитус ему недоступен, я смогу защищать его, но не могу защищать себя… и не могу защищать вас… пока я раб… Моя воля, мой разум в его власти… но сердце свободно… для вас.
– Как мы можем тебе помочь? – спросил Капитан.
– Создатель… оставил часть меня себе…. Он сделал себя хранилищем… Он… так управляет мной, – шёпот прерывался и угасал, – я пытаюсь противиться… но я не смогу делать это… долго… Моя воля – воля раба, она принадлежит ему…
– Хорошо, мы подумаем, – кивнул Капитан.
– Он призывает меня, но пока я могу не повиноваться зову… пока у меня ещё силы… но я слабею… – вздохнул Volatile, – он сможет изменить меня…
– Он опять будет тебя мучить? – у меня защемило сердце. – Volatile, пожалуйста, пусть Капитан увидит тебя…
– Я видел его, – возразил Капитан.
– Я ещё не залечил раны, – помолчав шепнул Волька.
– Всё равно… Пусть Капитан увидит тебя… и твои раны... – настойчиво повторила я.
Volatile уступил моей просьбе. В неярком свете коридора возникло густое золотое облако, кое-где на нём виднелись тёмно-бордовые полосы. Облако клубилось и переливалось, вспыхивая золотыми бликами. Я протянула к нему руки, пальцы и ладони утонули в сияющем тумане, но я ничего не почувствовала – он не был тёплым или более густым, чем окружающий воздух. И всё же, хоть физических ощущений не было, эмоционально Volatile откликнулся на прикосновение, окутав меня вспышкой радости, благодарности и… грусти.
– Что это? – Капитан, с интересом разглядывающий клубящуюся сущность, осторожно попытался прикоснуться к ней рукой и показал на одну из полос.
– Это шрамы… Его били там, – объяснила я. – Когда мы были там, в джунглях, в мире Фектума, его били… кнутом, – я едва не расплакалась, вспомнив пытки, которым подвергали Вольку.
– За что? – тихо спросил Капитан.
– Он передал Артёму, где мы… И за это его наказали… Кнут распарывал его на части, а потом они снова соединялись в целое облако… И его снова били…
– Мы поможем тебя, – твёрдо проговорил Капитан. – Ты получишь свободу…
И мы с Капитаном снова оказались на палубе, стояли лицом к лицу, протянув друг другу руки, как в тот момент, когда я отдавала ему редитус. Только прибора в наших руках уже не было.
– То Кэп теперь насовещается с Гусём и, полагаю, даст нам от ворот поворот, – мрачно предположил Макс.
– Гусев уже почти улетел, а потом опять вернулся, – пискнула я. – Говорил с драконом и ушёл, наверное, к Капитану снова… Может, ненадолго?
– Какая разница? – Игорь пожал плечами. – Улетел, не улетел… Не он же нас списывать будет.
– Куда списывать? – похолодела я. – Вас же нельзя списывать...
– Морра, девочка, мы же знали, что это рано или поздно может произойти, – попытался успокоить меня Артём, но обнять меня ему не удалось, потому что Кирилл вдруг разрыдался в голос, ещё сильнее прижавшись к нему, и Тёмке пришлось обнимать его.
– Кирюш, ну ты же сильный, – Игорь положил руки сыну на плечи, и тот, не выпуская Артёма одной рукой, другой вцепился в отца.
– Ребята, вас нельзя списывать, – прошептала я, – вас же сразу...
Они опустили головы и молчали. Я кусала губы, в отчаянии глядя на море. Их нельзя списывать, нельзя. Изгнание с корабля – их смертный приговор. Ведь им позволено быть здесь только до тех пор, пока они нужны нам, нужны кораблю... Капитан не может так поступить. Что бы не говорил Гусев, Капитан умный и проницательный, он всегда поступает правильно, и он не станет выгонять ребят с корабля.
– Капитан этого не сделает! – выкрикнула я. – Я не верю, что он может так сделать, не верю!
– Нам бы тоже хотелось не верить, – вздохнул Игорь.
Потом мы просто стояли, обнявшись, все вместе, впятером, не обращая внимания на косые взгляды Андра и Алекса, на хмурых драконов и на качающийся возле борта гидросамолёт… Стояли в каком-то оцепенении, ни о чём не разговаривая… Артём благодарно прижимал нас к себе и прятал от всех лицо. Между нами всхлипывал безутешный Кирилл. Макс и Игорь ободряюще похлопывали Тёмку по плечам, но сами стояли, печально опустив головы… Когда-то я увидела, как из одного призрака появились четыре такие разные личности, я прятала в себе их призрачные души, укрывая от Пожирателя, моя кровь смешалась с кровью призрака, мне приходилось участвовать в «воскрешении» обессиленного Малыша, поделиться своей жизненной силой с Фаней, с моим Тёмой… И сейчас они все казались мне маленькими растерянными мальчишками, четырьмя Малышами, и я пыталась обхватить руками их всех сразу, спрятать, закрыть от опасности, как прячет цыплят под крыльями мама-курица… Злость и обида по-прежнему скручивались в груди в болезненный узел, но теперь к ним примешивались отчаяние и безысходность…
– Морра, – я подскочила от строгого голоса Капитана, неожиданно раздавшегося за спиной, и оглянулась на него, – ты мне нужна, – мне показалось, что он даже не взглянул на призраков, словно их уже нет здесь. – Думаю, ты согласна, что редитус должен находиться у Капитана?
Я не сразу поняла, о чём он говорит, что за редитус, почему он должен быть у Капитана, почему я должна быть с этим согласна или не согласна? Неужели сейчас так важно говорить о каком-то редитусе, когда призракам угрожает... Я увидела за спиной Капитана несколько странных серых призрачных силуэтов, окутанных то ли тёмными плащами, то ли сложенными тёмными крыльями. Они приблизились и теперь стояли совсем близко, почти оттеснив Капитана. И я сразу поняла, кто это, словно уже встречалась с ними. Узнала фигуры Ангелов смерти, готовых забрать моих призраков туда, за грань, которую они не перешли... От них веяло холодом, и они смотрели на меня маленькими колючими глазами, такими же, какими смотрел Седьмой в перуанских пещерах, когда едва не забрал призраков. И, как тогда, обмирая от ужаса, я столкнула всех четверых вместе, чтобы они были как можно ближе к друг другу и снова повернулась к потусторонним врагам.
– Прочь! – я выставила руки в стороны, закрывая собой призраков. – Идите прочь! Уходите! Вы не заберёте их, они не ваши!
Фигуры закачались и медленно растаяли, но не ушли, я продолжала ощущать исходящий от них холод. Поэтому я не опускала руки, пребывая в полной уверенности, что так не позволю им приблизиться к призракам.
– Оракул! Оракул! – меня слегка тряхнули за плечи, и я увидела перед собой сердитое лицо Капитана. – Приди в себя!
– Морра, что с тобой? – его голосу вторили тревожные голоса Артёма, Игоря и Макса, прерываемые всхлипами Кирилла. – Это же наш Капитан.
Прийти в себя удалось не сразу. Медленно исчезало ощущение холода, отпускал накативший страх потери, таяла отчаянная решимость противостоять этим страшным существам… Так же медленно пришло осознание, что жуткое видение осталось незамеченным никем, кроме меня, а значит, мои вопли «идите прочь» выглядели как относящиеся к Капитану… Кое-как мне удалось пробормотать подобие извинения и попытаться объяснить, что слова эти были адресованы не ему. Кое-как я сообразила, что тот предмет, что лежит у меня в кармане, и есть редитус, который требует Капитан. Я выдернула прибор и протянула его Капитану. Но как только он прикоснулся к нему, как перед глазами вспыхнуло золотом, и мы с ним оказались в тайном коридоре "Летучего".
– Чёрт возьми, где мы? – Капитан удивлённо осматривал полуосвещённый коридор, осторожно ступая по пушистому ковру. – Оракул, что это за место?
– Я не знаю, – ответила я. – Но это на «Летучем», он приводил меня сюда.
– Кто, когда?
– Волька… Он приводил меня сюда в моих снах. Только в снах. Я искала потом это место, но не нашла…
Единственное, чем я могла возразить Артёму – это то, что и меня Капитан вряд ли захочет слушать после того, как я демонстративно покинула кают-компанию в обществе отщепенца, изгоя, предателя и какие там ещё эпитеты в адрес Артёма были предложены за то время, что мы были на палубе. Так и не решив, кто из нас имеет больше оснований доложить о произошедшем только что разговоре Капитану, мы не двигались с места, поглядывая на нахохлившихся и помрачневших драконов. К тому же Гусев скрылся в коридорах надстройки, не исключено, что он направился как раз в кают-компанию, так что, вполне вероятно, что он и расскажет всем о том, о чём беседовал сейчас с Сэлом. Мы же с Артёмом вряд ли были там ожидаемыми гостями, да и недолго оставались одни. На палубу поднялся Хранитель в сопровождении Андра. Водолаз посмотрел исподлобья в нашу сторону, но не подошёл, остановился поодаль и приказал пленнику не двигаться с места. Тот потоптался и что-то сказал. Андр хмуро выслушал его, подумал и кивнул. Оба подошли к нам. Водолаз смотрел в сторону, словно стараясь не встречаться глазами ни с Артёмом, ни со мной.
– Ваше признание, Артём, определило вашу судьбу, – проговорил Алекс ровным голосом. – Я считаю, что ваше участие в жизни этого корабля закончилось. После произошедшего и после беседы с генералом Капитан не позволит вам остаться. Ваши друзья отвернулись от вас. Неужели вы не видите сами, что ваша репутация и ваш авторитет рухнули, что отношение к вам изменилось? Неужели вы готовы терпеть это, готовы простить всех этих людей? Орден никогда не поступил бы так, прошу вас, подумайте об этом.
– Меня не интересует, как поступит в подобной ситуации Орден, потому что я не имею к нему отношения и не намерен что-то этом направлении менять, – Артём говорил ровным и абсолютно спокойным голосом, только его подрагивающая на моём плече его рука выдавала, чего ему стоит выдерживать этот тон. – Что касается остального… Знаете, Алекс, если авторитет, репутация и отношение ко мне так легко рухнули, значит, я сделал недостаточно, чтобы заслужить доверие экипажа. Так что если те, кого я считаю своими друзьями, не могут считать другом меня, то вина за это целиком и полностью лежит на мне. И прощать их мне за что, ибо они ничем передо мной не виноваты.
– Вы странный человек, – покачал головой Алекс, – вы готовы стать мучеником, изгнанником, но ради чего? К чему пытаться заслуживать доверие у этих людей, если в Ордене вы получите его по праву рождения?
– Бога ради, Алекс, прекратите уже! – неожиданно взорвался Артём. – Ни слова больше! Вы уже стали первым человеком, которого я возненавидел, и первым человеком, которого я ударил! Прошу вас, не становитесь первым человеком, которого я убью!
Алекс резко дёрнул головой, словно его ударили по лицу, и отшатнулся. Андр с удивлением взглянул на Старпома и, взяв пленника за локоть, заставил его отойти подальше. Артём опустил голову и медленно выдохнул. Хранитель начал в чём-то горячо убеждать Андра, тот хмуро слушал его, но до нас не долетало ни слова. Почти сразу после этого явились призраки.
– Дядь Тёма-а!!! – Кирилл, всхлипнув, со всех ног бросился к Артёму, врезался в него и, обхватив руками, уткнулся лицом ему в грудь.
У Игоря на скуле красовалась ссадина, Макс хмурился, не вынимая руки из карманов.
– Тёмыч, разговор есть, – сказал Игорь, подходя.
– Говори, – ответил Артём, – говори, Игорь, я устал от секретов. Так что либо при всех, либо никак.
– Да я и при ней скажу, что уж, будто она не понимает ничего, – хмуро сообщил он. – Правильно я говорил, Тёмыч, не ждали нас. Да ты и сам заметил, даже Кир видел, что после этого разделения барка всё изменилось... Кэп и Андр с этим Гусём стали шептаться, как вы ушли. А нас отправили, мол, идите работайте, ребята. Не хрен уши греть и в чужие разговоры лезть... – он помолчал, зябко повёл плечами. – Не знаю, что там Гусь Кэпу плёл, но то, что мы теперь тут не ко двору – это без вариантов…
– Но генерал был с нами всё это время… – недоверчиво покачал головой Старпом, – он же видел, что мы думали лишь о том, как нам найти наших друзей…
– Ну, это не помешало ему подозревать нас во всех тяжких. Знаешь, что Гусь сказал Кэпу? Секретов, говорит, у них за душой полно… у нас то есть, – горько усмехнулся Игорь, – якобы мы скрываем что-то… И Кэп, похоже, поверил…
– Что скрываем? – растерялся Артём. – Ну хорошо, у меня весть из прошлого возникла, о которой я сам ни сном ни духом, но вы-то при чём? Ладно, меня теперь можно подозревать во всех грехах смертных, но вы чем провиниться могли? Только тем, что мы двадцать лет вместе слепившись существовали??? Так ведь и я же не скрывал про отца, я ведь сам узнал пару дней назад от Борского...
– Это никого уже не интересует, Тём… Похоже, всё решено… – прерывисто вздохнул Макс и поинтересовался: – Игорь, а ты больше ничего сказать не хочешь?
– Да, Тёмыч, – Игорь вспыхнул, потёр ссадину, – ты... Ну в общем глупо я себя повёл с этим Орденом... Тёмыч, Морра... – он смущённо опустил глаза и отвернулся.
– Ладно, принято, – буркнула я.
– Нормально всё, – Артём улыбнулся и немного посветлел лицом.
Спасибо вам за вашу красоту, За преданность, заботу и терпенье, За лучезарную святую доброту, За то, что нам даете вдохновение! За жизни дар, которым безраздельно Владеете и будете владеть! Желаем радости вам беспредельной, Огня любви, что вечно будет греть!
Гусев, не оглядываясь и не попрощавшись, перепрыгнул через леера, проигнорировав трапик, пробежал по крылу и скрылся в люке.
– Тебе не показалось, что он какой-то не такой? – хмуря брови, спросила Морра.
– В смысле? – не понял я.
– Ну... Я не знаю, как и объяснить... Неуверенный, что ли... Он же всегда такой, как будто хочет сказать: "Моё слово закон, я всегда прав!". А теперь... Да, точно – неуверенный.
– Я не заметил, если честно, – признался я.
– Это потому что ты сейчас сам неуверенный, Тёма, – сказала она, сжимая мне руку.
Да, тут с Моррой я не стал бы спорить. Уверенности мне действительно не хватало. В ту минуту, когда Борский рассказал мне об отце, когда я припомнил фигурку льва, вырезанную из странного материала, и вынужден был поверить адвокату, мне подумалось, что такое положение вещей может иметь крайне неприятные последствия. Хотя в тот момент я ещё не осознал масштабов грядущей беды.
Итак, как и говорил Борский, мне пришлось воспользоваться именем отца, чтобы защитить Морру, редитус и Вольку. Известие о том, что мой отец был главой Ордена Хирасаат, мигом переменило настроение всех присутствующих в кают-компании. Возможно, они правы. Даже с теми крохами информации о Хирасаат, можно предположить, что он мало чем отличается от Custodiam. А раз Custodiam представляет для нас определённую угрозу, то и от Хирасаат вряд ли можно ожидать чего-то хорошего. И вот один из экипажа – сын Верховного Магистра.... Наверное, если бы я тут же заявил, что ничего не знал об этом, что эта новость стала для меня такой же неожиданностью, как и для остальных, то мои слова могли бы что-то изменить. Можно было сказать, что я не имею отношения к тому, как поступил мой отец, что он – это не я, и нельзя судить обо мне, основываясь на том, кем был отец, но... Я не собирался осуждать его. Какое у меня есть право сейчас судить о том, почему тогда, много лет назад отец выбрал путь Хирасаат? Для этого надо жить в то время, знать причины, побудившие его сделать это, понимать принципы, которыми руководствовался Орден на тот момент... Отец всегда был для меня авторитетом, я любил и уважал его, и теперь не намерен отворачиваться от него, предавать саму память о нём. Отец был не тем человеком, который мог бы поступить бесчестно или пойти против своей воли под какой-нибудь угрозой. Если он примкнул к Ордену Хирасаат, если хранил свою причастность к нему в тайне, значит, он считал это правильным.
Морра молчала, погружённая в свои мысли, и я был ей сейчас благодарен за то, что она не задаёт мне никаких вопросов. И за то, что она рядом... Сквозь свои размышления я едва услышал, как двигатели Бе-10 загудели. Лодка понемногу отдалялась. Морра вдруг потянула меня за руку, возвращая к действительности.
– Я же говорю, Тёмка, что-то не так! – перекрикивая шум двигателей, сообщила она.
Самолёт прекратил разгон, двигатели заглохли. Летающая лодка, слегка покачиваясь. снова приближалась к борту "Летучего". Из люка выбрался Гусев и быстро поднялся на корабль.
– Скажи, дракон, – генерал остановился чуть в стороне от нас и обратился к Сэлу, – а ты и твои спутники уверены, что вы истребили всех нагов, оставшихся здесь?
– Да, – Сэл мрачно наклонил голову.
– А с чего такая уверенность? – с лёгкой ехидцей продолжил Гусев. – Вы же сами признали, что пропустили один лагерь нагов в горах. Где гарантия, что он был последним? Наги – умная раса, они могли соорудить укрытия не только в горах или на забытых всеми островах, они могли уйти под землю, ведь он, – генерал кивнул в мою сторону, – он столкнулся с ними как раз под землёй, в замаскированной адским пламенем пещере! Откуда у вас уверенность, что вы уходите, не оставляя здесь пары десятков лагерей?
Чёрный дракон вскинул крылья, что-то неразборчиво пробурчал и... не ответил.
– И если выяснится, что здесь остался хоть один отряд нагов, – продолжал Гусев уже без тени ехидства, жёстко выговаривая каждое слово, – с кем они будут воевать, когда поймут, что вы ушли, унося с собой их детей? Не захотят ли они выместить свою злобу на людях?
И снова Сэладон промолчал, молчали и остальные драконы, замерли, опустив головы к самой воде.
– У меня есть ещё вопрос, дракон, – так же жёстко сказал генерал, выдержав паузу. – Скажи мне, когда вы вырастите будущих нагов и воспитаете их в соответствии с их древней культурой, уверен ли ты, что они, повзрослев, не зададут вопроса – а где же наши предки? Что вы им ответите? Что вы же их и уничтожили? Знаешь, Сэл, почему-то мне кажется, что, узнав правду, новые наги, будь они трижды пацифистами, пересмотрят свои взгляды и захотят отомстить. И тогда эти триста будущих станут новой армией, ещё более жестокой и сильной, чем те, которых вы вырезали здесь.
– Даже если мы допустили ошибку и не нашли всех оставшихся здесь нагов, – наконец ответил Чёрный дракон, – они всё равно не станут воевать с людьми. Им нужны только знания Людей Древней Крови. Но после ритуала генетическая память последнего из них очистится, и он станет обычным человеком, бесполезным для нагов.
– А наги будут знать об этом? – медленно спросил Гусев.
Морра подалась к дракону, ожидая его ответа. Я похолодел, догадываясь, каким может быть ответ, и понимая, что его не будет. Сэладон молчал. Гусев тоже угрюмо сжал губы, не произнося больше ни слова, только покачивался с пятки на носок.
– Наги... – тихо проговорила Морра, – наги и нага – они имеют отношение друг к другу?
– Насколько мне известно, во времена древних войн небольшая группа нагов прониклась идеей мирного существования и ушла в горы, не желая участвовать в бойнях, – нехотя ответил генерал. – Там они постепенно ассимилировались с местными. От них и произошло то самое племя нага, с представителями которого нам довелось познакомиться... – он вдруг подошёл ко мне. – Артём... Леонидович, я хотел прояснить один вопрос. Вернее, свои слова. Не хочу, чтобы они воспринимались как угроза. Говоря о праве существ на жизнь, я не лишал этого права вас и подобных вам. Я говорил о будущих, которых не могу считать существами, пока они сидят в скорлупе. Это всё, что я хотел сказать.
– Тогда позвольте и мне задать вам вопрос, генерал, – сказал я. – При первой нашей встрече вы очень тепло отозвались о моём отце. Неужели вы, будучи причастны к столь мощным структурам, не были в курсе того, какой пост он занимал в Ордене?
– Не был, – буркнул Гусев. – Хранители хорошо умеют хранить свои секреты.
Он первый раз за время нашего разговора поднял на меня глаза, потом взглянул на прижавшуюся ко мне взволнованную Морру и снова посмотрел на меня. После этого молча отошёл и направился ко входу в коридоры "Летучего". На полпути он остановился, постоял, сжимая кулаки, и, словно приняв трудное решение, вошёл в распахнутую дверь, почти чеканя шаг.
– Мне показалось или... – Морра изумлённо заглянула мне в лицо.
– Что именно?
– Он извинился?
– Кажется, да...
– Тёма, что-то произошло там, в кают-компании, после нашего ухода, – проговорила она, глядя вслед Гусеву.
– Что именно? – снова спросил я.
– Не знаю, что-то плохое. Между ним и... Ангелом, – она медленно покачала головой. – Что-то очень плохое... Ты же видел, как он смотрел на нас.
Я промолчал. Да, я тоже заметил странное выражение в глазах Гусева, когда он по очереди вглядывался в наши лица. Но я мог ошибаться, пытаясь объяснить его. Но объяснение сделала за меня Оракул:
– Тём, он смотрел на тебя... на нас... с завистью... – она вздохнула. – Нам нужно сказать Капитану, что Кир может быть в опасности.
– Нужно… – согласился я. – Думаю, лучше это сделать тебе. Меня он вряд ли захочет нас слушать.
19055
19033