Машину ужасно трясло на ухабах и рытвинах, бедную Морру подбрасывало на коленях у Тёмы, а голова её постоянно билась о его плечо, с другой стороны от Артёма сидел притихший Кирюшка, к которому на колени пристроили легковесную Джамилю, им двоим доставалось от Морриных ног, но они героически терпели. Передо мной на пассажирском сидении покачивался Андр, и я заметила как мотается его голова в такт подергиваниям машины...
называй меня ангел: Пёса, ты чего носом клюешь? Спать хочешь?
ЧерныйПес : Да не хочу я спать, я есть хочу... всё, что угодно, только не эту их индийскую пищу.
называй меня ангел : Здрасте вам, это ещё почему? Чем тебе их пища не угодила?
ЧерныйПес : Ну во-первых они не едят мяса, а во-вторых хватит и во-первых. Что же это за люди такие, которые животных не едят, а их объедают?
называй меня ангел : Во-первых они не едят только говядину, а во-вторых хватит и во первых...
ЧерныйПес : А в-третьих, ты видела сколько они кладут специй в эти свои овощи??
называй меня ангел : До фига, ты прав, там специи на специях, и специями погоняют. Я вот вчера к шефу-повару в нашем отеле три часа приставала, чтобы он со мной рецептами поделился, а он, зараза, делал вид, что по английски плохо понимает.
ЧерныйПес : Если этот кАзел будет к тебе приставать, то он и по индуски плохо понимать начнет.
называй меня ангел : Да ты спросонья ничего не понял, это я к нему приставала, хотела заполучить его рецепты, а он ни в какую, хранит свои проф.секреты, как зеница око.
называй меня ангел : Да я вот ещё о рыбе подумала, что-то они и рыбы мало едят, а ведь её тут должно быть много, река рядом
ЧерныйПес : Какая рыба, солнце??!! Ты видела их реки? И что они в той реке делают. Проще перечислить чего они там НЕ делают. Зараза попадает в реку чтобы умереть в страшных муках!!!
называй меня ангел : Да уж, из их рек, пожалуй, лучше ничего не есть...и не пить...
ЧерныйПес : ...и не подходить к реке без костюма химзащиты, в полном обмундировании...
Пёска на минутку призадумался, а потом продолжил.
ЧерныйПес : Их секрет - карри. Главная индусская специя
называй меня ангел : Молодец ты, быстро разобрался в чём их главный секрет, а я вот прямо думала- гадала, ума не могла приложить в чём же он, секрет этот...
ЧерныйПес : ...и острый перец! Кладешь в любое блюдо, ешь его и...несешься на реактивной струе в сортир...сдирая с себя штаны с дикими воплями
называй меня ангел : кстати, карри - это не отдельная специя, это смесь нескольких, там и куркума, и имбирь, и кардамон, и ещё что-то
ЧерныйПес : да?? не знал этого
ЧерныйПес : у индусов видать луженый желудок чтобы держать это все унутре себя
называй меня ангел : Пёса, не увлекайся остреньким, а то они в отеле на туалетной бумаге экономят, по рулончику в день кладут
ЧерныйПес : сами поди на реку бегают!!
называй меня ангел : местные с детства приучены, им карри прямо в молоко матери добавляют
ЧерныйПес : и после этого они не едят говядину??!!
называй меня ангел : мне один индус объяснил, что они корову как мать почитают, они в пищу много молока потребляют, а его даёт корова, значит она как мать-кормилица...кто же свою мать есть будет?
ЧерныйПес : вообще я слышал индусы очень хитрые, они с острыми блюдами едят какую-то фигню успокаивающую жжение, это они с туристов смеются
ЧерныйПес : ишь ты, поди ж ты! католики вон едят "тело Христово" и не морщатся, а этими видишь ли не так
называй меня ангел : католики тело едят в переносном смысле, они ещё и "кровь" Христову пьют...а тут не едят говядину в самом прямом
называй меня ангел : кстати, Пёса, у вас же в номере плитка есть, и холодильник, что ты себе на завтрак яичницу приготовить не можешь?
ЧерныйПес : боюсь! вдруг у них курица тоже какое-нибудь священное животное, тетя какая-нибудь
называй меня ангел : ты же тихо сам с собою, в своём номере, можно сказать под одеялом пару-тройку яиц пожаришь, никто и не узнает, "тётя" то не твоя, тебе то она никто
ЧерныйПес : скажу тебе по секрету..я не умею готовить! если только кипяток в электрочайнике, тут просто пальчики оближешь!!
называй меня ангел : ну и чего ты сам на себя наговариваешь? я же помню какую ты всем нам рыбку отменную готовил...
называй меня ангел : впрочем, нет, ты её ловил, готовила как раз я...но всё равно не верю... чтобы такой бывалый рыбак и охотник не мог себе сам свою добычу приготовить!
ЧерныйПес : проще всего готовить кильку в томате! хе-хе
называй меня ангел : в томате любая рыбка не плохо получается, а с килькой провозишься долго, мелкая она, чистить неудобно, ладно, что мы всё о еде да о еде, давай ка тему поменяем, а то у меня уже в животе заурчало, дело то к завтраку, а у нас он и не намечается.
Артём посмотрел на меня с благодарностью, Васятка пробурчал что-то, типа "наконец заткнулись", а Игорь заметил, что мы уже подъезжаем.
Я не имел чести лично знать главного злодея и душителя рода человеческого - Адольфа Гитлера. Но после нескольких безуспешных попыток появилось желание повторить опыт Алекса. А именно заорать в равнодушное выгоревшее небо, мол, кто там глумится над честным российским капитаном, кришну вашу в шиву?! Все пальцы на руках побывали в злосчастной дырке, и я уже поглядывал на стоптанные туфли, может, извращённый изобретатель предусмотрел какую-нибудь каверзу, и запуск механизма возврата осуществляется мизинцем левой ноги. На всякий случай свои персты попробовали все участники этого реалити-шоу. На что Игорь проворчал, что наверняка здесь стоит защита, как в банкомате, и три попытки сунуть не тот палец блокируют устройство наглухо.
Борский уже не был так уверен в эффективности древнего артефакта, с недовольством поглядывая на Хранителя. Которого совсем недавно выгораживал и всячески рекламировал. А теперь получалось, что его авторитет пошатнулся по вине недобросовестного поставщика. Впрочем, на это мы и внимания не обратили. Да и прибор-то был генеральский.
-А может он одноразовый вообще? - спросил я. - А для возврата нужен ещё какой-нибудь механизм?
-Такого быть не должно. - Алекс произнёс это довольно уверенно, однако глаза выражали некую растерянность. - Те, кто создавал реликвию, не стали бы её копировать.
-А запасного нет случайно? - Игорь тщательно вытирал пальцы носовым платком, после такого количества проникновений отверстие просто кишело чужими микробами.
-Каждый! - Я зацепился за это слово. - Значит, их как минимум несколько!
-Но это и значит, что артефакты создавались для разных объектов. - Борский сложил ладони на животе, и как заправский бай, закрутил большими пальцами. - И будь у нас второе устройство, неизвестно, кого или что бы мы призвали в этот мир.
-Этому миру уже нельзя сделать хуже, - припечатал Алекс. - Кто бы ни пришёл.
-Ну, знаешь ли, - возмутился я. - При тебе же всякие тут пытались свои порядки навести. И могли нагадить человечеству по самые помидоры.
-Человечество и так обречено. - Хранитель не унимался, видимо сел на любимого конька. Или открылись чакры ещё какой-нибудь, нам ранее неизвестной, его ипостаси. - Раньше или позже, но конец неизбежен.
-Вот тут позволю себе с вами не согласиться! - Борский разволновался. - Несмотря на гипотетические высказывания...
-Друзья мои, - прервал я назревающую дискуссию, такую же бесконечную, как сама Вселенная. - Мы ещё предадимся философствованиям за хорошим дастарханом, но только по завершении наших неотложных дел. Сдаётся мне, что у Вольки не всё ладно там.
-Ему ничто не поможет, его творец возвращает своё имущество на положенное место. - После этих слов Тарры, вдруг заговорившего по-русски, мы пораскрывали рты и остолбенели. И смысл фразы, и сам факт его лингвистического подвига стали для нас неожиданностью.
-Что ты знаешь?! - Самообладание покинуло меня, и я вцепился в одежду на его груди. - Ты что-то чувствуешь?
Он нахмурился и быстро заговорил на своём наречии, глядя на Борского. Тот покраснел, побледнел, вспотел, и поёжился от озноба одновременно. И потом заговорил так же торопливо.
-Капитан, прошу вас, умерьте свои эмоции. И отпустите уважаемого Тарру, с особами его ранга так поступать нельзя. Вам сделали скидку на инородность, и незнание тонкостей местных обычаев, иначе он уже покарал бы вас, согласно своих законов.
-Да, Вик, ты бы не кидался так на всех подряд, - Игорь положил мне руку на плечо, и я отошёл от важного господина, который тут же начал поправлять свои нарушенные одежды. - Это Индия, схватишься не за того, потом тебя самого в изгои запишут и больше к приличным людям не подпустят.
Хорошо, что Тарра всё-таки не был силён в русском языке, а его спонтанная фраза возникла случайно. Очевидно. Борский схватился за сердце, Алекс еле скрыл ухмылку. Провести такую аналогию с кастой неприкасаемых, париев, даже общение с которыми неприемлемо для "нормальных" индусов... Хорошо, что Тарра ничего не понял.
-Игорь, знаешь что... Пожалуй, настало время прибегнуть к помощи наших друзей. - Я отвёл друга чуть в сторону. - Тут скорее понадобится помощь Морры и Артёма. Лучше них Вольку никто не знает. И связь с ним наиболее сильная именно у Оракула. Я не знаю, почему не сработал этот перемещатель. Может китайская подделка какая. Или... Ох ты ж...
Молния догадки пронзила меня насквозь. Орден надул нас! Развел, как лохов на коврике напёрсточника на Арбате. Нам подсунули ненастоящий артефакт, для правдоподобности отправили Алекса, как гарантию подлинности, а сама реликвия преспокойно лежит себе в хранилище. Я пристально посмотрел на Хранителя. Знает ли он об очередном мошенничестве своих работодателей? Неужели они там настолько прожжённые циники, что даже своих сотрудников не жалеют, сливают, как отработанный материал? Но как же боссы Стражей не побоялись перечить тарровской конторе? Ведь, откройся правда, его просто сотрут из этой жизни.
-Ну что ж, тогда я пойду за подмогой, - сказал Игорь. - Может и правда, к Морре Летучий прилетит и без крыльев. Не подеритесь тут без меня, пожалуйста.
Он ушёл. Тарра ещё не остыл окончательно, видимо, так с ним не обращались никогда. Это и понятно. Здесь всё построено на кастовости. А для нас он - лишь абориген, фольклорный элемент, так сказать. Чего нам его бояться? Мы от него никак не зависим. В компанию они сами затесались. Никто не звал. Не хозяева, не начальство. Пусть себе щёки дует и кипит, что твой самовар. Вытащим Вольку, и "аля-улю, гони гусей!". Только нас и видели. Шли бы они все и пели. Хари рамы свои с йогами шивообразными. Под медные колокольчики...
Но что же всё-таки имел в виду этот важный тип? Которого даже потрогать нельзя. Цветочек оранжерейный. Нет, конечно, он скорее всего нормальный мужик. Просто я привык к другим людям, попроще. С кем не надо соблюдать никаких дурацких церемониалов, надуманных приличий. Ты либо с нами, либо топай своей дорожкой. Не надо навязывать своих уставов. Итить-колотить, ведь последние годы вокруг только шишки крутятся, важняки, разные патриархи потустороннего мира. Да и по эту сторону мембраны, внутри нашего замкнутого, "земного" привычного пузыря, одни уникумы попадаются. В кого ни ткни - всё в спасателя вселенной угодишь, вляпаешься. Или вон, в фаталиста какого-нибудь, сектанта. Я и без тебя знаю, что человеки пока сами себя не истребят, ни хрена не успокоятся. И грызут друг друга, и кровь сосут самозабвенно. Но, что примечательно, от этого только сильнее делаются. Так что замучаетесь ждать конца человечества!
И кажется последнюю фразу я сказал вслух, потому что, очнувшись от монументальных философских размышлений, обнаружил своих спутников несколько сторонящимися меня. И смотрящими очень подозрительно. Ну и что, подумаешь, заявление сделал. Алекс вон фюрера изображал, Станиславский бы обрыдался, и никто даже не почесался. А капитан, видите ли, если умное что сказал, так сразу его в блаженные записали.
-Да, кэп, людей отсюда прогнать пожалуй будет проблематично, - очень знакомым голосом прозвучало сзади. Даже так: сзади-сверху. Причём очень прилично сверху. И я понял, что не на меня глазеют стеклянными очами три взрослых половозрелых мужчины, отвесив челюсти и пустив струйки слюны. Такие три манекена, до этого не подававших ни единого признака наивности.
-Привет, Сэл. Где пропадал? - Я повернулся к дракону с самым беззаботным видом, как к знакомому, или даже приятелю. Подумаешь, ну оказался он размером с Годзиллу из фильма. Даже по сравнению с ней Чёрный смотрелся бы как скотч-терьер на фоне ньюфаундленда или сенбернара. Но Годзиллы поблизости не маячило, поэтому его невольные свидетели рассматривали на моём фоне. Точнее, меня - на его.
Я чувствовал неловкость от того, что Ангел застала меня в минуту, когда отчаяние взяло надо мной верх. Всё время, пока Морра спала, я старался держать себя в руках хотя бы для того, чтобы не волновать друзей. Хватит того, что сам я был на грани от беспокойства. Я постоянно держал ладони Морры в своих, и когда её пальцы стали холодеть, я уже не сдержался и, не помня себя, затряс её за плечи, умоляя проснуться хоть на минуту. И вот в этот-то момент в номер вошла Ангел. Впрочем, её появление помогло мне прийти в себя, да и с кем ещё я мог говорить о Морре, как не с её лучшей подругой?
Этот глубокий, беспробудный, очень похожий на летаргию сон заставлял меня думать что там, где сейчас находилась Морра и, возможно, наш Волька, происходит что-то ужасное, из-за чего она и не может проснуться. Обсудив это с Ангелом, я решил, что сам вряд ли смогу найти правильное решение в создавшейся ситуации, и попросил её позвать всех наших в номер. Возможно, совместно мы сможем что-нибудь придумать. Хотя бы определиться в том, следует ли предпринимать попытки разбудить Морру. А пока я снова остался наедине с ней, и тупое отчаяние опять начало захватывать меня холодной волной.
Я клял себя на чём свет стоит, ведь это я, именно я решил, что "Летучему" нужна её помощь, и я уговорил её спать. И вот к чему это привело. Если бы можно было вернуть назад эти несколько дней, я бы не позволил ей... Не позволил бы? А что бы я сделал? Это теперь, когда она с белым лицом и холодеющими руками лежит в постели, давешнее решение кажется ошибкой. А тогда оно казалось единственно верным, и мне скрепя сердце пришлось признать, что так или иначе мы всё равно пришли бы к выводу о необходимости помощи Вольке. И другого способа поддержать его мы просто не знаем. Больше всего меня беспокоило её упоминание о тенях в монашеских балахонах. Я боялся, что это те самые люди, что превратили Volatile в узел порталов и вмуровали его в корпус корабля. Насколько далеко простиралась их власть и возможности, оставалось только догадываться, и я с грустью сознавал, что, если Волька и Морра попали в их руки, то положение их очень и очень тяжело.
Вскоре в номере собрались все наши. Прошмыгнули в дверь притихшие Кирилл с Джамилёй, даже команда Гусева бесшумно выстроилась вдоль стены. Джамиля скользнула к кровати, положила Морре руку на лоб и, грустно подняв на меня глаза, отрицательно покачала головой, ничего не сказав. После этого она отошла и села на пол рядом с Киром. Последним в номер вошёл Гусев. Едва взглянув на Оракула, он шагнул к телефону и взял трубку.
– И что мы намерены делать? – ядовито поинтересовался Андр.
– То, что давно следовало сделать, – огрызнулся генерал, – вызвать врача. Или вы хотите дождаться, когда её можно будет отнести к Гангу на гхаты для омывания?
Я предостерегающе качнул головой в ответ на вопросительный взгляд Ангела. Она поняла, быстро подошла к Гусеву, мягко забрала у него телефонную трубку и положила на место.
– Не торопись, – попросила она.
– Вот именно, – поддакнул Андр, – не торопись, генерал. Просто подумай, что ты скажешь врачу. "У нас тут член экипажа заснул, чтобы поделиться силами с кораблём, а теперь мы не можем её добудиться", – ёрническим голосом проговорил он и продолжил уже обычным тоном: – Если ты скажешь так медикам, я тебе могу на сто процентов предсказать, что будет дальше. Мы всей компанией отправимся в палату номер шесть ближайшей дурки, а её, – он кивнул на Морру, – уложат в какую-нибудь реанимацию, где она уже точно никогда не проснётся.
Гусев свирепо сверкнул глазами, но сдержался и с хмурым видом уселся в кресло.
– Я думаю, надо разбудить её, – решительно заявила Ангел.
– Поддерживаю, – присоединился к ней Андр. – Ты пробовал это сделать? – обратился он ко мне.
– Разумеется, пробовал, – кивнул я, – только это ни к чему не привело.
– Ну я представляю, как ты это делал, – усмехнулся он. – Надо решительно, словно она вахту проспала!
– Но ведь она её не проспала, – буркнул я, наклонился над Моррой и в очередной раз осторожно потряс её за плечи: – Просыпайся, девочка, вернись к нам, проснись уже!
– Тёмыч, может, и правда? – неуверенно спросил Макс. – Ты же в самом деле над ней как над хрустальной вазой сейчас трясёшься. Может, она тебя не слышит, слишком крепко спит. И надо так... "Рота! Подъём!! Война-а!!!" – рявкнул он, покосившись на Гусева.
– Где война? С кем война? – нашу гнетущую атмосферу буквально взорвал весёлый голос, и в номер ввалился Игорь собственной персоной. – Что у вас тут за тихий час? Тёмыч, давай, буди свою подругу, Кэп приказал вас всех привести на берег! Приборчик мы добыли, вот только не получается у нас ничего. Кэп хочет совет экипажа устроить, кто что посоветует!
– А-а! Игорюха!!! – ничуть не смущаясь сном Морры, Андр и Макс с приветственными криками кинулись обнимать друга.
Я был рад возвращению Игоря ничуть не меньше остальных – его здравый смысл и твёрдость в суждениях сейчас были для меня очень кстати. Я поднял на него глаза, и тут же что-то ударило меня по голове, да так сильно, что я не удержался на ногах и рухнул в стоявшее позади меня кресло.
– Тёмыч! – захохотал Игорь. – Я, конечно, рассчитывал на тёплый приём, но не ожидал, что моё появление будет прямо сногсшибательно!
Я попытался улыбнуться, соображая, что со мной произошло. Игорь отмахивался от расспросов, требовал, чтобы мы немедленно шли за ним в контору Борского – тот разрешил взять из гаража его джип, чтобы мы могли быстрее приехать на место, где нас ждал Капитан с друзьями. Ангел взволнованно принялась тормошить Морру. И тут то, что ударило меня по голове, вспыхнуло в мозгу россыпью информации. То были не слова, не картинки, даже не образы, а какие-то сигналы, воспринимаемые лишь интуитивно. Они угадывались, словно силуэты на плохом негативе. Искусственный мир, создатель, плен, невозможность вернуться, восстановление сети порталов... Предстоящий симбиоз Volatile и Морры для создания уникального перехода из реального мира в созданные воображением измерения... Энергетический барьер, не позволяющий Вольке отозваться на зов Капитана и не выпускающий сознание Морры из её сна. Её нельзя сейчас будить!
– Ангел, прекратите! – я твёрдо отстранил её от Оракула. – Она не должна просыпаться!
– Тёмыч, ты в своём уме??? – возмутился Водолаз. – Что значит – не должна просыпаться???
– Андр, подожди, – попросил я, – это Волька... Он передал что-то...
– Тёмыч, давай-давай, сосредоточься! – Игорь заставил всех отойти от меня. – Что он передал?
– Я не всё понял, – я мучительно выдирал из себя обрывки информации, – они оба – он и Морра в плену в каком-то искусственном мире, вернуться не могут, потому что они... под сетью, что ли... Рассвет... На рассвете будут снова формировать порталы, в Вольке и... в Морре, их собираются объединить – её сознание с его сущностью. Поэтому её нельзя будить – если это удастся сделать, это будет уже не Морра, – постепенно я всё легче воспринимал переданное Волькой сообщение. – Есть только один шанс вернуть их. На рассвете, когда будет проходить всё это действо. Volatile сделает так, что Морра потеряет сознание, создателям порталов придётся ослабить или даже полностью снять сеть, пока она не придёт в себя. И только в тот момент, когда сеть будет неактивна, они оба смогут вернуться.
– Как сознание Морры может потерять сознание? – хмуро поинтересовался Гусев. – Вам не кажется, что это бред?
– Не знаю, – вздохнул я.
– Не кажется! – резко бросил Игорь. – В обеих моих жизнях бывали события и побредовее этого! Тёмыч, прибор у Кэпа, мы сможем сделать всё, что нужно!
– А как мы определим тот момент, когда там снимут сеть? – взволнованно воскликнула Ангел. – Может, это будет продолжаться всего минуту, откуда мы узнаем, что именно сейчас эта минута?
– Ангел, ну что может быть проще? – Игорь дружески обнял её за плечи. – Тёмыч завернёт своё сокровище в одеялко, мы все вместе погрузимся на джип Борского и отправимся на берег великой реки Ганг. И, как только начнётся рассвет, Капитан активирует злополучное наше устройство и будет держать его активным, пока солнце не поднимется полностью! Так что нужный момент мы не пропустим!
Игорь говорил так твёрдо, что даже скептически настроенный Гусев посветлел лицом, а во мне укрепилась уверенность, что с Моррой всё будет в порядке. Сообща мы решили не ждать утра, а отправиться на берег уже сейчас, чтобы к наступлению рассвета быть, как говорится, во всеоружии. Игорь в сопровождении Кирилла помчался за джипом, чтобы подогнать его к дверям гостиницы, а остальные разбежались по номерам забрать оставленные там немногочисленные пожитки.
Не прошло и получаса, как мы, набившись в джип, как селёдки в бочку, уже пылили по дороге к побережью. У меня на коленях, укутанная в одеяло, спала Морра, а Ангел то и дело поправляла её голову, постоянно сползавшую с моего плеча от тряски на многочисленных ухабах.
Фектум докурил уже третью сигарету, отбросил окурок в сторону и поднялся. Я тоже встала под его тяжёлым взглядом.
– А теперь, когда я ответил на твои вопросы, я хочу, чтобы ты ответила на мои, – медленно проговорил он, впиваясь в меня глазами.
– А если я не хочу на них отвечать? – я попыталась сопротивляться.
– Я люблю дерзких женщин, – Фектум сжал мне плечи, – но не терплю дерзких рабов. Не забывайся, для меня ты – раб, такой же, как Volatile. То, что ты рождённая, для меня ничего не значит. Я создал этот мир таким, каким он мне нужен, и всё, что существует в этом мире, подчиняется моей воле. На первый раз я не стану тебя наказывать. Но учти, прощения дважды не будет. Повторяю – я хочу, чтобы ты ответила на мои вопросы. Нет, не на вопросы, – усмехнулся он, – всего на один вопрос. Как ты смогла оказаться здесь?
– Не знаю, – прошептала я и мысленно добавила: – Мимо шла.
Фектум тут же отреагировал, влепив мне звонкую пощёчину.
– Я предупредил тебя! – рявкнул он. – Повторяю – как ты здесь оказалась?
С каждым словом пальцы Фектума всё сильнее впивались мне в плечи. Мне казалось, что он сейчас просто проткнёт меня насквозь, но что я могла ответить? Что я сплю в гостиничной кровати? Вряд ли он этому поверит, скорее, сочтёт это очередной дерзостью. Однако и моё молчание он расценил именно так, и от двух следующих пощёчин у меня зазвенело в голове. Наверное, он продолжал бы, но перед ним как из-под земли вырос Сит-Амет.
– Фектум, Volatile стал невидимым. Я отправил его в трюм проверить прочность переборок, и рабочие почти сразу сообщили, что он растворился, – доложил он.
– Иду! – коротко бросил Фектум.
Сит-Амет удалился, а Фектум ещё сильнее сжал мне плечи.
– Лучшее качество раба – это покорность, – его ровный голос пробился сквозь звон в голове, – а лучший инструмент для воспитания покорности – это боль. Я изучил это, воспитывая рабов. Именно боль, а не поощрение. И рабы, и животные лучше всего подчиняются, когда осознают угрозу боли. Маленькая собачка, цирковой лев и самый умный раб выполняют волю хозяина не столько потому, что ждут подачку, сколько потому, что понимают – если они ослушаются, то за этим последует наказание. Прежде, чем я накажу тебя, ты увидишь, что это значит.
Он схватил меня за локоть и поволок обратно к барку.
– Volatile! – рявкнул он, остановившись в нескольких метрах от борта рядом с ожидавшим его Сит-Аметом. – Volatile, ко мне!
Золотистое облако поднялось над одной из ещё не заделанных дыр в корпусе корабле и приблизилось к нам.
– Я велел тебе быть видимым! – яростно прошипел Фектум. – Ты посмел ослушаться!
Волька молчал – в таком состоянии он не мог говорить мысленно и, похоже, не мог говорить вообще никак. Он лишь покачивался перед своим создателем, мерцая своими золотистыми клубами.
– Сит-Амет, фладжелюм! – приказал Фектум.
В стороне от барка стояли несколько больших ящиков, из которых работники доставали инструменты для ремонта корабля. Сит-Амет, услышав приказ, отошёл к этим ящикам, порылся в них и через минуту вернулся с длинным кнутом в руках.
– Для начала десять, – процедил Фектум в ответ на его вопросительный взгляд.
Кнут просвистел в воздухе и опустился прямо в золотистое облако, рассекая его пополам. Оно распалось на две части в месте удара и тут же снова стало целым, но мерцающую массу теперь пересекала кроваво-красная полоса. Фектум схватил меня за шею, не позволяя отвернуться от дикой картины:
– Смотри! Это лишь малое наказание для дерзких рабов!
Раз за разом кнут распарывал золотистое облако, и десять алых шрамов запылали на измученном струящемся теле моего друга. Сит-Амет опустил кнут, и Волька бессильно припал к земле почти без движения. Фектум снова вцепился мне в плечи своими крепкими пальцами:
– Как ты сюда попала? – прошипел он. – Не испытывай моего терпения!
Я молчала, глотая слёзы, и Фектум в ярости швырнул меня в руки Сит-Амета:
– Она будет частью нового средоточия порталов! Я хочу знать, какой уровень боли она сможет выдержать находясь в сознании! Мне необходимо знать, как настроить оборудование, чтобы мой план был воплощён. Если всё получится так, как я хочу, это будет прорыв! – он насмешливо взглянул на меня. – У тебя снова появился вопрос! Так и быть, я отвечу. Созданные мной рабы не имеют воображения. Если я смогу объединить искусственный интеллект и рождённое существо, то такой симбиоз сможет не только открывать порталы в иное время или в иной мир, но и создавать собственную реальность по воле путника! Разумеется, это будет не такой мир, как этот, – он повёл руками вокруг, – а так, небольшая полянка или домик... Где путник сможет переждать в том случае, если ему будет угрожать что-то с той и другой стороны. А для этого узел порталов должен обладать воображением! – Фектум отступил на несколько шагов.
Сит-Амет толкнул меня с такой силой, что я растянулась на земле во весь рост. Краем глаза я увидела, как ужасный кнут поднимается надо мной, и тут же золотистый ураган сбил с ног Фектума и Сит-Амета. Через мгновение невидимый ураган пронёсся обратно, и я уловила только одну фразу: "Я передал, я погиб"... И тут же золотистое облако, исчерченное алыми рубцами, лежало на прежнем месте, словно ничего не произошло. Но это произошло – Волька пытался защитить меня и напал на своих хозяев. Я хотела подняться, но от страха ноги тряслись, как у паралитика, и я осталась стоять на коленях. Сит-Амет держал наготове кнут, Фектум приказал снова натянуть над Volatile энергетическую сеть и наклонился надо мной. В ожидании удара и закрыла лицо руками и сжалась в комок. "Почему я не проснусь? – отчаянно пронеслось в голове. – Почему этот сон не кончится?"
– Сон не кончится? – проговорил Фектум, услышав мои мысли. – Почему сон не кончится??? Чёрт возьми, как я не понял сразу! – он рывком заставил меня встать на ноги. – Ты спишь! Ты спишь там, в своём мире! Так значит твоя оболочка, для которой так опасна боль, вовсе не здесь! – он рассмеялся. – Как же всё просто! Для формирования портала разум должен быть ясен, и я ломал голову, как сохранить тебя в сознании, пока не завершится процесс!
– Я проснусь, – пролепетала я, – я проснусь, у тебя ничего не получится...
– Проснёшься?! – опять рассмеялся Фектум. – Ты не проснёшься! – он втолкнул меня под сеть, где лежал израненный Волька. – Ты не выйдешь отсюда, эта сеть крепче любых стен! А если тебя разбудят там, в твоём мире, то проснётся только твоё тело – бездушная оболочка, подчиняющаяся лишь инстинктам! Ты меня очень порадовала этим известием! Так порадовала, что я не стану сейчас наказывать Volatile за нападение, а тебя – за проявленную дерзость. Я сделаю это на рассвете, перед началом формирования порталов. А до рассвета у тебя есть время привыкнуть к своему новому положению. Отныне ты – раб, уясни это!
Всю ночь рядом с сетью стояли в карауле по два человека, не сводящих глаз с Volatile. Они должны были контролировать, чтобы он не посмел снова стать невидимкой. Если бы он осмелился это сделать, охране надлежало тут же разбудить Фектума и получить его распоряжения о том, какое наказание он определит для своего раба, чтобы к утру он смог оправиться и был в надлежащей форме перед готовящимся процессом формирования нового средоточия порталов. Но Волька и не собирался этого делать. Всё равно выйти из-под сети он не сможет ни в каком состоянии, связаться с Артёмом – тоже, а разговаривать со мной уже нет смысла. И даже эта его фраза "Я передал, я погиб" уже не обнадёживала. Какая разница, что он смог передать Артёму, в какой ситуации мы оказались, если сеть не позволит нам уйти отсюда? Даже если Капитану удастся вернуть этот дурацкий редитус, Волька не сможет вырваться из верёвочного купола. Даже если Тёмка сможет разбудить меня... Я всё равно останусь здесь. И на рассвете две сущности – Volatile и мою – исхлестают кнутами, слепят в одну массу, проткнут раскалёнными железными прутами и вдавят в палубу отремонтированного барка.
Первый раз в жизни я с таким отчаянием встретила рассвет. Из разговоров людей Фектума я уже поняла, что процесс должен быть осуществлён на рассвете – в промежуток времени между моментом появления первого луча солнца и моментом, когда светило оторвёт свой край от горизонта. Едва начало светать, монахи подхватили сеть за края и, закутав в неё Вольку и меня, потащили к кораблю. Барк уже был полностью отремонтирован и установлен на бревенчатом сооружении наподобие стапеля. Лишь главная мачта лежала на палубе. Вокруг гнезда, где она должна размещаться, белела начерченная мелом пентаграмма, и в её центр уложили сеть. Через несколько минут подошёл Фектум с небольшим прибором в руках. Взяв конец одной из верёвок, он вложил его в прибор, и по верёвке побежало голубоватое свечение. Я потеряла последнюю надежду.
Золотистое облако Волькиной сущности вздрогнуло и притянулось к верёвочной сети, образовав надо мной сияющий купол с багровыми полосками. Сквозь него я слышала, как из-за чего-то ругается Фектум, и видела, что голубые сполохи на сети становятся всё сильнее, а алых пятен на золотистом облаке появляется всё больше. Купол медленно опускался, давление в нём усиливалось, становилось трудно дышать. Я вдруг поняла, что эти сполохи – то самое наказание Volatile за нападение, о котором говорил Фектум вечером. То самое наказание за дерзость, которое должно было постичь и меня, но которого я не чувствовала, потому что Волька закрыл меня собой, изолировав от контакта с сетью.
– Фектум, она в обмороке, – словно сквозь вату донёсся голос Сит-Амета, – нужно дать ей время прийти в себя, солнце уже восходит.
Теряя сознание от недостатка воздуха и чудовищного давления под сетью, я успела увидеть первый луч солнца и услышать слова Фектума:
– Чёрт возьми, это невозможно! Ладно, успеем! Пока убрать сеть!
Хранитель тщетно пытался пробиться к сущности корабля, как будто надеялся, что за его схематическим изображением кроется содержимое. Все равно что надрезав по контуру нарисованную дверь, ожидать увидеть за ней взаправдашний вход, а не образовавшуюся дырку в бумаге. Судя по ослепительному свечению, артефакт не на шутку раскалился, отчего картинка начала покрываться подпалинами и ожогами. Я не переживал за настоящего Вольку, ведь порча фотографии никогда не наносила физического вреда изображённому на ней прототипу. Как правило. Если не брать в расчёт всяких игр с тёмными силами, что больше попахивает мистификацией. Иначе наши прежние вожди, ещё того, советского периода, неминуемо были бы поражены всякими неприличными недугами. Потому что результатом их "мудрого управления" стало отсутствие туалетной бумаги, и заменяли её благодарному народу ежедневные газеты. А в силу пропагандистской политики на первых полосах газет как раз и красовались те самые вожди. Которые миллионы раз в день своими фотографическими лицами соприкасались с совсем другой стороной электората. Сами же реальные люди-боги, каковыми они себя считали, при этом жили вполне неплохо.
Так что от неумелых действий Алекса корабль пострадать не мог. От чего-то другого - вполне возможно, но не от порчи виртуальной бумаги. Но собственное бессилие взорвало прежде невозмутимого Хранителя. Окружающее нашу идиллию вдруг резко потемнело, сделалось кроваво-пурпурным, словно мы находились в голове у Алёшеньки и видели происходящее его глазами, получая весь накал захлестнувшего неудачника гнева. Нас вышвырнуло на предыдущий уровень реальности. Алекс стоял на берегу, грозил выцветшему небу кулаками, и, брызгая слюной, страшно ругался по-немецки, напоминая бесноватого фюрера Адольфа, в том самом образе, каким его навязывали нашему сознанию долгое время. Наверное за годы службы Рейху тройной агент достаточно изучил своего тогдашнего высшего покровителя, поэтому и был правдоподобен сейчас. Рекуррит он отбросил в сторону, как бесполезную железку, к тому же до сих пор нагретую до такой температуры, что даже песок в том месте, где он ещё плевался искрами, превратился в стекло. Я смотрел на артефакт, и прощался с надеждой воспользоваться им как положено. Потому что ни один прибор не мог бы вынести такого к себе отношения.
Как ни странно, ни Тарра, ни пухлый адвокат не проявили ни испуга за перемещатель, ни огорчения от неудавшейся попытки, ни шока от визжащего из Алекса Гитлера. Словно видели подобное ежедневно. Постепенно Хранитель остывал, как остывал и артефакт, совершенно не так, как охлаждался бы разогретый до такого состояния металл. Да и был ли он горяч физически? Может мы стали свидетелями эмоциональной связи человека и магического предмета, и к нашим пяти чувствам это не имело никакого отношения. Не прошло и минуты, как Алёшенька совершенно успокоился, как ни в чём не бывало, подобрал рекуррит и подошёл ко мне. Вблизи я не увидел ни одного признака всплеска только что закончившейся истерики, ни сбитого дыхания, ни горящих глаз, ни даже слюны, которой он буквально фонтанировал. Да и было ли всё это на самом деле? На всякий случай я не стал ничего спрашивать.
-Капитан, ваша очередь, - сказал Алекс, протягивая мне перемещатель. - Я продавил пространство, и теперь коридор откроется легко. Корабль вернётся так же быстро, как и был вами отправлен туда, где он сейчас.
-А где он сейчас? - Я не торопился хватать артефакт, всё-таки опасался обжечься. Фантомные эмоции не менее сильны, чем истинные, и по большому счёту сознанию всё равно, взаправду ты сунул руку в костёр, или вы это придумали, боль будет одинаково сильной. - Как я увижу коридор?
-Вам не надо ничего видеть, ничего знать. Поместите палец на контактор, и корабль переместится сюда.
-При этом мне надо его мысленно призывать, или говорить какие-то слова? Может необходимо его представить, чтобы сигнал попал именно к Летучему, а не зацепил по пути какой-нибудь другой корабль?
-Этот прибор был создан именно для вашего корабля, не сомневайтесь. И никто другой сигнала не услышит. Берите и включайте.
-Вик, в самом деле, давай уже закончим с этим вопросом, - Игорь начал терять самообладание. - Сунь палец в дырку, сядем на корабль, заберём друзей, да пойдём выручать...
-А при этом мы окажемся на борту? - Перебил я Игоря, потому что все трое впились в него цепкими взглядами и даже ушные раковины расправили, чтобы узнать, кого это мы собрались выручать. - Может надо в воду зайти? А то он прилетит ровно в то место, где я стою, и поди потом столкни его с берега.
-Я полагаю, нам следует доверять уважаемому члену Ордена Стражей, - мягко, но в то же время с нажимом произнёс Борский. - Многовековая практика обращения с подобными устройствами позволяет нашему другу разбираться в их функционировании достаточно квалифицированно. Поэтому сомневаться в его компетенции...
-Когда Летучий исчез, мы с высоты двадцати метров посыпались в воду, - не дал я закончить речь и адвокату, - поскольку находились в этот момент на палубе. Не боитесь, что воплотившись здесь, корабль попросту нас раздавит?
-Представьте себе, не боюсь! - Борский пожал плечами. - Иначе не заверял бы вас в обратном.
Ситуация надоела и Тарре, так что он шагнул к Алексу, забрал у него артефакт, и сунул мне в ладонь, с таким выражением лица, что, протяни я ещё несколько минут, мой многострадальный палец будет соединён с контактором принудительно, и не факт, что тело будет в сознании. И я почему-то ему поверил. Не словам Алекса, не проникающим в мозг интонациям Борского. А именно мертвящей пустоте глаз Тарры.
Палец сам скользнул в отверстие прибора. Я ожидал чего угодно. Рухнувшей в воду Ганга и вызвавшей локальное цунами туши Летучего. Разлетающегося в щепки его корпуса, потому что он, настроенный на меня, как на маяк, промахнулся мимо воды, размазывая нас по песку. Всего, чего угодно, но только не этого.
"А потом мы вновь воссоединились со своими друзьями..."
Какая замечательная фраза, повсеместно насилуемая всеми подряд писателями, в том числе и моим "тем-кто-сидит-за-компьютером".
Чёрта лысого мы воссоединились! Алекс так торопился поскорее закончить ритуал вызова Летучего, что настоял на немедленном следовании к побережью Ганга. Мямлил что-то про ограниченные сроки допуска, мол, через двенадцать часов артефакт превратится в тыкву, а он лишится мужской силы и станет бесполезен для дальнейшего применения, как самец. Про тыкву и силу, конечно, я придумал, но хранитель на самом деле нервничал. Что-то чувствовал? Как бы не возник опять Фёдор в самый неподходящий момент. А поскольку эти два непростых экземпляра рода человеческого долгое время провели рядом, по легенде являясь братьями и будучи внедрены в одну семью, между ними могла развиться ментальная связь. Чувствуют же друг друга однояйцевые близнецы. А Законникова и Алёшеньку связывало нечто большее. В их мозгах основательно поковырялись, и какие там настройки до сих пор активны - было неизвестно. Факт в том, что Фёдор возник именно сейчас, когда назрела необходимость достать перемещатель из хранилища Ордена. Нептун на мой геморрой, а ведь и правда! Он не появился ни в пещере с драконом, ни во время эпической кулинарной разделки ящеров. Только в момент нашей с Игорем беззащитности. А как только нагрянули войска - его и след простыл. Так он действительно за нами следит? Я невольно оглянулся по сторонам.
-Тебя тоже не отпускает? - Игорь зябко повёл плечами. - Каждую секунду его появления ожидаю. Вот зараза небритая.
-Как думаешь, стоит Алекса предупредить?
-Я думаю, что он в курсе угрозы похищения артефакта. Странно, что нам должной охраны не выделили. Раз уж они так пекутся об этой игрушке.
-Ни хрена себе, игрушка! При определённой настройке им, наверное, можно много чего куда-нибудь отправить.
-Боюсь тебя огорчить... - Игорь понизил голос почти до инфразвука. - Его цель не пульт с дыркой для пальца.
-Что ты... Да ладно?!
-Именно, Кэп, именно. Он нацелен на сам корабль.
-Да зачем ему Летучий? Он им и управлять не сможет! Да и Волька не подчинится кому попало.
-Мне кажется, мы чего-то не знаем.
-О, новость мне сообщил! Нас всю дорогу "втёмную" играют. Бородач мне столько всего наговорил, теперь ощущаю себя марионеткой в кукольном театре. Буратино, твою мать...
-Буратино как раз этот долбаный театр на хрен развалил, если ты помнишь. Так что, Вик, оставайся-ка ты деревянным, со своим постоянно эрегированным носом наперевес!
Шутка была в духе ЧёрногоПса, но из уст обычно невозмутимого юриста прозвучала вполне уместно. Но благотворный эффект от неё длился недолго. Мы, очевидно, прибыли на место. Я даже не заметил, как наш малочисленный отряд "Вызывателей кораблей из преисподних" оказался на безлюдном берегу реки. На той стороне русла кипела жизнь, индусы пели песни, курили благовония, и безуспешно топили прах своих сожжённых родственников в водах Ганга. А мы сгрудились вокруг Алекса, который сел в позу Лотоса. Странно, ведь он работает в латино-американском региональном филиале Ордена Хранителей, можно сказать в перуанском офисе. И данное размещение тела в пространстве вовсе несвойственно тем этническим особенностям. Это фирменная "фишка" индуистской и буддийской практик созерцания. Хотя, представить толстяка Будду, завязавшего ноги в такой узел, очень непросто. Это индусы могут себе позволить, в силу своей худосочной комплекции. Тем не менее Алекс, хоть и был арийцем в самом классическом его воплощении, сумел состроить эту конструкцию из своих конечностей. Сжал в правой руке гусевский рекуррит, закрыл глаза, и... загудел. Может у перуанцев данный голосовой перформанс и являлся пением, но мы услышали лишь затянувшуюся вибрацию первой струны электрической бас-гитары. Не получив от него никаких инструкций относительно своих обязанностей, просто стояли и слушали. Смотреть было пока не на что - Алекс превратился в статую.
Прошло, наверное, минут пять этого действа. Вернее, БЕЗдейства. Будь мы более подготовленными, тут же бы уселись рядом, и безо всяких психотропных препаратов пустились в полёт по неведомым мирам. Но усилиями Алекса нас всё же вовлекло в ритуал. Мало того, что Хранитель себя ввёл в транс, уже и мы начали потихоньку отъезжать от платформы с названием "Реальность". Сначала у Борского подогнулись его пухлые ноги, и он плюхнулся на песок. Затем одновременно Игорь и Тарра аккуратно опустили зады на сыпучую твердь. Я продержался дольше всех, да и то по причине затекших конечностей. Когда долго стою, создаётся ощущение, что колени хотят изогнуться в обратную сторону. Но вот и моё седалище касается раскалённого на солнце кварца. Мы впятером сидим лицами к воде. Противоположный шумный брег теряется в дымке и словно перемешивается с горизонтом, резкость размывается, как от запотевших линз объектива. Звуки глохнут. Мало кому довелось познать, но даже мёртвые пески имеют свой голос. А уж вода и подавно говорлива, как базарная баба. Но теперь и трёп тягучей жидкости, и шёпот коричнево-жёлтых крупинок, подобно неуверенным в себе ручьям, втекали в поток алексова пения, сливались с ним, и вместе погружались в тишину. Нас обволакивало пологом, отсекающим не только аудио ощущения. Мы отделялись от всего спектра чувств. И туман, заменивший собой окружающий мир, постепенно изменял наше сознание. Говоря "наше", я был уверен в идентичности состояния своих спутников, потому что мои и их мысли переплелись, и стали единым целым жизненным процессом.
Думать четырьмя головами одновременно было забавно. Пятый разум - Алекса - висел сейчас поодаль, и мы его наблюдали своим колхозом. Это не было оформленным объёмом, или субстанцией - вообще ничем таким, что можно было бы привязать к привычным человеческим ассоциациям. Мы просто ЗНАЛИ, что сознание Хранителя находится между нами и Гангом. И внутри него ярким красно-жёлтым сгустком пламенел артефакт. Сперва вся композиция находилась в состоянии вселенского спокойствия. Спустя вечность (время потеряло свой статус) мы были удостоены лицезрения контуров Летучего посреди тумана. Искра перемещателя выпустила как бы щупальце, в виде гибкой лозы, которая начала тыкаться в разные места плоского изображения корабля. Сперва спокойно, а потом нервно. Как будто пыталась найти замочную скважину, не преуспела в этом, и данное обстоятельство лишило её равновесного состояния. Свет раскалившейся звёздочки рекуррита окрасил сознание Алекса в тревожные цвета, как квадратный метр тумана приобретает красноватый оттенок от стоп-сигналов впереди едущего автомобиля. Не заладилось у нашего Специалиста по потустороннему миру. Что-то пошло не так. И я догадывался, что.
Пусть в твоей жизни всё будет отлично и замечательно! Пусть не покидают тебя вдохновение и уверенность в завтрашнем дне, и вообще - пусть каждое новое завтра приносит только хорошее! Пусть всякие болезни и удары судьбы обходят тебя стороной, а если и будут встречаться бури, то только из положительных эмоций! Короче - будь счастлив, наш Капитан!
– Сит-Амет! – Фектум повернулся к главному балахону. – Сеть можно снять, они никуда отсюда не денутся. Но ты правильно сделал, что подстраховался до моего прихода. И решение о починке корабля своими силами я тоже вполне одобряю. Volatile поступил неразумно, скрываясь от своего создателя, но за это он ответит чуть позже. До того, как он будет наказан, ему нельзя доверять полностью. Пока я хочу посмотреть, как продвигаются работы.
Давление внутри верёвочного купола исчезло, четверо охранников сдёрнули верёвки и аккуратно сложили их, свернув кольцами. Я снова могла двигаться как обычно. Однако предпринимать попытку к бегству было, по всей вероятности, глупо – если бы был шанс удрать, нас бы не освободили. Но и сдаваться тоже не хотелось. В конце концов, мы с Волькой ещё были живы, были самими собой, а ужасный Фектум с не менее ужасным Сит-Аметом не спеша удалялись от нас, двигаясь вдоль корпуса барка и внимательно осматривая многочисленные пробоины.
– Сейчас Фектум не услышит, – я еле-еле различила мысленное обращение Вольки, – но ты не думай ни о чём. Он знает, что мы можем общаться мысленно, но не придаёт этому значения. Я попытаюсь сообщить о нас Артёму, но не уверен, что у меня хватит сил. Не предпринимай ничего, иначе они вернут сеть, и тогда я уже точно не смогу ничего сделать. Ты уверена, что он сможет помочь? Я в самом деле исчерпаю всё, что во мне осталось, и...
– Что и? – спросила я, торопя его закончить фразу.
– Ты здесь, и я могу невольно воспользоваться твоей силой, и тогда...
– Ну и пользуйся на здоровье, – я пожала плечами. – Главное, чтобы наши узнали, что тут творится. А я тут всё равно не представляю, что можно сделать. Так что... может, мне и не понадобятся никакие силы. Может, наоборот, лучше, чтобы я валялась тут безжизненной тушкой, а они тогда подумают, что я слишком слаба для их целей, и у нас появится время...
– Он близко, – лёгкое дуновение Волькиной фразы промелькнуло в голове сигналом к прекращению разговора.
Фектум и Сит-Амет обошли барк вокруг и приближались к нам с противоположной стороны. Фектум отдал последние распоряжения, и Сит-Амет, слегка поклонившись, направился в заросли, где работали его люди.
– Пройдёмся? – спросил Фектум, подойдя ко мне.
– Зачем? – я растерялась.
– Очень скоро ты станешь частью этого корабля и уже не сможешь его покинуть. Почему бы не воспользоваться возможностью в последний раз пройтись по твёрдой земле? – усмехнулся он. – Volatile, я хочу увидеть тебя. Я хочу, чтобы ты был видим и чтобы ты помог с ремонтом. И без глупостей, иначе мне придётся быть чрезмерно жестоким в выборе наказания.
Наконец, я у меня появилась возможность увидеть Volatile! И он не замедлил подчиниться своему создателю, возникнув из ничего рядом со мной. Он не был человеком и не был кораблём. Он был чем-то лёгким, золотистым, струящимся и клубящимся, постоянно меняющим форму, словно несущееся по небу облако. У меня в голове что-то неприятно дёрнулось, и каким-то образом я поняла, что приказ Фектума означал полную катастрофу – видимый Волька не мог общаться мысленно, а значит, возможность связаться с Артёмом была для нас потеряна...
Я поплелась за Фектумом.
– Что за люди, – он неодобрительно покачал головой, указывая на дровосеков в балахонах, – всё цепляются за какие-то средневековые традиции. На мой взгляд, все эти монашеские одеяния лишь мешают и придают мрачный вид чудесному пейзажу. Лёгкий летний костюм гораздо удобнее и практичнее. Ты не находишь?
Я промямлила, что мне это совершенно безразлично. Фектум пожал плечами и замедлил шаг, дождавшись, чтобы я поравнялась с ним.
– Удобнее разговаривать, когда собеседник рядом, а не за спиной, – заметил он. – Я хочу предложить тебе маленькую сделку. Я отвечу на все твои вопросы, я ведь знаю, что их у тебя много. А взамен ты ответишь мне на мои. Идёт?
Я пожала плечами. Мне действительно многое хотелось бы узнать, но вот рассказывать ему о чём-то никакого желания не было. Он же истолковал моё молчание как согласие и заговорил:
– Итак, начнём сначала. Я учёный, инженер, скажу без ложной скромности – я гений. Я работаю в области создания порталов. Разумеется, я не первооткрыватель, переходы во времени и пространстве совершаются с незапамятных времён. Но мне принадлежит честь создания средоточия порталов. Некоего места, в котором могут одновременно открыться несколько переходов. Ты ведь понимаешь, что такое портал? – я кивнула, и он продолжил: – Это такой коридорчик, через который можно пройти из одного определённого места в другое такое же определённое место и не более того. Я же смог сделать конструкцию, способную открывать несколько порталов одновременно. Но для этого мне потребовался, если так можно выразиться, искусственный разум. Разум, который будет понимать, какую дверь необходимо открыть в данный момент, одну или несколько дверей, скольких путников пропустить в ту или иную сторону. А также способный определить, вправе ли конкретный путник воспользоваться конкретным порталом. Этот разум должен быть привязан к месту, которое известно путникам, имеющим доступ. Я приступил к разработке таких разумов, и мне удалось справиться с задачей. Я сконструировал несколько таких созданий. В то же время мне пришло в голову, нельзя ли сделать такое средоточие порталов подвижным. Ведь не везде есть возможность открыть портал – для этого нужна скрытность, уединённость. Лишние глаза и уши в таком деле совершенно не нужны. Так и пришла идея размещения средоточий порталов на кораблях. Мною было создано несколько десятков разумов, но Volatile... – Фектум на несколько секунд задумался, – Volatile стал моим лучшим созданием. Он не просто разум, он умеет чувствовать, развиваться, мыслить, анализировать и делать выводы. Это моё любимое детище. Таким образом, я отвечаю на твой вопрос о том, почему я никогда не позволю ему быть свободным. Ведь мне так и не удалось повторить успех, Volatile остался единственным "живым" разумом. Остальные просто выполняют поставленную задачу... как машины, как роботы.
Фектум остановился, осмотрелся по сторонам, увидел неподалёку поваленное дерево и направился к нему. Мы присели на нагретый солнцем ствол. Фектум вытащил из нагрудного кармана портсигар, не спеша закурил и продолжил:
– Я знаю, что тебе интересно, каким образом корабль окажется в море. Нам не придётся тащить его на побережье, ибо в этом мире мне подвластно всё. Посмотри внимательно – мы находимся в низине, расположенной ниже уровня океана. Я уже подготовил канал, и завтра на рассвете вот тот холм, – он показал на небольшое возвышение слева от нас, – не выдержит натиска моря, что напирает на него с той стороны. К тому времени корпус будет полностью восстановлен, мачты закреплены, а ты и Volatile помещены на своё место. А паруса можно будет установить и позже.
Я уныло слушала его, стараясь его словами заполнить весь мозг, чтобы в нём не возникло никаких лишних мыслей, которые могли бы ухудшить наше с Волькой и без того печальное положение. Фектум, похоже чувствовал, что я закрываюсь от него, потому что время от времени бросал в мою сторону пристальный взгляд.
– Я уверен, что Volatile сообщил о том, что скрывать от меня сознание бесполезно, – наконец проговорил он, – но тебе кажется, что ты можешь защититься. Не старайся, я слышу всё до последней мысли. И могу доказать это. Например, бьюсь об заклад, что Volatile сказал тебе о редитусе, что ты надеешься найти прибор и с его помощью вернуться вместе с кораблём обратно.
Я насторожилась. Фектум действительно читал мысли, но читал их неточно. Иначе он бы понял, что я как раз не рассчитываю, вернее, не я рассчитываю найти этот самый редитус. Я спохватилась и направила свои размышления о приборе немного в другую сторону, думая о том, как он может выглядеть, словно мне не приходилось ещё его видеть. И Фектум попался на эту нехитрую уловку.
– Не хочу огорчать тебя, но твои надежды тщетны, – сообщил он. – Я создал редитус в единственном экземпляре для единственной цели – иметь возможность вернуть Volatile сюда. Это стало необходимо после того, как я понял, что это создание – не просто искусственный разум, а цельная личность. Я хотел вернуть его сразу же после того, как он почувствовал вкус свободы. Но в то время сам я не мог покинуть этот мир, у меня было много работы. А мои люди, отправленные за "Летучим", не справились с задачей. Они хотели сделать всё по местным законам, но вмешался какой-то ушлый юрист и доказал, что корабль не может быть конфискован, поскольку принадлежит королеве Британии, если не ошибаюсь. Я не вникал в это, если честно. Неудача заставила меня задуматься, тогда я и создал редитус – простейшее устройства с одной-единственной кнопкой. Я настроил его на перемещение корабля и Volatile в это место и передал прибор надёжному человеку.
– Гусеву? – это было первое слово с того момента, как я была в обществе Фектума.
– Гусеву? – он удивлённо поднял брови. – Нет, конечно. Гусев и его организация активно пользовались моими порталами, но доверить им редитус я не мог. Зная их, я уверен, что они перепрограммировали бы устройство так, что я уже никогда не смог бы найти Volatile, и пользовались бы его возможностями сами. Я не мог так рисковать. Среди путников, нуждающихся в порталах, есть более достойные люди. Но и среди них доверять можно не каждому. Так что мне пришлось помучиться с выбором. Моим избранником стал Осирис, мой старый знакомый. Такой старый, что ты поразишься, если я скажу тебе, сколько лет мы знакомы.
А я и без того поразилась – вот уж никак не ожидала снова услышать это имя! Я была уверена, что он либо погиб в пещерах Перу, либо был арестован орденом Хранителей. Но думать об этом было нельзя.
– Мы познакомились во времена средневековья, – после короткой запинки продолжил Фектум. – Мне показалось или ты уже слышала это имя? – вдруг спросил он.
– В египетских мифах, – буркнула я.
– Да? – он с сомнением покачал головой, но продолжил свой рассказ. – Неважно, ты всё равно теперь составишь компанию Volatile и не имеет большого значения, что и о ком ты знаешь. Именно поэтому я так откровенен с тобой. Мне хочется удовлетворить твоё любопытство, его тебе скрыть не удаётся, – усмехнулся он. – Так вот, этот человек выполнил моё поручение, причём весьма оригинальным способом. С этим Гусевым, с которым ты, по всей видимости, знакома, раз уж ты сама назвала его имя, мой агент столкнулся в неприятной ситуации, и Гусев приложил руку к его аресту и конфискации имущества. Но Осирис не был бы Осирисом, если бы не справился со своей задачей, – улыбнулся Фектум. – Он наплёл генералу об уникальных свойствах прибора и как бы невзначай упомянул, что лучше всего провести его испытания на этом корабле. Должен отдать должное этому военному – он дьявольски умён и хитёр, но нет такого мудреца, которого нельзя было бы обмануть. Так что он собственноручно привёз редитус на борт. Вот только в последний момент решил, что испытывать устройство может оказаться рискованным, и активацию провёл Капитан. И это хорошо, потому что Volatile к этому моменту был уже настолько развит и настолько привык к свободе, что мог бы воспротивиться приказу редитуса. Но приказу Капитана этот разум не в состоянии не подчиниться... Не пытайся скрыть своих мыслей, – заметил Фектум, – я слышу их. Ты хочешь знать, сможет ли Volatile вернуться, если Капитан снова активирует прибор. Да, сможет. Увы, я вынужден был сделать так, что разумы, размещённые на кораблях, обязаны подчиняться приказам командира экипажа при любых обстоятельствах. Даже мои приказы отходят на второй план. К моему глубокому сожалению, этого я изменить не в силах, ибо и у меня есть вышестоящее руководство и, самое главное – люди, финансирующие мою работу. Ты же понимаешь, что я не мог создать этот мир одним усилием воли. Всё это стоит денег. И мне приходится порой уступать им… Впрочем, я отвлёкся, – прервал он себя. – Так вот, Volatile никогда больше не получит приказ от редитуса. Причина в том, что прибор ныне находится в хранилище Custodiam, а то, что попадает в эти подземелья, никогда больше не возвращается во внешний мир. А чтобы гарантировать послушание, прежде, чем будет проведён повторный процесс формирования порталов в структуре Volatile, я немного изменю его сознание, чтобы он не был настолько своеволен.
Он докурил уже третью сигарету, отбросил окурок в сторону и поднялся. Я тоже встала под его тяжёлым взглядом.
– А теперь, когда я ответил на твои вопросы, я хочу, чтобы ты ответила на мои, – медленно проговорил Фектум, впиваясь в меня глазами.
Я шла по коридору, по привычке направляясь в комнату Гусева. В нашей с Моррой комнате у кровати любимой женщины постоянно находился Артём, держал Морру за руку и не отходил ни на секунду. Мне было неудобно мешать ему, и поэтому днём я практически не заходила в комнату, возвращалась только поздно вечером, принимала душ и шла спать. Мы почти не разговаривали с Артёмом, он просто в двух словах рассказывал мне как идут дела, Мора практически постоянно пребывала в состоянии сна, и Старпому только пару раз в день удавалось влить в неё что-нибудь питательное в виде супа или специального напитка, содержащего все компоненты полноценного питания. Только воду Морруня поглощала постоянно, Артём физически чувствовал, когда подружка испытывает жажду, и немедленно поил её. Все члены экипажа взяли за правило менять графины с водой в нашей комнате, для того, чтобы Артём не отвлекался по мелочам. Вот и сейчас я проходила мимо нашей комнаты, слегка замедлив шаги, прислушиваясь к тому, что там творится, как вдруг меня остановил резкий голос Артёма, доносящийся из-за двери. "Морра, Моррочка, родная, очнись!" - кричал он. В словах его слышались мольба и отчаяние, я не удержалась и открыла дверь.
- Что случилось, Артём? - спросила я входя.
Артём стоял у кровати на коленях, обнимал Морру за плечи и умолял её очнуться. Он резко обернулся ко мне и крикнул: "Она не реагирует!"
- Вообще?!
- Да! - всхлипнул Тёма, - Уже почти 5 часов! Сначала я подумал, что она просто уснула...
- Она же постоянно спит... - перебила я.
- Нет, Ангел, она не спит. Она постоянно находится в состоянии забытья, таким образом отдавая силы страдающему Кораблю.
- Какая разница?
- Большая! - вскрикнул Артём, - Очень большая. Я могу к ней достучаться в этом состоянии, заставить её съесть что-нибудь, или влить в неё немного воды. Периодически она впадает в сон, ведь и её организму нужен отдых, но обычно этот сон не длится более часа-полтора. Да и тогда он не настолько глубок, чтобы я её не чувствовал. Как правило ей снятся сны, и чаще всего они тревожные, поэтому Морра вздрагивает, вскрикивает и просыпается очень быстро.
- А сейчас?
- А сейчас она как в коме, уже несколько часов, у неё дрожат только веки, и тело очень напряжено, все мускулы, как будто их свело судорогой. Но при этом она совершенно не реагирует ни на что. Даже вода, которую она пила с такой охотой, теперь просто льётся мимо рта. Ангел, я боюсь.
- Тём, слушай, давай позовём врача? Это же не шуточки, - начала паниковать и я, - Одно дело, когда мы понимали, что с ней происходит, а другое дело сейчас, если даже ты не знаешь что делать.
- А что мы ему скажем, врачу этому? Как мы ему объясним её состояние?
- Не думаю, что нам надо будет что-то ему объяснять. Мы просто попросим его вывести Морру из этой комы. Наверняка же есть какие-нибудь медицинские средства для этого.
- Ангел, но ведь это не обычная болезнь, ведь Морра добровольно вошла в это состояние, чтобы отдать свои силы Вольке.
- Но ты же сам говоришь, что её состояние изменилось! Возможно её организм не выдержал, и совершенно истощился, и она сама уже не может вернуться в себя.
- Вернуться в себя...вернуться в себя. Что-то мне подсказывает, Ангел, что ты права, она именно вышла из себя, что-то заставило её сознание покинуть тело в этом мире, и остаться в том...
- В каком том, Тёма? О чём ты говоришь?
- В том, где Корабль, Ангел! Она там с ним, и не может, или не хочет его оставить даже на минуту. Что-то там происходит...И что-то совсем не хорошее, что-то такое, что не отпускает Морру назад!
- Артём! - мне показалось, что Старпом заговаривается, - С тобой всё в порядке?
- Со мной всё нормально, не беспокойся, Ангел, - попытался успокоить меня Артём, - Плохо сейчас Морре, и Летучему...и мы должны им помочь!
- Как?
- Сам пока не знаю, думаю. Но ты натолкнула меня на верную мысль. А значит две головы лучше, чем одна. Ангел, слушай, нам нужна помощь всего экипажа. Мы должны посоветоваться с нашими. Ты можешь всех собрать здесь? Просто я не хочу оставлять Морру одну.
- Конечно. Я как раз видела всех в холле, они там в шахматы режутся. Сейчас всех позову. А как на счёт Генерала?
- И его тоже, обязательно. Почему ты спрашиваешь?
- Но он всё-таки не из нашего экипажа...
- Не важно, он теперь один из нас, и в этой ситуации его ум и знания будут совсем не лишними. Зови всех.
- Бегу!
Выходя из комнаты, я обернулась и увидела, как Артём присел на кровать, и снова взял Морруню за руку.
Меня ввели в круг и усадили прямо на землю возле борта "Летучего". Я сразу почувствовала себя спокойнее. Не то чтобы ощутила безопасность, но близость родного барка и Вольки придали мне оптимистичности. Появилась даже смутная надежда, что мы сможем предпринять что-нибудь для нашего спасения.
По знаку главного балахона костёр под жаровней был почему-то потушен, но железные пруты остались лежать на ней. Балахоны не разомкнули круг, но не стояли уже такой плотной стеной, большинство расселись в расслабленных позах, кое-кто даже прилёг. Главный с несколькими приближёнными отошёл в сторонку, где они принялись тихо совещаться между собой. Я поняла, что процедура формирования порталов в сущности "Летучего" отложена, и это тоже придало мне уверенности в том, что у нам дана некоторая отсрочка приговора.
– Ничего не говори, – Волька предвосхитил вопросы, рвавшиеся у меня с языка, – только думай, они не слышат мыслей... Зачем ты пришла сюда?
– Между прочим, ты сам просил о помощи, – заметила я мысленно.
– Я слаб, – грустно сказал он, – мне не хватило сил предположить, что ты придёшь. Я думал...
– Теперь неважно, что ты думал, – оборвала я его, – что это за мир? Почему ты здесь?
– Меня отправил сюда Капитан, я должен был выполнить его волю. Он хотел, чтобы я был здесь.
– Он даже не представляет, куда ты делся! – возмутилась я. – Капитан просто нажал кнопку этого дурацкого прибора, что оставил Гусев! Ты должен выполнять приказы Капитана, Гусева или всяких приборов?
– Редитус даёт мне знак, что я должен вернуться в тот мир, где был создан, – объяснил Волька. – Капитан...
– Прекрати валить всё на Капитана, – прошипела я (мысленно, разумеется!), – говорю тебе, он даже не предполагал, что за устройство держит в руках! Между прочим, ты мог бы и остановить его, объяснить!
– Я пытался, – пробормотал он, – я просил его...
– Плохо просил, – огрызнулась я. – Что это за место?
– Здесь создали меня и других. Здесь живёт создатель. Он построил этот мир, чтобы никто и ничто не мешало ему работать.
– Это они сделали с тобой? – я кивнула на дыры в корпусе барка.
– Нет, это время...
– Какое время??? "Летучий" выглядит так, словно пролежал здесь лет сто!
– Здесь время идёт иначе. Создатель может управлять им, замедлять и ускорять.
– Можно уйти отсюда?
– Нет, – ответил Волька. – Отсюда можно уйти только по воле создателя.
– А если Капитан позовёт тебя?
– Он – мой Капитан, я обязан вернуться на его зов.
– И как он должен тебя позвать? По имени?
– Нет, нужно вновь использовать редитус в том месте, где я буду нужен Капитану.
– Надеюсь, они найдут этот редитус, – проворчала я. – И сделают это быстро...
Главный балахон подошёл ко мне. Я уже успела заметить, что под капюшонами скрываются обычные человеческие лица, и это немного утешило меня – это всё же лучше, чем какие-нибудь скелеты, чудовища или вообще пустота. Главный был высоким и довольно приятным на вид человеком преклонных уже лет, хотя стариком назвать его было трудно. Хорошее впечатление портили только холодные бледно-голубые, почти белые глаза, острый взгляд которых, казалось, царапал не только душу, но и даже кожу.
– Беседуете? – с едва уловимой улыбкой спросил он.
Я не ответила, и он, помолчав, продолжил с упрёком:
– Как ты осмелился, раб, нарушить волю Фектума?
– Я был послушен его воле, – неумело выговорил вслух Волька, – но меня назвали другом и позвали по имени. Фектум сам обозначил это как дарение свободы.
Я впервые слышала его голос – он ведь всегда говорил только мысленно, вкладывая свои слова прямо в голову собеседника. Похоже, здесь многое отличается от привычного мне мира.
– Разве ты не должен был обратиться к нему за позволением принять дар?
Волька долго молчал. Так долго, что балахон нетерпеливо окрикнул его:
– Отвечай, раб!
– Я хотел сделать это... позже... – тихо ответил он.
– Не думаю, что Фектум будет доволен таким ответом, – усмехнулся главный. – Кто ты? – он взглянул на меня.
– Я его друг! – буркнула я, неловко ткнув плечом в борт – руки у меня по-прежнему были связаны за спиной.
– Друг раба, – улыбнулся он.
– Volatile не раб! – возмутилась я. – Мы сказали нужные слова! Он свободен!
– Чтобы получить свободу, раб должен был вернуться к своему создателю и испросить позволения принять дар, – возразил балахон, – но смею тебя уверить, друг раба, что Фектум слишком ценит это своё создание, чтобы отпустить его. И раб это знал, потому и нарушил правила. За это он будет сурово наказан. А пока, раб, исправь разрушения. Кораблю предстоит много работы. Он должен быть исправен к тому времени, когда море придёт сюда, – закончив свою речь, он направился к своим собеседникам.
– Да, я всё сделаю, – слишком поспешный и, как мне показалось, подобострастный ответ Вольки неприятно меня покоробил.
– Нет, остановись! – главный резко обернулся, подозрительно посмотрел на меня, окинул взглядом борт и уставился куда-то чуть выше моей головы. – Не делай ничего, раб. Я отменяю свой приказ! – он вернулся к своим людям и принялся отдавать короткие распоряжения: – Пусть Майлис возьмёт людей, сколько ему нужно. Нужно восстановить корпус корабля. Ждать воды уже недолго, следует торопиться!
– Почему раб не может сделать это? – хмуро поинтересовался один из приближённых. – В конце концов это его обязанность.
– Я не доверяю рабам, – резко ответил главный. – Я не доверяю рабам вообще, и особенно рабам непокорным. А этот уже однажды посмел ослушаться воли Фектума. Нельзя исключать, что он пойдёт против моего приказа и разрушит корабль окончательно. Ты прекрасно знаешь, что для Фектума важен не только этот раб, но и этот парусник. Прикажите Празидио и его людям сделать сеть, а затем присоединиться к Майлису. Лишние руки ему не помешают, и эта работа будет хорошо вознаграждена. Сеть не позволит нашим рабам воспользоваться недостатком охраны, но четверо пусть останутся приглядывать за ними… на всякий случай. – он снова подошёл ко мне. – Возможно, Фектум будет доволен тем, что раб вернулся не один.
– Я не раб! – возмутилась я.
– Друг раба – сам раб, – повторил балахон уже знакомую мне фразу. – Это закон, – на этом он удалился и скрылся за деревьями.
Приближённые главного принялись отдавать приказы, и затем последовали вслед за своим начальником. Большая часть балахонов разбилась на группы и разбрелась по зарослям. Уже через несколько минут послышался стук топоров и звон пил. Ещё одна группа из двадцати или двадцати пяти человек пошла вдоль борта. На определённом расстоянии один из них останавливался, остальные шли дальше. Я догадалась, что они окружают корабль. Вскоре раздался свист, который оказался сигналом к действию. Оставшиеся в поле моего зрения балахоны распустили верёвочные пояса, намотали их на руки наподобие лассо, а потом резко забросили концы на палубу. Тут же к ним в руки упали хвосты верёвок, закинутые с противоположной стороны. Балахоны расправили верёвки и втоптали концы в землю, словно привязали к ней "Летучий". Один из них подошёл ко мне и разрезал верёвку, стягивающую мне руки. После этого все они встали лицом к кораблю, протянули вперёд руки и хором выкрикнули:
– Терминус!
И я тут же почувствовала, как воздух вокруг меня сгустился, превратился в плотную массу. Впрочем, дышать это не мешало, зато движения стали заторможенными, как в замедленном кино. О побеге теперь не могло быть и речи. Четыре человека расположись чуть в стороне от нас. Если бы я и решилась теперь оставить Вольку и удрать на холм, где была граница моего сна, мне бы это не удалось – пока я "доплыву" в этом воздушном киселе до края сети, меня двадцать раз заметят.
– Мне хватит сил некоторое время защищать тебя, – заговорил в моих мыслях Волька, – но потом я буду бессилен.
– Так ты специально так быстро согласился выполнить приказ о починке? – наконец сообразила я. – Ты хотел, чтобы он заподозрил тебя и оставил в покое?
– Да, я хотел сберечь силы для защиты.
– Ты можешь пробиться к нашим? – спросила я. – Поговорить с кем-нибудь? Объяснить, что происходит тут?
– Возможно, – неуверенно ответил он, – но я и так слаб, а на это потребуются остатки моих...
– Если я тебя правильно понимаю, твоих сил всё равно не хватит, чтобы нам с тобой защититься от этой своры, – перебила я его. – Зато, если ты сможешь вызвать Тёмку, он расскажет остальным, а вместе они придумают, как вытащить нас. К тому же, есть вероятность, что Капитан уже возвращается с этим твоим редитусом. Артём рядом со мной там, в нормальном мире. Скорее всего, держит меня за руку, так что через меня ты сможешь позвать его.
– Поздно, – горько ответил Волька. – Это Фектум... Не думай больше, он слышит мысли, – добавил он с такой интонацией, что все мои надежды на спасение превратились в прах.
Из зарослей к нам приближался главный балахон со своей свитой, а с ними шёл коренастый тип в белоснежной рубашке, таких же белоснежных шортах и пробковом шлеме.
– Ты огорчил меня, Volatile, – сурово проговорил он, остановившись в шаге от сети, – но ты смягчил свою вину. Приведённый тобой раб станет твоим напарником.
– Она рождённая, рождённых нельзя использовать для создания порталов, – робко возразил Волька.
– Рождённая она в другом мире, – усмехнулся Фектум, вскользь взглянув на меня. – А в этом мире я решаю, кого и как можно использовать.
Сны бывают приятными. Сны бывают кошмарными. А ещё они бывают реальными. И таких снов лучше бы никогда и никому не видеть.
Когда я спала для "Летучего" на барке, я на время сна окутывалась тёплой мягкой уютной чернотой, в которой было приятно нежиться, как в чьих-то ласковых и заботливых руках. И теперь, засыпая, я чувствовала себя в завёрнутой в бархатистую мглу, не ощущая страха, не имея никаких дурных предчувствий. Я была уверена, что со мной ничего не может случиться – я была в постели гостиничного номера, а рядом со мной сидел заботливый Артём.
Не знаю, сколько я проспала – пять минут или пять дней. Но постепенно бархатистая мгла стала превращаться в тягучую холодную липкую массу, я вязла в ней, пыталась выбраться, но она затягивала меня всё больше с каждой минутой. В какие-то мгновения мне удавалось вырваться из этой жижи, проснуться, но полностью вернуться в реальность не получалось. Хотя правильнее сказать – кто-то старался вытолкнуть меня обратно в тёплый настоящий мир, но тьма была сильнее него и уже не отпускала меня. Эти моменты мучительных пробуждений были не менее тяжелы, чем сам сон. Кажется, я пила холодную воду, от неё стыли зубы и перехватывало дыхание, а чёрная масса снова и снова захватывала меня в свою леденящую глубину.
***
А потом я снова оказалась в тех самых джунглях, где видела "Летучий". Я опять стояла на краю холма и смотрела вниз, где на крохотной поляне лежал израненный барк.
– Волька... – позвала я.
– Уходи! – его голос отчаянным криком вспыхнул в голове. – Просыпайся! Скорее!
Я отшатнулась от края холма, словно там, с другой его стороны было моё пробуждение. Но за спиной тут же почувствовала могильный холод. Я обернулась и увидела стену той самой липкой черноты, из которой только что выбралась. Может быть, Волька хотел, чтобы я вернулась туда. Может быть, он считал, что мне безопаснее быть там, во тьме. Но я не смогла шагнуть в неё и отступила на то место, где только что стояла.
Тёмные фигуры в монашеских балахонах, которые померещились мне в недавнем сне, обрели плотность и медленно выходили из-за деревьев, окружая "Летучий". Горилла и пучеглазые галаго ещё были на борту, но при приближении фигур они заволновались и вдруг в панике бросились в джунгли. Вслед за ними из дыр в бортах посыпались какие-то тропические животные и тоже исчезли в зарослях. Вскоре всё стихло, а фигуры окружили барк плотным кольцом.
– Это они, – я едва уловила упавший Волькин шёпот, – почему ты не ушла? Теперь всё кончено...
– Что? Что кончено? – страх сковал меня так, что я боялась пошевелиться.
Балахонов было много, так много, что они стояли вокруг барка касаясь друг друга плечами. Спустя несколько минут из джунглей вышел ещё один балахон, как я поняла – главный среди них. Он приблизился к кольцу, и оно разомкнулось, пропуская его внутрь.
– Раб не должен скрываться от своих хозяев, – услышала я мягкий голос, но эта мягкость звучала зловеще. – Volatile – раб, или ты забыл об этом?
– Я свободен, – ответил Волька, – мне дали свободу. Меня назвали по имени, меня назвали другом.
– Не в этом мире, раб, – усмехнулся балахон, – не в этом мире.
– Уходи, – Волька снова обращался ко мне, – пожалуйста, уходи.
– Мы поможем тебе, я помогу, – возразила я.
– Нет, уже поздно… Теперь ты только погибнешь вместе со мной...
Я стиснула кулаки, лихорадочно соображая, что надо сделать. Тем временем по знаку главного балахона из джунглей приволокли огромную жаровню, установили её на земле и разожгли костёр. Над огнём на жаровне разложили длинные металлические прутья. Всё это я уже видела в одном из своих снов, и предстоящее привело меня в ужас. Они снова хотят сделать из него средоточие порталов, проводника, они снова хотят сделать его рабом!
Этот главный балахон сказал, что Волька свободен не в этом мире, значит, надо освободить его здесь. Надо снова сказать те слова, что мы с Артёмом произнесли тогда в лодке. Только как их вспомнить? Они были на латыни, а я никогда не была сильна в языках. Попробовать проснуться и спросить Артёма? Но для этого надо войти в холодную тьму, и не факт, что она выпустит меня, чтобы я могла поговорить с Тёмкой. И не факт, что те слова помнит он сам.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть страшных приготовлений и чтобы было легче сосредоточиться. "Volatile... vacat vobis, liberum... vos amici mei... et beatos vos... venite post me... Volatile..." – удивительно, но память нехотя открыла мне забытое заклинание!
– Volatile... vacat vobis, liberum... vos amici mei... et beatos vos... venite post me... Volatile... – старательно произнесла я, не обращая внимания на его предостерегающие слова.
Но меня услышал не только Волька. Главный балахон повернулся ко мне.
– Друг? – донёсся до меня его насмешливый голос. – Раб – друг? У раба есть друг! Но друг раба и сам раб. Взять её!
Десяток балахонов метнулся к холму.
– Беги... – простонал Волька.
Я попыталась нырнуть в страшную липкую массу, но она, словно плотная резина, отбросила прямо в руки подоспевших врагов. И боль от верёвки, которой они быстро стянули мне за спиной локти, заставила меня понять, что гостиница, мои друзья, Тёма – всё осталось позади, за плотной стеной мрака. И что теперь моя реальность – этот кошмарный сон.
Куриный суп — всегда к месту. Сколько заболевших он вылечил! Сколько семей спас! Сколько проблем решил! Но следует помнить, что без хорошей курицы правильного куриного бульона, а следовательно, и куриного супа не приготовишь. Самый лучший бульон готовят из курицы немолодой, можно сказать — заслуженной, которую никаким другим путем использовать уже нельзя. Как правило, такие куры имеют несколько синеватый оттенок кожи (поэтому во времена СССР их иронически звали «птицами счастья»; впрочем, другие куры тогда залетали в магазины редко).
Вполне приличный бульон можно сварить и из банальных куриных каркасов. Где их взять? Просто покупаем курицу целиком, отрезаем от тушки все съедобные части, то есть филе грудки, ножки и крылышки, а все остальное упаковываем в полиэтиленовые пакеты и отправляем в морозильник. Когда их наберется штуки три- четыре, можно варить бульон.(Но это там на Летучем я "собирала" скелетики для супов, а в местных условиях просто покупаем куру получше.)
Положим курицу целиком в большую кастрюлю, зальем холодной водой. Добавим щепотку соли. Поставим кастрюлю на сильный огонь и доведем до кипения. Когда начнется образование пены, убавим огонь до минимума и начнем тщательно снимать пену ложкой или шумовкой. Когда образование пены прекратится, добавим в кастрюлю овощи (очищенную луковицу, очищенную морковку и небольшой пучок пряной зелени — обязательно, сельдерей, горошек, свежий имбирь, лимонную цедру, чеснок, помидор и т. д. — по вкусу и по возможности). Варим минимум два часа. А лучше три. Готовый бульон процедим через сито, а все, что в нем варилось — выбросим, оно нам не нужно, в нём не осталось ничего ценного и питательного.
Всё, подруженька, я иду тебя кормить свежайшим куриным бульоном!
После многочасового мотания по "мёртвому" городу, мы с Гусевым набрели на маленькое кафе, которое, как оказалось, соседствовало с нашим отелем, только с другой стороны от центрального входа, что означает, что бродили мы кругами. За время нашего пешего гулянья мы успели переговорить о наболевшем, обсудить все возможные условия нашего дальнейшего общения. Гусев настаивал на продолжении "романа" и его законном оформлении, т.е., абсолютно недвусмысленно дал мне понять, что приглашает меня "замуж", на что я абсолютно недвусмысленно дала ему понять, что не вижу нашего будущего никак иначе, как расстаться и забыть обо всём. Мы спорили и спорили, пока не поняли, что уже изнываем от жары, обезвоживания и голода.
- Пора перекусить, - сам себя перебил Василий.
- Наконец то тебе в голову пришла хорошая идея, - поддержала его я.
- Метров сто назад мы проходили мимо симпатичной кафешки, я ещё успел заметить, что у них в меню не только чай и кофе, но и еда.
- Ты читаешь по индийски?
- Меню на их входе было по английски, явно рассчитано на туристов.
- Так что же мы стоим? Давай вернёмся и посмотрим что там, - потянула я Васятку за рукав.
- Да, Ангел, я тоже думаю, что с тобой лучше договариваться на сытый желудок, - усмехнулся поспешающий за мной Гусев.
- Вот видишь, Васенька, я ещё и обжора, тебе меня не прокормить даже с твоими генеральскими доходами.
Васятка попытался мне возражать, но мы уже заходили в кафе, которое встретило нас долгожданной прохладой и восхитительными запахами специй.
- А что такое эти, как ты их там назвала, саморы и пакосы что ли?
- Самосы и пакоры, - засмеялась я, - значит куриное кари не вызывает у тебя вопросов?
- Ну нет конечно, кари и курица - слова знакомые практически каждому.
- Ок, самосы - это такие маленькие треугольные пирожки, как правило из слоёного теста, жареные в масле, начинка картофельно-овощная с горохом и кучей острых специй, а пакора - это что-то вроде овощных оладий, опять же в масле и со специями.
- Мяса, значит, нет и там, и там?
- Мясо, мой милый, в Индии вообще в большом дефиците.
- Про коров, Ангел, я и сам знаю, но свинина и баранина здесь же не под запретом?!
- Нет, не под запретом, но всё равно довольно редкий продукт, в основном местные жители едят овощи и фрукты, иногда курицу, и очень много молочных продуктов.
- Когда ты всё это успела узнать?
- Не забывай, мы тут провели довольно много дней пока дожидались новостей от вас.
- Точно, я постоянно забываю, что вы тут нас дожидались.
- Вернее будет сказать, что мы тут вас оплакивали.
Разговор на минуту прервался, каждый из нас погрузился в свои воспоминания...А потом подошел официант, и Василий попросил меня заказать еду на моё усмотрение. Как выяснилось, официант прекрасно говорил по английски. Он же рассказал нам, что хозяин кафе местный житель, но женат на тайке, с которой познакомился в Америке, когда там учился, поэтому в меню кафе присутствуют так же и тайские блюда, чему я была несказанно рада. Заказав куриное рагу и кокосовый рис для генерала, я попросила для себя манговый салат и овощные ролы - хрустящие блинчики с овощной начинкой, а самосы и покоры в количестве 20 штук попросила упаковать, чтобы отнести Морре и ребятам в отель. От горячего чая мы отказались, Гусев заказал пиво, а я "перье" с лаймом.
- Ну что продолжим, Ангел? - заговорил Васятка, когда заказ был закончен.
- Давай сначала спокойно поедим, а потом уже я постараюсь тебя убедить в своей правоте.
- Ты не права! - Генерал был не умолим.
- Нет, я права, Васенька, и ты поймёшь это, как только трезво оценишь наше положение.
- Ты опять за своё? Нет никакого положения...
- Нет, есть, - я не дала ему закончить фразу, - есть положение, и оно совершенно не на руку нашим взаимоотношениям. Ты уедешь, и, возможно, на всегда, а я останусь с Летучим и с друзьями, которых ни за что не покину.
- Во первых, - стал загибать пальцы мой собеседник, - я могу выйти в отставку...
- Даже не думай об этом! Мне не нужен на Корабле вечно недовольный отставной Генерал, который не сможет ужиться ни с Капитаном, ни с другими ребятами! Ты же будешь постоянно ворчать и тянуть на себя одеяло командования на Летучем!
- Это спорные утверждения, но, если ты считаешь, что так обстоят дела, то можно решить вопрос по другому. Мы распишемся, и ты, как жена, будешь обязана везде и всюду следовать за мной, - улыбнулся Василий, - Впрочем, могу тебе клятвенно пообещать, что все отпуска и то время, когда я буду отлучаться в загран-командировки, ты можешь проводить с друзьями на Летучем.
- Вот спасибо, спасибо тебе огромное. Но ты так и не понял меня, я не выйду за тебя...
- Почему? - негодовал Генерал, - Почему ты отказываешься? Ты меня ненавидишь? Ненавидишь за всё то, что случилось?
- Не говори глупости, ты ни в чём не виноват, и у меня нет к тебе никаких претензий...просто так будет лучше, лучше для нас обоих.
- Опять за рыбу деньги...
- О, кстати, о рыбе, ты знаешь, что Морра абсолютно не переносит рыбу? И никакие мои удивительные рецепты и изыскания не смогли её переубедить, - я улыбнулась, вспомнив о нелюбви Моррульки к морепродуктам.
- Ангел, не уходи от темы! Хотя, о Морре кстати, ты заметила, что с ней что-то происходит?
- Да, да, и ты тоже заметил?
- Конечно, это очень бросается в глаза. Она ходит как бледная тень самой себя, шатается, вздрагивает и, кажется, просто засыпает на ходу.
- Точно-точно, а ещё и заговаривается периодически. На днях попросила нас всех не ходить к Борскому в контору так часто, не мешать ему работать, тем более, что он отпустил в отпуск свою влюблённую секретаршу. И, когда Тёмыч напомнил ей, что Борский улетел с ребятами, по её лицу было видно, что она не понимает о чём идёт речь.
- Ну может просто забыла.
- Забыла? Морра? Такого не может быть, она самая памятливая из всех из нас. Мы к ней обращаемся как к энциклопедии, точно, она просто энциклопедия нашей "летучей" жизни, справочник по истории, по прошлому и настоящему Летучего и экипажа, знает даже то, что происходило до ее появления на Корабле.
- Ангел, ты бы последила за ней повнимательнее. Если она заболела, то лучше показать ее врачам поскорее, знаешь ведь сама какие тут коварные вирусы и бактерии в этом городе мёртвых. Ну а если это ее накрыло постстресовым синдромом, то всё равно лучше с ней быть рядом, чтобы она могла поделиться с подругой.
- Не учи учёного, Генерал! Давай доедай поскорее, и вернёмся в отель. Там пока Артём взял над ней шефство, но ему надо отдыхать хоть иногда, я его сменю, а ты постарайся уже наконец наладить отношения с нашими?
- Зачем? Ты всё таки решила, что мой первый вариант не так уж плох, и даешь мне ещё один шанс?
Почему-то эта новость не вызвала у меня какого-то особого облегчения или восторга, как могло бы ожидаться - гроздь сдавленных в кулаке эмоций завяла, как пучок укропа на жаре. Такое случается, если ожидание затягивается, и сопровождается сильным нервным напряжением. Перегорают предохранители. Когда наступает желанный финал, внутри лишь пустошь и пепел, и накакой радости. Пик исступления пройден.
Алекс, впрочем, тоже никак не показал, что ожидал от нас щенячьего восторга, или вселенской благодарности, фанфар и россыпей фейерверков в небе. Сообщил о решении Ордена буднично, как о рядовом событии. Подумаешь - героизм какой! - они целыми днями только и делают, что спасают ожившие корабли, вытаскивая из глубоких, разбросанных по сонму вселенных задниц. А заодно и их непутёвые команды, до кучи.
Но слово было сказано, и наступал момент отправления нас за Летучим. Только вот куда? Где должен воспроизводиться ритуал призыва Вольки? Логично предположить, что в том месте, откуда он собственно пропал, то есть в акватории Варанаси, посреди фарватера величавого Ганга. Хорошо, предположим. Вернули корабль, вернулись мы на борт, а дальше? Для следующего этапа - ключевого - нам необходимо было оказаться над Марианской впадиной. Ганг, безусловно, могучая река, с полноводным руслом. Но везде ли он способен пропустить по себе морское судно? Вдруг мы где-нибудь сядем килем на мель. И будем торчать там, на потеху весёлым индусам. К мёртвому городу (не тому, куда завёл нас Фёдор) Летучий прыгнул самостоятельно, истощив последние силы. Сейчас ему было совсем худо, так что ждать от сущности корабля ещё одного подвига не стоило. Сработает ли перемещатель ещё раз, так, чтобы забросить нас в нужное место? И как мы это проверим, если, вытащив Вольку из небытия, Алекс вернётся в своё подземелье вместе с артефактом? И, кстати, как мы попадём в Варанаси?
Казалось, Орден вновь проявит чудеса магии, или техники, Нептун его знает, как эти порталы работают. Не бросят же они нас здесь, с таким драгоценным прибором, и не менее ценным работником. Должны расщедриться. Они и расщедрились. Но не совсем так, как ожидалось. Для нас не открыли царский переход прямо до нужного места. Вообще, военные сопроводили нас лишь до своей базы, пояснив, что все мощности сейчас задействованы для розыска и поимки международного преступника, нашего старого знакомца. Кому-то он здорово насыпал перца на хвост. Зато нам любезно предоставили транспортный самолёт, на котором мы, как нас уверяли, "с комфортом и стремительно" совершим "увлекательное путешествие". Спору нет, пузатый летающий грузовоз был довольно резвым для своих лет. А вот насчёт комфорта... Забавно, и в авиации случаются креативные остряки. Ещё в советские времена наши летуны, особенно военные, отличались склонностью к разного рода шуткам, от которых гражданское население напрочь отказывалось летать вообще. Пьяные пилоты, выходящие в салон в трусах и сапогах, с папиросами в зубах, когда в кабине в принципе не предусмотрено автопилота. И хоть пассажирами были такие же "парни цвета хаки", веселились не все. Ну и прочие невинные шалости.
По крайней мере, наши "водилы" были трезвыми. А юмор обнаружился в просторном брюхе лайнера. Изнутри он напоминал трюм корабля, весь из металлических листов и заклёпок. И ещё плацкартный вагон. И казарму. И жилой отсек для младшего рядового состава подводной лодки. Короче, вдоль боковых переборок салона, к полу были приварены рядами армейские двухъярусные кровати с пружинами, поверх которых застелены такие знакомые матрасы, завёрнутые в синие байковые одеяла. А для того, чтобы клиенты этого летающего отеля во сне не падали с коек, если вдруг лётчику вздумается повернуть, положив грузовика на крыло, или устроить невесомость в стратосфере, с боков свисали резиновые ленты ремней, которыми в психиатрических клиниках фиксируют буйных пациентов. Впрочем, вряд ли этому воздушному судну было суждено преодолеть земное притяжение настолько кардинально.
Однако полёт прошёл без происшествий, мы даже смогли выспаться. Друзья мои, вы не представляете, какое удовольствие после безумных скачков, вечных неудобных сидений, тряски, может доставить простое вытягивание всем телом на раздавленном в блин матрасе, под хруст пружин! Тряска тоже была, но она воспринималась как убаюкивающее покачивание колыбели. Пилоты не переворачивали самолёт кверху дном, не падали в ямы, не играли в догонялки с косяками журавлей. Они просто летели прямо, как идёт по рельсам пассажирский поезд дальнего следования.
А потом мы вновь воссоединились со своими друзьями...
Чернота гнева, выплескивающаяся изнутри на стенки пузыря, оставляя густые кляксы.
Казалось, скоро для взрывного расширения не останется места, и меня самого порвёт в клочья.
Но неожиданно пузырь перестал расти, задрожал испачканной сферой, и начал съёживаться, уступая место новому явлению.
Мне срочно захотелось избавиться от оружия, предварительно стерев с него свои отпечатки, ибо Игорь, опытный юрист, что называется "накаркал".
Произведённое промышленным способом почти всегда выглядит солиднее, основательнее кустарного, ручного. А уж если речь идёт о принадлежности к военным структурам, которые по традиции забирают все лучшие технологии, и доводят их до совершенства, имея для этого все возможности, ресурсы и поддержку государства, то произведённое ими всегда будет эффектнее, эффективнее, масштабнее.
Этот переход раскрылся мощно, напористо, без жалких трепетных мембран, что сопровождают порталы одиночных мастеров, пусть даже профессионалов своего дела. Пространство раздвинулось вширь и вверх, породив завихрения атмосферы. Разом, словно мощным пинком сапога выломали хлипкую дверь. Только обломков никаких к нам не влетело. Вместо них человек шесть, облачённых в глухие шлемы, в чёрных комбинезонах, налокотниках, наколенниках, разгрузочных жилетах, и с автоматами в руках, кувыркнулись из портала, и рассыпались, занимая позиции для стрельбы. Следом, так же стремительно и по-хозяйски, вошли ещё несколько военных, не так экипированных, но не менее агрессивные и опасные. Они сразу направились к остолбеневшим нам, взяли в кольцо, и я понял, что не смогу и движения сделать, чтобы выбросить оружие. Упустил я эту возможность. А из шлюза тем временем колобком выкатился улыбающийся Борский. Конечно он не кувыркался в прямом смысле, но было очень похоже. За ним шагал Тарра с бесстрастным лицом. Об руку с ним, прямой, словно его сверху донизу проткнули ломом, передвигался на таких же негнущихся ногах важный чин из Ордена Стражей, судя по количеству татуировок и перьев на голове. И последним, держась в тени величия начальства, шёл Алекс.
-Где Законников? - официальным голосом спросил Тарра, даже не поприветствовав нас, словно мы работали на одном этаже, виделись с утра, и он зашёл сюда из соседнего кабинета, а не из соседнего мира.
-Лежит мёртвый сзади вас, - зачем-то сказал я, словно выгораживая того, сбежавшего. Игорь поморщился и тяжело неодобрительно вздохнул.
Пришельцы обернулись на тело. Тарра чуть двинул головой, и один из наших конвоиров рысью метнулся к убитому, встал на четвереньки, приподнял пиджак, ничуть не брезгуя, всё подробно осмотрел и обнюхал.
-Кто это его? - Борский перестал улыбаться, а тон его был наполнен надеждой, что ни один из нас не причастен к преступлению, чтобы не пришлось нас отмазывать.
-Выстрел был произведён из межпространственного перехода, лицом, внешне похожим на известного нам Фёдора Ивановича Законникова. - Игорь отчеканил эту фразу, выдвинувшись вперёд, и даже чуть заслонив меня плечом. Приступил к своим обязанностям по защите клиента?
Исследователь трупа подошёл к Тарре, и шёпотом кратко отчитался в чём-то. Тот кивнул, затем взглянул на стоящего за моей спиной. Чужие опытные руки обыскали меня, освободили карманы от ножа и пистолета. На что незамедлительно отреагировал мой адвокат.
-Оружие попало к моему клиенту случайно. Он был вынужден вооружиться, поскольку нам угрожала опасность.
-От кого? - коротко бросил Тарра.
-От Законникова, - ответил Игорь, ни на секунду не запнувшись. - Того, который покинул место преступления, уйдя в открытый им самим переход.
-Шустрый малый, не находите? - хохотнул Борский. - Вы не переживайте из-за револьвера. Никто и не думает о вас, как о преступниках. Однако, там, куда мы направимся далее, местные власти могут быть иного мнения, и если у вас найдут оружие, из которого застрелен полицейский, вам не поздоровится.
-Полицейский? - недоверчиво протянул я. Всё-таки Федечка в участке стрелял в дежурного? Но мы же ясно видели отсюда, в кого прилетела пуля!
-Да, Законников разыскивается за убийство представителя власти. - Тарра повёл бровью, и окружающие нас люди разошлись в стороны, а потом деловито начали осматривать обугленную землю, и даже достали какие-то гаджеты, замеряя некие нужные им параметры. Возможно, пытались отследить точку выхода, куда смылся наш татуированный бородач.
Борский взял под руку своего спутника и вождя, заговорил с ними на незнакомом языке, и повёл к военному порталу. Оставив нам Алекса. И он шагнул навстречу. Руки его были опущены вдоль тела.
-Здравствуй. - уронил я, глядя на его отрешённое лицо.
-Здравствуй, капитан. Здравствуй, Игорь. - В его голосе было не больше жизни, чем в выражении глаз.
-Мы знаем, зачем ты это сделал. - Продолжали разговор два робота, к тому же недовольные друг другом. Игорь предпочёл не вмешиваться.
-Я не мог иначе. Вы только один раз использовали прибор, и в трёх мирах возникли пространственные катаклизмы. А одну планету до сих пор не могут обнаружить.
-Нам он очень сейчас нужен. - Я думал лишь о Летучем, а все чудовищные последствия моего тогдашнего поступка не регистрировались сознанием, поэтому никакой чувственной оценки не произошло. Несмотря на пропажу целой планеты.
-Капитан, Орден не отдаст артефакт в ваши руки.
-Я должен вернуть корабль! - Вскричал я, не справившись с эмоциями. - Мне плевать на весь ваш Орден! На все ваши миры и катаклизмы! Волька погибнет, если мы не включим перемещатель, понимаешь это ты, чёртов сектант?!
На мгновение мёртвая пелена приоткрылась, и его глаза сверкнули яркими искрами. Но тут же всё проплао, перед нами вновь стоял робот. Или мумия.
-Я не отдам прибор тебе. Но это не значит, что мы позволим сущности такого масштаба сгинуть в преисподней.
-И что это значит? - Я схватил все свои надежды, восторги, догадки, и сжал ладонями, удавил, чтобы они не вылезли раньше времени. Раньше, чем подтвердится...
-Я пойду с вами и лично вытащу корабль. А потом мы распрощаемся. Навсегда...
Как это настигло меня - я точно сказать не могу. Казалось бы, накал приключений, которые нам обеспечил прыгун через баръеры (как впрочем и всегда), должен был напрочь отключить все чувства, кроме инстинкта самосохранения. Такое щекочущее мозг жужжание: чувак, что-то здесь хреновое затевается, ты бы это, оглядывался почаще, да ягодицы сжимал покрепче, а лучше сковороду в штаны сзади засунуть... Примерно так, хоть и очень приблизительно, грубо и утрированно. Но не зря же фольклор просто кишит постулатами, что, как правило, неприятности чуются пятой точкой. Такой вот персональный биологический сенсор. Хм, и слово-то грамотное - био и логический. Вроде как все уже придумано до нас, и обусловлено некой вселенской логикой. Но тревога, накатившая поверх уже насторожённого забора, дала понять, что пределов опасности не существует.
"Друзья, где же вы?" - Вспыхнуло у меня в голове, как раз между передними долями мыслительного грецкого ореха и шариками глазных яблок, как голограмма, которая вроде и есть, но потрогать нельзя, и хрен знает, как работает. Так вот, примерно так я и расшифровал это послание, не в виде текста, не в виде картинки, даже не голос, что мог бы мне прокричать нечто важное. Просто я это ОСОЗНАЛ. Если мы продолжим жевать сопли, то сама необходимость возврата артефакта испарится, как утренний туман. Потому что не к чему будет его применять. И тут же сам себя мысленно треснул по башке. Летучий уже давно не "что", то есть не неодушевлённый предмет. Да и само послание вдруг обрело вид крика о помощи, который может издать лишь живое существо. И даже не крика. Пока кто-то кричит - значит у него есть силы это делать. Держаться. Отбиваться. Сопротивляться. Значит жизненная энергия ещё не покинула попавшего в беду. А Волька, брошенный нами, хоть и для "благих целей", которые являются таковыми лишь для драконов, судя по занимавшемуся на задворках подсознания багровому зареву, вляпался именно в такую передрягу. И кричать уже не мог.
-Фёдор, тащи нас к Алексу! - Надеюсь, голос мой прозвучал убедительно, а не встревоженно. - Найди маркер в том месте, где мы подрались.
-Мы не подрались... - бородач угрюмо потёр переносицу переносицу. - Кое-кто чуть не сломал мне нос, а я даже ответить не успел.
-Ну давай, сейчас ответь! - Вызывающе воскликнул Игорь, однако же не принял никакой боевой стойки, и даже не вынул рук из карманов. - Тебе ещё повезло, что Андра рядом не оказалось, он бы за Ангела вообще башку свернул.
-Так, парни, прекратили! - Я уже был готов кинуться между ними, хотя знал, что у Фёдора в кармане револьвер, который может превращать голову в пустую дырявую кастрюлю, и нож. Впрочем, за нож бы не поручился, не видел, нашёл ли его Фёдор снова. О, чёрт! А ведь у того, что лежал сейчас накрытый пиджаком, Фёдора, по идее тоже должен быть пистолет. Или оружие не копируется?
-Только не мешайте мне работать тогда! - Третья копия прыгуна, по крайней мере из встреченных нами за каких-то полчаса, пошла к трупу, нагнулась и подобрала планшет со стилусом. То есть, конечно, пошёл, нагнулся, подобрал. Мозг привычно доверял информации, поставляемой собственными инструментами, в виде глаз, ушей, носа. Бородач оставался мужчиной, а вот труп уже был причислен к копиям, не очень качественно стёртым.
На этот раз мастер порталов не торопился, видимо, нахождение нужных координатов требовало сосредоточенности. Он огляделся, и направился к месту своего выхода, где обугленная хвоя на земле продолжала куриться дымом после взрыва. А я решил проверить свою догадку насчёт оружия. И в итоге обзавёлся и револьвером, и навахой. Ручная мортира на вес оказалась столь же внушительной, что и на вид. Откинув в сторону барабан, я увидел, что из одной каморы не торчит тусклая головка пули. Остальные были на месте. Не знаю, зачем бы мне понадобился смертоносный агрегат, но я сунул его в карман.
-Мне теперь не стоит поворачиваться к тебе спиной, а, капитан? - ухмыльнулся Федечка, наблюдавший за мной краем глаза. - Мародёрим потихоньку? Ну ладно, ладно, не жги праведным взглядом, испепелишь. А мне ещё вас вытаскивать. В конце концов, что с боя взято, то свято.
-Кэп, можно я его стукну? - Спросил Игорь, уже вполне миролюбиво. - И ты бы это, с чужим оружием поаккуратнее, из него вообще-то человека убили. Вдруг у них какой патруль существует, таких шустрых ловить. Вылезут из кустов, а тут труп и человек с орудием преступления налицо.
-У нашего Сусанина такой же в кармане. - Сказал я. - Пусть головы ломают, чья пуля была. Тем более, кого у нас застрелили? Фёдора Ивановича Законникова. Стоп, а это кто перед нами, живёхонек и здоровёхонек? Ай, батюшки! Уж не он ли собственной персоной, Фёдор, свет Иванович? Да, Федечка?
Спросить-то я спросил, да только отвечать было некому. Бородач в поле зрения напрочь отсутствовал...
-Стой, держи дверь!!! - запоздало кинулся к переходу Игорь, и вовремя сумел затормозить, иначе реалистично подтвердил бы поговорку про одну ногу здесь, а другую там. И умудрился не вляпаться в мысли бородача, перепрыгнув скомканное тело.
-От же ж Федорино горе, - не к месту вырвалась из меня дурацкая фраза. Ну а что, я был в состоянии аффекта.
Несомненно, случаи близкой смерти имели место в моей жизни, особенно последние годы, когда мы перестали вылезать из череды сомнительных авантюр. Причём в большинстве из них не по своей воле. Так что назвать меня неженкой было нельзя. Но и циником тоже. Просто... Абсурд ситуации. Законников-раз пал от руки Законникова-два. Или наоборот? Кто из них был более реален? "Тот_кто_был_раньше"? То есть Фёдор из прошлого? Ведь мы чётко видели то, что произошло двадцать минут назад. Тогда насколько настоящими были мы там? Да не меньше, чем "Мы_здесь"! Я же видел, как освободившийся непонятным образом прыгун поднимал руку с револьвером. Ещё эти буквы на пальцах врезались в память. И я думал, что стрелял Фёдька в охранника. Так мне казалось, потому что я не смотрел в ту сторону. А вдруг уже тогда в конце коридора открылись ворота, и тот Законников, который для меня, сидящего в клетке, был "здесь" и "сейчас", намеренно убил себя будущего? А потом вывел нас наружу, чтобы попасть на опушку, из которой открыл дверь в прошлое? И, блин, умер? Тогда откуда всё время берётся "неразменный Фёдор", который раз за разом лишает жизни свою копию? И почему, раз мы с Игорем живы, не приходим - повторные - в этот загорелый лес? Или это была разовая акция? Инсценировка чисто для нас? Шоу Великого и Ужасного Мастера-Мистификатора продолжается?
На всякий случай я подошёл к мёртвому телу, присел на корточки, и внимательно рассмотрел. Надо же было убедиться, что труп не растворится, не исчезнет, подобно ботам в компьютерной игре. Даже пару раз ткнул пальцем в коченеющую руку. Хорошо, что при падении пиджак Фёдора задрался, и прикрыл развороченную выстрелом голову. Но мёртвое тело было вполне обычным, если вообще уместно такое говорить про почившего человека, даже если он не был эталоном добродетели. Кости, мясо, кожные покровы, трупные пятна.
-Смотри, выглядит, как настоящий, - спокойно проговорил Игорь. Уж он-то, как юрист, связанный и с криминалом, насмотрелся на подобное. Да что там говорить, судьба наших друзей показала им столько, что не одну жизнь нужно прожить, чтобы вместить всё это. Хотя, они и прожили...не одну.
-Он и есть настоящий, - сказал я, поднимаясь на ноги.
-А те? - Он смотрел на меня, словно в зеркало, ибо мысли наши были одинаковы, что отражалось на лицах.
-Тоже, по всей видимости. Только в другой реальности. Мы же не просто вышли на улицу, ты видел.
-Да, этот экскурсовод нас в самую задницу засунул, и сам слился. Что дальше?
-Ну откуда я знаю? - Я потер виски, голова начала болеть от всего пережитого. - Подождём, может тот, второй, что нашего приголубил, тоже сюда припрётся.
-И нас вторых приведёт?! И что мы с ними будем делать?
-Слушай, ты взрослый человек. А вопросов назадавал, как пацан пятилетний. Подружимся, притворимся однояйцевыми близнецами, будем выступать в цирке.
-Очень смешно. Я не хочу яйца смешивать... Тьфу ты, Кэп, хрень какую-то несёшь, я и впрямь повёлся!
Мы невесело посмеялись, и отошли подальше от тела. Всё-таки неприятно. Но Игорь был прав, попали мы крепко. Надежды, что за нами кто-то придёт, как не было, так и не забрезжило даже на краю сознания. Законников специально выбирал места в самых безлюдных закоулках вселенной. Чтобы не смущать народ выскакивающими из пустоты перепуганными типами, вслед которым ещё и пули вылетают, словно неправильные пчёлы за медведем.
Даже драконы с их вековыми проблемами сейчас отошли на второй план, ибо наши неприятности, хоть и имели несравнимо меньший масштаб, как те два муравья посреди скал, но они были и заметно ближе, а потому более реальны. В данный момент (хотя говорить о сиюминутности в такой ситуации, когда всё перемешалось в этом сумасшедшем мире, было по меньшей мере глупо) где-то там наши индийские "друзья?" могли забирать у Алекса наш артефакт. Кто знает, насколько две этих организации - Орден Хранителей Врат и кришнаитская криминальная группировка (даже забыл её название и суть), к которой принадлежат Тарра и Борский, смогут договориться между собой? Ведь бывает так, что из-за смешного повода, когда два мелких человека (в сравнении с громадными синдикатами, конечно) из разных групп что-нибудь между собой не поделят, за одного и за другого заступится, к примеру, родня, за неё, в случае потерь, подпишутся мелкие бойцы-быки на убой, затем, районные боссы, которым не понравится, что на их поляне происходит несанкционированная разборка, поднимают боевиков посерьёзнее, и пошла потеха. Город на город. Там уже без разбора, всех в мясо, включая и постороннее местное население. Мирное, и не при делах. И когда об этом узнают большие папы, созваниваются, сетуют на падение нравов, на беспредел озверевших силовиков, "бьют по пяти", то бишь ручкаются, не касаясь, и всех своих псов на короткий строгий поводок. Пышные похороны неудачников, причём одновременно и с той, и с этой противоборствующих сторон, на параллельных линиях одного и того же кладбища, речи тех, кому повезло больше, регион постепенно успокаивается. Жизнь входит в привычное русло. А те два идиота, что невольно подняли эту бурю, давно выпили мировую, и пошли любить общих тёток.
Договорились ли Большие Папы Ордена и Кришна-Кришна-Харе-Харе (ну вылетело из головы, хоть убей!), о том, что Перемещатель отжали не по понятиям, и постановили передать его обратно. Потому-то и спокойны наши друзья были, ибо знали, что получат Гусевский Рекуррит без каких-либо проблем.
-Кэп... - Игорь почему-то говорил осипшим голосом, я даже не сразу оторвался от своих размышлений. - Вик, накаркали, кажется.
Он дёрнул меня за рукав, указывая направление, в котором следовало смотреть. Метрах в трёхстах, посреди кучки стволов, словно сгрудившихся погреться друг о друга в лютую зиму, мерцало окно перехода. Из которого пригибаясь, словно уклоняясь от обстрела, чуть ли не гуськом выбирались фигуры. Первым, помогая себе сильными руками, выскочил Фёдор. Без своего пиджака, с голым торсом. Всклокоченная борода его дымилась. Затем, оглядываясь на пространственную дыру, крабом ковылял "Игорь-два". Он подтягивал окровавленную несгибающуюся ногу. И что-то кричал туда, назад, где видимо задержался "я-два". "Вот я тормоз" - успел подумать Я-здесь. Было понятно, что положение у ребят хреновое. Кто-то их хорошо прижал. Законников оглянулся, всплеснул руками, потом закрыл ими голову, отпрыгнул в сторону, и навзничь рухнул в плотный мох. Там, в другом мире, откуда "нас" гнали, как затравленную дичь, громыхнуло так, что два ближайших ствола, толщиной между прочим в два обхвата, срезало, как бритвой, и отшвырнуло куда-то вдаль, словно невидимый великан с двух рук поиграл в "Городки". Следом за грохотом столб, нет, стена огня вырвалась на простор, как будто тысяча пороховых бочек полыхнула в замкнутом помещении, найдя выход в этой дыре. "Кэп-два" так и не показался, хотя в этот момент у меня сжало сердце, и я чуть не потерял сознание. Понял, что там меня больше нет. А "Игорь-два"... На глазах (расширенных от отчаяния глазах, в которых отражался адский огонь) у "Игоря-сейчас" он мгновенно превратился в сверх-новую звезду, став сгустком плазмы...
Всё стихло так же мгновенно, как и началось. Потрясённые гибелью своих прототипов, двойников, или кто мы там были, Игорь и я стояли, и мысленно переживали событие. Охреневшие в край, как можно было бы сказать. Поэтому голос Фёдора стал для нас неожиданностью.
-Не парьтесь, начальники! - Он выбирал из бороды и гасил угольки. - Это не вы были. Ну, в смысле, вы, конечно, но... Сразу отвечаю на ваш вопрос. Они не могли не погибнуть. Закон сохранения равновесия. Не более одного экземпляра личности в одном мире. Если уж случаются пересечения копий, то всегда происходит что-то, что удаляет лишние фигуры с доски.
-Копий? - машинально спросил я.
-Ну как копий... Они идентичны, память, сознание, требуха. Если бы вас здесь ухайдокали, то вы бы оказались внутри других себя, и даже бы этого не заметили и не догадались. Система оберегает своих детей. Но размножения оригиналов не позволяет. Так что, господа исходники, с рождением вас...
Я сидел в номере девочек и смотрел на лицо спящей Морры. Ангел куда-то ушла в сопровождении Гусева, и я хотел дождаться её, чтобы объяснить ситуацию и попросить её приглядывать ночью за Оракулом на всякий случай. Мне очень не нравилось то, что происходило сейчас с Моррой. Однажды она уже впадала в подобный анабиоз, когда осталась на барке одна. Вернее, почти одна, тогда с ней был я, но в то время я был ещё призраком, едва осознающим своё существование отдельно от своих друзей, с которыми был слит в единое целое почти двадцать лет. Впрочем, моё состояние не имеет значения сейчас. Я прекрасно помнил, что едва не сошёл с ума, когда она заснула беспробудным сном на горе книг, но через некоторое время она проснулась со зверским аппетитом, съела гору еды и снова уснула. И так продолжалось до тех пор, пока на борт не вернулись Капитан и Ангел. Но тогда сон Морры был спокоен, она дышала ровно и глубоко, иногда даже улыбалась своей мягкой улыбкой, и я постепенно понял, что барк не причинит ей вреда, что он возьмёт лишь то, чем она способна поделиться с ним.
Сейчас же всё было иначе. Даже если не считать того, что "Летучий" неизвестно где, а мы – в городе постояной смерти. Сон Морры был далёк от того, что свалил её в прошлый раз. Теперь она дышала тяжело и прерывисто, вздрагивала, временами её лицо бледнело и покрывалось мелкой испариной. Я растерянно пытался понять, как помочь ей, но ничего более или менее полезного не приходило в голову. Спустя два или три часа Морра резко подскочила и, не открывая глаз, попросила воды, я поддержал её за плечи и поднёс к губам стакан минералки. Она дрожала всем телом, и зубы выбивали дробь по стеклу стакана. Жадно выпив всё до капли, Морра бессильно упала обратно на подушку. Кажется, она даже не просыпалась в полном смысле этого слова...
Я понимал, что так будет продолжаться до тех пор, пока "Летучий" не окажется в безопасности. Понимал я и то, что Волька искренне привязан к Морре и не станет подвергать её риску. И если сейчас она настолько опустошена, каково же приходится ему там, в этих джунглях, где она его увидела? Меня беспокоили фигуры в балахонах, которые Морра успела заметить среди деревьев. Если это создатели Volatile, бывшие его хозяева, сможет ли он противиться им теперь?
Но если бы только Морра. Нарастало беспокойство за наших друзей, отправившихся в Перу. Мы слишком долго были единым целым, чтобы наша связь окончательно разорвалась, так что даже на расстоянии мы могли чувствовать сильные эмоции друг друга. До сих пор Игорь, по всей вероятности, был спокоен или относительно спокоен, и мы не ощущали его. Но ещё перед тем, как я уложил Морру в постель, я явственно понял, что Игорь серьёзно встревожен. А это значило, что он в беде, а значит, и остальные участники поездки.
– Тёмыч, ты не засиделся тут? – в номер просунулась голова Макса. – Уже к ужину дело, а вы ещё и не обедали. Голодовку решили объявить?
– Макс! – я почти обрадовался приходу друга. – Видишь ли, тут проблема возникла, – я вкратце рассказал ему про видение Оркула и про причину её беспокойного сна. – Так что я, честно говоря, пока не представляю, что делать, и не хочу оставлять её одну.
– Ну проблема не только тут, – он мрачно посмотрел на Морру, потом перевёл взгляд на меня. – Ты Игорюху чувствуешь? Что-то не так там.
– Да, знаю, – кивнул я.
– Кир переживает, – Макс нервно повёл плечом, – насилу его успокоил. Что будем делать?
– А что мы можем сделать? Отправиться им на помощь? Мы даже не знаем, где они. К тому же у нас нет ни копейки. Борский перед отъездом оставил нам кредит на пользование благами отеля и ближайших заведений, но вряд ли в аэропорту нам продадут билеты, если мы назовём его в качестве поручителя.
– Это верно, – согласился он, – в принципе, тревожность утихла недавно, так что можно надеяться, что если они попали в передрягу, то смогли выпутаться или, по крайней мере, знают, как это сделать. Слушай, Тёмыч, – Макс пристально посмотрел мне в лицо, – я вижу, ты всё равно теперь только об Оракуле думаешь, давай тогда, сиди с ней, я тебе ужин принесу сюда. Морра есть сможет?
– Вряд ли, – вздохнул я, – скорее всего, она сможет только пить.
– Я спрошу там, нельзя ли чего-нибудь питательного жидкого сделать, – Макс скрылся за дверью.
Я не долго оставался наедине со спящей Моррой – буквально через несколько минут вернулась Ангел, с ней в номер зашёл Гусев. Увидев меня у кровати Оракула, он недовольно нахмурился:
– Что вы здесь делаете, Артём Леонидович?
– Оракул больна, – я не стал вдаваться в подробности.
– Что с ней? – Ангел встревоженно бросилась к подруге.
– Не будите её, – я пресёк её попытку растормошить Морру.
Ангел удивлённо посмотрела на меня и медленно проговорила:
– Вася, закажи в ресторане салатик, я сейчас приду.
Гусев гневно сверкнул глазами на такой откровенный способ выставить его за дверь, но возражать не стал и вышел, недовольно бормоча что-то себе под нос.
– Что происходит, Артём? – серьёзно спросила Ангел. – Я так поняла, что ты не хотел объяснять при генерале?
Я повторил то, что недавно рассказал Максу. Ангел села на край Морриной постели, закусив губы.
– Я могу помочь? – спросила она после долгого молчания.
– Я хотел попросить вас... тебя... приглядывать за ней ночью, – попросил я. – Похоже, она не будет просыпаться в полном смысле слова, но ей необходимо поддерживать силы. Недавно она просто подскочила и попросила пить. Не просыпаясь...
– Я поняла, – кивнула Ангел, – я присмотрю за ней. Но на воде она долго не продержится.
– Макс обещал спросить, нет ли в местном ресторане чего-нибудь жидкого и питательного...
– Ничего у них такого нет! – презрительно фыркнула она. – Они питаются одними приправами. Ладно, я придумаю что-нибудь. Иди поешь, Артём, – она мягко прикоснулась к моей руке, – тебе тоже понадобятся силы. Я побуду здесь до твоего возвращения, не волнуйся, – улыбнулась она, увидев, что я не решаюсь уйти. – Про наших ничего не слышно? – вопрос остановил меня уже на пороге номера.
– Кажется, там были какие-то неприятности, – я не стал скрывать от неё нашего разговора с Максом, – но сейчас всё уладилось.
– Точно? – тревожно вздрогнула Ангел.
– Да, точно, – слегка покривил душой я.
Макс ещё был ресторане, не успев собрать тарелки с едой, чтобы отнести мне. Ужин я проглотил, даже не поняв, что именно ем. Друзьям я объяснил, что Морра сильно заболела, и что я хотел бы побыть с ней, пока ей не станет лучше.
– Вы не хотите обратиться к врачу? – спросил Гусев.
– Нет, – я покачал головой, – с ней уже бывало так, врач не поможет. Морре сейчас нужен только уход. Андр, – я повернулся к Водолазу, – я бы хотел попросить...
– Как старший по званию, я принимаю на себя руководство группой, – встрял Гусев, сообразив, зачем я обратился к Андру.
– При всём моём уважении, генерал, – усмехнулся я, – вы не являетесь членом экипажа "Летучего", а экипаж "Летучего" составляют люди невоеннообязанные. Так что...
– Так что приятного аппетита, Василий Никитович, – Макс приветливо указал генералу на стул. – Кстати, Тёмыч, у них тут из жидкого только чай, кофе и алкоголь, а супы какие-то острые... Но тут неподалёку я видел магазинчик с очень приличными и вполне упитанными курами. Ты понимаешь, о чём я?
Я вернулся в номер. Ангел сказала, что Морра выпила ещё два стакана воды и что сон её остаётся таким же беспокойным.
– Мне всё это не нравится, – заявила Ангел, – но я помню, она мне рассказывала, как "Летучий" усыплял её. Только всё равно волнуюсь, что-то она плохо выглядит. Ты уверен, что всё будет в порядке?
– Я уверен, что Волька не сделает ей ничего плохого, – ответил я.
– Но если он так тянет из неё силы, что же с ним происходит? – задумчиво проговорила Ангел. – Ладно, что гадать? Я сейчас отправлю Василия найти курицу, и сварю для Морруни хорошего консоме.
– Макс видел где-то рядом лавочку с птицами, – заметил я.
Падали мы на жесткий ёжик травы, выбивая из рассохшегося пыльного дёрна облачка, от которых засвербило в носу. Нас выбросило на сосновую опушку, в разгар лета, потому что даже деревья, бодро построившиеся вокруг, казались загорелыми. Небо белело сквозь редкие кроны. Федькин портал готовился сворачиваться, прозрачная плёнка, ещё показывающая в покинутом мире черноту во вспышках выстрелов, уже подёрнулась мутным налётом. Я уже подумал, что сам прыгун останется за барьером, но нет - разбрызгав на тысячу капель усыхающую перепонку, бородач вывалился к нам. В этот момент пузырь лопнул, как надутый чрезмерно шар жевательной резинки, и Федор шлёпнулся на узловатые сосновые корни, словно затянутый в гигантский презерватив.
-Аааа... дец... при... чение!!!... - Насколько я помню, закрывшиеся порталы никаких физических следов не оставляли, кроме разве что запаха озона и электрических разрядов. А тут обрывки мембраны никак не рассасывались, и не все фразы прыгуна смогли вырваться наружу. Потом он проплевался, прокашлялся, стряхнул с себя ошмётки, встал во весь рост, потянулся. - Да, парни, давненько я не попадал в такие передряги!
-А мы так вообще ни разу, - Игорь почесал в затылке. - И где мы теперь?
-Вот ты спросил! - Фёдор огляделся по сторонам. - Согласно должностной инструкции, эвакуационные порталы создаются не "куда", а "откуда". В горящем помещении не выбираешь, бежать через переулок, залитый нечистотами, или по бархатной ковровой дорожке под лампами софитов. Главное - покинуть опасную зону.
-Замечательно, за спасённые жизни конечно большое человеческое спасибо, - я изобразил земной поклон, - если не брать во внимание, что сам же нас туда и затащил. Но дальше что? Мы, как ты знаешь, должны быть в другом месте совсем. Есть мысли по возвращению? Что посоветуют нам мудрые Инструкции?
-Базара нет, отправим в лучшем виде! - Бородач деловито потёр руки. - В тех местах, где мы ранее бывали, некоторое время сохраняются транспортные маркеры, чтобы в случае опасности оперативно метнуться назад. Вот мы сейчас и метнёмся...
Он достал из-за пазухи некий плоский предмет, похожий на разделочную кухонную доску, с прикреплённым к ней цепочкой стилусом. Потыкал им в поверхность доски в определённом порядке, бормоча что-то себе под нос. Потом посмотрел на небо, потоптался с задранной бородой, словно искал там ориентиры в виде звёзд, поминутно сверяясь с гаджетом. Наконец удовлетворённо кивнул, резко перечеркнул доску наискось, и оказался на пороге проёма, два на два метра размером, как если бы открыли загрузочные ворота логистического терминала. Только за дверью был не склад.
Мы смотрели на самих себя сквозь череду зарешеченных каморок полицейского участка, со стороны стойки дежурного. Вот, многократно перечёркнутый железными прутьями, сижу на нарах я, обхватив голову руками. Дальше, совсем почти не различимый, лежит у стены Игорь. И только Фёдор-два виден отчётливо, стоящий в коридоре с оружием и ключами. Вот он что-то говорит арестанту-капитану. Вот начинает поднимать руку в сторону нас-настоящих, наблюдающих это кино с лесной опушки. Мы втроём смотрим в крупнокалиберное дуло. Но о том, что произойдёт в следующее мгновение, знают только двое участников ТЕХ событий - я и Фёдор, с лица которого сползает довольная улыбка, и поднимаются дыбом волосы. БАХ! Грохот повторяется, и барабанные перепонки по старой памяти болезненно ёкают. "Там" и "Тогда" тяжёлая пуля упокоила неугомонного дежурного. "Здесь" и "Сейчас"... эта же свинцовая плюха... через разверзстую меж мирами дыру... бьёт стоящего на линии огня Фёдора... точно между глаз... насквозь прошивает мозг... и вырывает из затылка кусок черепной кости размером... с весь затылок. Я не знаю, чем заряжали свои револьверы тамошние стражи порядка. Но, прежде чем убитый самим собой Фёдор Иванович Законников повалился на своё хвойное смертное ложе, из него вынесло всё содержимое головы, и я даже успел разглядеть входное отверстие от пули, как если бы смотрел изнутри футбольного мяча.
Портал, не закреплённый должным образом, схлопнулся одновременно с гибелью своего создателя...
18930
18918