Есть отважный Капитан, Он объездил много стран, Виртуальный бороздя океан. Он Старпомом побывал, Повидал девятый вал, Но из бурь всегда "Летучий" выручал! И сегодня в строю Стоя пропоём мы оду свою:
Капитан, Капитан, с Днём рожденья Поздравляет вас весь ваш экипаж! Вы у нас лучше всех без сомненья, Мы гордимся тем, что вы у нас наш!
Впереди вас, Капитан, Ждёт ещё немало стран, Ведь в душе вы простой мальчуган. Так пускай же всё у вас Получается на раз, Пусть здоровья будет много у вас! И финансы - ручьём, А романс для вас мы сами споём:
Капитан, Капитан, с Днём рожденья Поздравляет вас весь ваш экипаж! Вы у нас лучше всех без сомненья, Мы гордимся тем, что вы у нас наш!
Дорогой Капитан, с Днём рождения! Пусть у вас всё будет чудесно и замечательно, пусть не огорчают вас ни здоровье, ни финансы, пусть удача не оставляет от вас ни на миг, а родные пусть будут настоящим тылом, и пусть все желания исполняются, причём именно в том порядке, в каком вы хотите!
– Он услышал нас, родная, – тихо ответил он, глядя прямо перед собой.
– А что ты сейчас говорил? Вернее – что мы говорили? И почему я тоже это говорила?
– Я не знаю точно, – Артём отвёл глаза и сел, – теперь надо ждать, он найдёт нас.
– Ты опять уходишь от ответа? – настаивала я.
– Нет, не ухожу, – вздохнул он, – я действительно не знаю... Точно не знаю. Однажды я говорил с Демоном, это было в тот день, когда ты помогла мне остаться и стала сама призрачной... Ты ведь помнишь? – дождавшись моего утвердительного кивка, он продолжил: – Ты спала, и я просто сидел рядом с тобой... Демон говорил странные вещи о тебе и о "Летучем". И обо мне. Но я едва слушал его, потому что боялся потерять тебя и не мог думать о чём-то другом. Иногда мне вспоминаются отдельные фразы. И сейчас, когда ты рассказала мне про обряд и стала звать корабль, я вспомнил. Демон сказал, что, когда придёт время, раб должен стать свободным и он должен услышать об этом от друга, который позовёт его на родном языке. Я тогда был уверен, что это какой-то бред. Теперь я понимаю, о ком шла речь.
– Он создан рабом и смог воспротивиться... – прошептала я. – Значит, время пришло? Но на каком языке?
– Когда ты рассказала, что обряд проводили монахи, понять было несложно – в то время они в основном говорили на латыни. Я не силён в языках, понимать кое-какие понимаю, но говорить – не могу. И я очень старался припомнить нужные слова, даже не заботился о том, чтобы сложить их в правильные фразы...
– И что мы говорили? – спросила я. – И я? Я-то как говорила? Я вообще латыни не знаю!
– Мы позвали его по имени, сказали, что он свободен, что он друг нам, что мы его зовём и просим вернуться за нами. А ты просто повторяла мои слова... Мы говорили не одновременно, ты немного запаздывала...
– Volatile... – повторила я, и в ответ из темноты снова просигналил гудок "Летучего". – Это его имя?
– Да, так звучит название корабля на латыни.
Я села рядом с Тёмкой, и мы, накрывшись пледами, стали ждать, когда барк найдёт нас.
– Скажи, почему ты уверена, что тот обряд имеет отношение к нашему "Летучему", если там был галеон? – спросил Артём.
– Эти люди, которые пользуются порталами, я не знаю, кто они, но они настоящие звери, – я вспомнила то, что узнала во время последнего сна, от которого пробудилась в шлюпке. – Сооружение порталов очень сложный процесс, и они решили сделать портативный портал. В то время для такой цели годился только корабль – самолётов не было, автомобилей и поездов тоже... Очень удобно – если они понимали, что какое-то место на планете может заинтересовать их на долгое время, они строили стационарный портал. А в остальных случаях отправляли корабль. Он останавливался, например, около незнакомого берега, команды выясняла, что здесь есть, чем поживиться. Через портал приходили войска...
– И если особых перспектив для захвата не было, они просто грабили и уходили, – задумчиво проговорил Артём. – Действительно удобно – не надо тратиться на содержание войск во время долгого рейса, не надо строить большой корабль...
– Да, – кивнула я, – но корабль – это вещь ненадёжная, он может погибнуть в шторм, разбиться о скалы, сгореть, в конце концов, его могут попросту захватить... И тогда они решили создать... сущность, раба... который сам является носителем порталов. Его помещали на корабль, и он отдавал ему свои способности. Если один корабль погибал, сущность обязана была вернуться к своим хозяевам, а те помещали её на другой... То есть им уже не надо было постоянно налаживать портальную систему – достаточно было сделать её один раз... в сущности. И наш "Летучий" – не первый его корабль, их было много. Тот обряд – это было как раз создание... и теми раскалёнными прутьями, которыми они протыкали... – я не могла говорить спокойно и расплакалась, уткнувшись лицом в грудь Артёма, – этими прутьями они делали в порталы. Он так кричал... И потом, когда открывается портал, он чувствует то же самое, что в тот момент... На корабле семь линий – семь проколов.
– Их снова могут открыть? – спросил он.
– Да, людей, которые знают о порталах, много. И мы должны помочь ему, защитить его. Придумать что-то, чтобы порталы не могли открываться.
– И он сказал, как это сделать?
– Нет, – всхлипнула я. – Но мы должны найти способ.
Сон закончился резко и неприятно. Я обнаружила себя лежащей в не слишком удобной позе. Ощупав чьи-то колени, на которых лежала моя голова, я поняла, что они принадлежат Тёмке, и немного успокоилась, услышав его ровное дыхание – похоже, он тоже спал. Но что-то всё же вызывало странное тревожное чувство. Я прислушалась – вот оно, вода... Вода тихо плескалась где-то совсем рядом.
Я подняла голову. Вокруг была ночь. В небе, расчистившемся от вечерних облаков, висела огромная луна, заливая море своим неверным светом. Но и в этом неверном свете было хорошо видно, что мы с Тёмкой вдвоём в шлюпке, и больше вокруг ничего и никого нет.
Я в ужасе вскочила, разбудив Артёма.
– Девочка, как ты? – он привлёк меня к себе, насторожённо вглядываясь в лицо, потом радостно улыбнулся. – Всё в порядке. С тобой всё в порядке.
– Где корабль, Тёма? – я не слушала его. – Где корабль?
– Всё хорошо, – проговорил он, рассматривая теперь собственные ладони, – перед моей вахтой нас поднимут.
– Кто поднимет??? Посмотри вокруг!!!
Артём оглянулся, потом вскочил так резко, что шлюпка закачалась, едва не зачерпнув бортом воды. Он перегнулся через борт у носа шлюпки, пошарил руками по воде, выловил буксировочный трос и потянул его. Очень скоро стало понятно, что буксир ни к чему не привязан... Артём растерянно сел на банку и заговорил...
– Я испугался за тебя... Ты становилась прозрачной, словно таяла у меня на руках... Это казалось лучшим выходом, и... ребята должны были закрепить трос, – закончил он.
– Что ты наделал... – я была просто раздавлена. – Артём, мы с тобой не должны покидать корабль, мы нужны ему.
– Но ты...
– Да он не возьмёт больше, чем можно!!! – заорала я. – Ты понимаешь, что он сейчас должен чувствовать? Ты представляешь, насколько ему тяжело и как ему нужна наша помощь? А мы его бросили! Именно сейчас!!!
Артём в полной растерянности смотрел на меня, а я готова была разрыдаться от бессилия. Артём попытался успокаивающе обнять меня, но я оттолкнула его руки. Он расстроенно отступил и горько прошептал:
– Прости... я просто хотел помочь тебе...
– Тёма, я тебе всё расскажу, как только вернёмся на корабль, – перебила я, – мы должны вернуться, иначе... он подумает, что мы его предали! У нас есть вёсла? Ты знаешь, в какую сторону нам надо?
– Нет, – он покачал головой, – вёсел нет, потому что предполагалось, что шлюпка будет привязана к "Летучему", а куда... когда спускали шлюпку, барк стоял, а потом я тоже заснул...
– Тёма, Тёмка, что ты наделал... – я бессильно села рядом с ним, стиснув ладони.
Артём промолчал, и мне стало стыдно. Он был виноват лишь тем, что любит меня, а я даже не объяснила ему ничего, только наорала. Очень кратко я рассказала ему о жутком обряде.
– Но ведь "Летучему" только четырнадцать лет, – заметил Артём, – а то, что ты рассказала, похоже на Средневековье какое-то.
– То не был "Летучий", – подтвердила я, – я не разбираюсь в кораблях, но мне кажется, это был галеон или что-то другое в то же роде – он был очень громоздкий. Тёма, не сердись на меня, просто мы действительно нужны ему – ему не хватает сил и уверенности противостоять тем, кто его создал.
– Я не сержусь, – Артём обнял меня и прижал к себе, зарываясь лицом мне в волосы, – я же не знал ничего. И я очень испугался за тебя.
– Нам надо придумать, как вернуться, – прошептала я, понимая всю безнадёжность нашего положения, – потом я расскажу тебе всё, что знаю. И, наверное, это надо будет рассказать всем. На борту "Летучего" сейчас нет врагов.
В объятиях Артёма было тепло и уютно, он осторожно целовал мои волосы, и я на несколько мгновений забыла обо всём, впитывая в себя его нежность. Но ледяной страх вдруг кольнул в сердце так сильно, что я слегка вздрогнула, и очарование момента тут же испарилось. Чуткий Тёмка тоже понял это и отпустил меня.
– Может быть, позвать наших? – неуверенно проговорил он. – Может, они не очень далеко – ведь луна не настолько ярко светит, чтобы видеть достаточно...
– Сколько времени мы в шлюпке? – спросила я.
– Ребята пришли на камбуз после окончания вахты Макса – после полуночи, мы ещё долго разговаривали. Думаю, что шлюпку спустили не раньше половины второго ночи. Сейчас... – он внимательно посмотрел на небо, – примерно четыре-пять утра.
– Вахта Капитана… Боюсь, они могли уйти далеко, – вздохнула я.
Мы поднялись на ноги, взялись за руки, как на прогулке в детском саду, и завопили:
Море отвечало нам молчанием. Наши призывы истаивали над водным простором, не достигая ушей наших друзей, которые, скорее всего, даже не предполагали, что с нами случилось. А меня охватывало отчаяние, в сердце рос липкий страх, потому что тому, кто просил о помощи, мы сейчас были так нужны...
Артём удивлённо посмотрел на меня, а потом сильнее сжал мою руку, и мы хором вполголоса стали звать корабль. Всё было тщетно. Я уже готова была разрыдаться, когда Артём вдруг подтянул меня к себе и поставил перед собой. Теперь мы стояли лицом к носу шлюпки, прижавшись друг к другу. Он сжал мои ладони и поднял руки, словно мы обращались к самому океану, и, словно со стороны, я услышала наши с Артёмом тихие, но уверенные голоса:
– Volatile... vacat vobis, liberum... vos amici mei... et beatos vos... venite post me... Volatile...
Шлюпка качнулась, по воде пробежала рябь, лунная дорожка сверкнула на воде от носа шлюпки куда-то вперёд и вправо. И вдруг в ответ на эти непонятные для меня слова ночную тишину прорезал далёкий мощный гудок "Летучего"...
В Библиотеке Моррки тоже не оказалось... Я разыскивала её по всему Кораблю уже почти что час, и куда она только могла подеваться на ночь глядя? Мною были обследованы все облюбованные её закутки, но нигде её не было. А мне срочно понадобилась книга с рецептами вегетарианской кухни, экземпляр которой наверняка хранился в нашей Библиотеке, но без Морры книги меня туда не пускали, а её, как я уже говорила, не было нигде. Между прочим, Артём мне тоже на глаза не попадался, всех видела, даже Алекса в "трубе", а Тёмыча нет...Может это и к лучшему, если не видно ни Тёмы, ни Морры, то какие выводы стоит сделать? Или не надо никаких выводов делать, а лучше пойти и порасспросить мужиков? Чтобы они ни о чём не догадались, начну из далека?
- Макс, Игорь, мальчики, вы Артёма не видали?
- Ангел, зачем тебе Артём? - немедленно отреагировал всех подозревающий Игорь.
- У меня к нему дело есть?
- Какое?
- Если бы у меня было дело к юристу, я бы тебе рассказала, но так, как у меня дело к Старпому, то значит и говорить я буду с ним.
- Нет, не будешь, - усмехнулся Циник, - нет его...нет его на Корабле.
- Что это значит? Как так нет на Корабле?
- А вот так вот, Ангел, нет и нет, сошёл он с Корабля.
- Давно?
- Да уже минут сорок как...или больше...
- Не может этого быть, мы же нигде не причаливали, мы же в открытом море!
- Так он в море и сошёл.
- Хватит мне мозги крутить, Игорь, я же серьёзно спрашиваю.
- А я тебе серьёзно отвечаю, Артём весь вышел...с Корабля, а вместе с ним вышла и Морра.
- Моррка?! Что за бред ты несёшь? Макс, что он выдумывает?
- Энжик, он ничего не выдумывает, - подтвердил Макс, - просто выбрал неправильный тон. На самом деле ребята, Тёмыч и Морра, сейчас в шлюпке, плывут за нами на буксире.
- Зачем?
- Так надо, Энжик, для эксперимента.
- Какого эксперимента, Максик, что вы с ними делаете?
- Да это не мы, это с ними непонятно кто делает...
- Что? Что делает?
- Их кто-то опять в Призраков превращает.
- Чтооооо?!
- Ну да, что слышала.
- Макс, что значит опять? Моррка никогда Призраком не была!
- Я оговорился, Тёмыча опять, а Морру впервые.
- Игорь, Макс, мужики, да что же это такое? Почему? Вы хоть понимаете?
- Нет, Ангел, - посерьёзнел Игорь, - мы тоже пока не очень во всём этом разобрались.
- Так зачем же вы их с Корабля ссадили? Боитесь заразиться?
- Ангел, ну что за глупости ты придумала! Мы просто решили, что это Корабль отнимает у них силы, вот и предложили им в шлюпке "поболтаться" , так сказать вне корабля.
- Игорь, а вы Капитану доложили? Вы его разрешения спросили на подобные действия? Может это вам, идиотам, лучше подальше от Корабля "поболтаться"? А? Возвращайте их немедленно! А то я не знаю что сделаю! Решили они...Решатели! Тут и без вас есть кому решать такие вопросы. Я иду к Кэпу немедленно и предлагаю вам следовать за мной!
Радиограмма от Рики Тики Тави. Через третьи руки. Срочно. Секретно. ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Операция "Гелиополь". Дело о пропавшем лейтенанте. Крах Адмирала.
Прошла минута, а затем Хуппенкоттен махнул рукой останавливая киносъёмку, и с улыбкой протянул допрашиваемому сигареты...- кури Ганс- ты хорошо играешь. Только вот здесь слишком жарко, пот размывает грим. Но голос у тебя, и манера речи - не придерёшься... Вылитый Ханс Остер... мир его праху. - Вот его и надо было привезти сюда, а не заставлять отдуваться за него бедного но гордого актёра- двойника. Я уже полгода тренируюсь говорить как он, ходить как он и теперь даже снимаюсь в кинопробах в его роли. Неужели СД не может взять этого генерала за жабры и выпотрошить его перед кинокамерами, неужели зловещие сказки о Папаше Мюллере - всего лишь сказки? После покушения на фюрера у вас есть все полномочия для того чтобы задавить этих зазнавшихся барончиков. Неужели мы - средний класс зря маршировали в штурмовых отрядах и поднимали рейх из руин веймарской республики. - Я разделяю твоё возмущение Ганс, но к сожалению твой герой застрелился в конце 1943 года. Он был под домашним арестом и когда ему предъявили найденные за кирпичной кладкой камина его дневники он не колебался ни секунды. Извлёк из под стола люгер, упёр ствол в подбородок и разнёс себе череп. Мы скрываем его смерть, потому что хотим придавить его шефа - Хитрого Лиса Канариса - и каждый снятый на киноплёнку допрос - это гвоздь в его гроб, а каждый подписанный тобой протокол допроса - это венок на его могилу... - Поэтично выражаешься... - Приходится, с этими уродами из высшего общества, пришедшим на всё готовенькое надо держать ухо востро. Это мы с тобой - как были - так и остались честными немецкими рабочими парнями. А они - только и смотрят, кому бы продать подороже наш с тобой фатерланд....
Радиограмма от Рики Тики Тави. Через третьи руки. Срочно. Секретно.
Операция "Гелиополь". Дело о пропавшем лейтенанте. Крах Адмирала.
21 июля 1944 года Берлин подвал внутренней тюрьмы РСХА на Принцальбрехтштрассе
Штандартенфюрер СС Хуппенкоттен потёр уставшие и покрасневшие глаза большими пальцами рук и откинулся на жёсткую спинку железного стула. - Должен Вас предупредить, подозреваемый, что в связи с особым статусом для материалов суда мы проводим диктофонную запись допроса и киносъёмку. Всё что вы скажете или сделаете будет зафиксировано и приобщено к делу. - Снимайте, мне всё равно. Хоть я и не Марлен Дитрих, но если меня увидит сам фюрер или Гиммлер - меня не сделают кинозвездой.... - Почему вы упорствуете Остер? Уже давно, ещё с того момента, как вас отстранили от должности в связи с делом Донаньи, вы находились под круглосуточным наблюдением. Нам известны все ваши шаги и разговоры. Вы предатель - Остер. - Прежде всего я генерал-майор Вермахта. Пока меня не лишили званий и наград - потрудитесь обращаться ко мне соответствующим образом. - Это как? Вставать во фрунт при вашем входе в камеру для допросов и бегать для вас за сигаретами? Не слишком ли много для изменника? - А хоть бы и так. Сначала докажите вину, потом проведите процесс, затем огласите приговор, потом сорвите погоны (если приговор конечно будет обвинительным) а уж затем..... - А затем подвесим за шею в металлическом ошейнике и будем упражняться по вам в стрельбе, пока ваш труп не обделается прямо на виселице..... - Если вас самого раньше не повесят. - Я погибну в бою, как и подобает честному немцу, а вот вы герр генерал (и Хуппенкоттен заговорщически наклонился к допрашиваемому) будете долго мучиться на крюках у баварского мясника. Папаша Мюллер ломал и не таких. - Мне неинтересно с вами говорить. Предъявите факты, вот тогда и побеседуем. Я Генерал разведки, вёл тысячи разговоров, провёл не менее сотни успешных вербовок - для блага рейха я притворялся кем угодно, поэтому давно знаю - слова - пустые звуки, если они не подкреплены действиями.... - И не записаны собственноручно на бумаге - подхватил Хуппенкоттен, зловеще улыбаясь во весь рот. - Что вы имеете ввиду - допрашиваемый склонил голову и вернул улыбку Хуппенкоттену... - Ваши дневники генерал.... ваши дневники... - Я не веду дневники... я офицер разведки. - А мне кажется - что ведёте... вели... вплоть до февраля 1944 года, а потом их спрятали... как вам показалось - очень надёжно спрятали.. Но мы их нашли. Случайно, но всё-таки нашли.... - Тогда покажите мне их. Мне не терпится узнать что там такого написано? - Смеётесь, шутите... Шутите дальше. Я люблю шпионов с чувством юмора и весёлых предателей. С ними легко работать... - Всегда пожалуйста.... Абвер к вашим услугам... - Абвера больше нет. Ваши коллеги трудятся под нашим присмотром. А скоро сюда привезут вашего обожаемого экселенца. Вы готовы к очной ставке Ханс? Канарис будет выкручиваться как уж на сковородке и обвинять вас и только вас во всех смертных грехах. - В каких? Не терпится узнать... - Ну... например в подготовке и покушении на фюрера. Хитрозадый Фромм расстрелял Штауфенберга, но остальные свидетельствуют против вас Ханс... И главное - ваши записи... -Какие записи, вы уже в который раз толкуете мне о каких-то записях... Покажите хоть одну? - Ну например вот эти - и Хуппенкоттен положил перед допрашиваемым папку с фотокопиями обгоревших листов, протоколов секретных совещаний немецкого движения сопротивления... Допрашиваемый наклонился над ними и вчитывался в строки несколько секунд, а затем внезапно смертельно побледнел.... Его губы шевельнулись и он чуть слышно произнёс... "Не может быть...." Хуппенкоттен торжествующе молчал несколько секунд а затем громко спросил: - Подозреваемый Ханс Остер признаёте ли вы себя виновным в измене рейху и покушении на фюрера? Допрашиваемый поднял на него глаза, его лицо исказилось в муке а рот казалось свело судорогой, но он справился с собой и громко и внятно произнёс - Да! Признаю...
Этот день был непростым для всех нас, он оказался буквально перенасыщен событиями. Их вполне хватило бы на неделю, но всё произошло в один день. Мне снова нездоровилось, и если сначала я пытался связать это с обращением к кораблю, то теперь это объяснение казалось притянутым за уши. В довершение ко всему что-то случилось с Моррой, и это беспокоило меня больше, чем что-либо другое.
Когда мы с Максом нашли её в рубке, бледную и застывшую, я сначала растерялся, но всё же мне хватило ума, что прежде, чем лезть к ней с расспросами, надо её сначала согреть. И теперь, закутанная в пледы, она сидела рядом со мной на камбузе и пила какой-то отвар, который приготовила для неё Ангел. Запах от него шёл просто завораживающий, и Ангел, кажется, заметила, какие взгляды я кидаю на Моррину чашку, поставила такую же передо мной.
После чего ушла "кормить странника", продолжив цепь странных событий сегодняшнего дня. Морра так и не смогла ответить мне ни на один из роящихся в моей голове вопросов, потому что, согревшись под пледами и выпив отвар, она привалилась мне к плечу и заснула. Я неловко шевельнулся, и она, вздрогнув, но не проснувшись, свернулась калачиком и улеглась, положив голову мне на колени.
Так я и сидел, осторожно гладя её по волосам, когда на камбуз заглянул Капитан.
– Артём, ты почтовый вагон в том поезде видел? – торопливо спросил он, наливая себе стакан воды.
– Не помню, Капитан, – я покачал головой, – я почти не выходил из купе.
Он быстро взглянул на меня и Морру и слегка отшатнулся, расплескав воду.
– Что с вами? – насторожённо проговорил он. – Что происходит?
– Со мной всё нормально, а Морра приболела...
– Тёма, ты уверен, что с тобой всё нормально? – он немало удивил меня таким обращением.
– Да, Капитан, уверен, – надеюсь, мой ответ прозвучал действительно уверенно.
– А где Ангел?
– Ушла кормить странника.
– Кого???
– Странника, который сидит в капсуле, – объяснил я, – говорит, она может в неё входить и даже уже разговаривала с ним... И он просил есть.
Капитан, ещё раз кинул на нас торопливый встревоженный взгляд и исчез за дверью. Вскоре ему на смену пришли Макс и Игорь. Они шумно ввалились на камбуз, но притихли, заметив спящую у меня на руках Морру.
– Прикинь, Тёмыч, к нам какая-то субмарина подчалила, – сообщил Макс, – Игорь, чай будешь?
– Да, – ответил тот и посмотрел на меня, потом медленно перевёл взгляд на Морру, – Тёмыч... что происходит?
– Приболела она, – устало объяснил я, – устала. Слишком много всего произошло сегодня.
– Тёмыч... ты в зеркало давно смотрел? – взволнованно спросил Игорь. – Ты на свою ненаглядную посмотри внимательно... Вы же...
Я осторожно заглянул в лицо моей девочки и похолодел – она становилась прозрачной, это было едва заметно, но сомнений не было.
– Тёмыч... ты такой же... – убито сказал Макс, встревоженно повернувшись ко мне после слов Игоря.
Я посмотрел на свои руки и едва не потерял сознание – я снова становился призрачным...
– Так, Тёмыч, ты только, давай, не психуй, – твёрдо приказал Игорь. – Как это могло произойти?
– Я не знаю, – пробормотал я.
– Она рассказала, что произошло в рубке? – спросил Макс.
– Нет, она почти сразу заснула, – я прижал тающую Морру к себе.
– Ладно, об этом потом! – Игорь говорил нарочито резко, он знал, что такой его тон всегда бесил меня, но сейчас я был ему благодарен, потому что это позволяло мне сохранять хоть какое-то присутствие духа. – С тобой разберёмся, в конце концов, мы же всегда знали, что непонятно каким образом полученные тела могут точно так же непонятным образом исчезнуть. Но нам к такому состоянию не привыкать.
– Вообще-то теперешнее состояние не в пример лучше того, что было, – заметил Макс, тщательно разглядывая себя в зеркале над умывальником.
– Нам – да, – я посмотрел на Игоря, – но она живая.
Они сели за стол напротив меня. Некоторое время мы молчали, изредка взглядывая друг на друга, но в основном наше внимание было сосредоточено на лице крепко спящей Морры.
– Слышь, Тёмыч, – Макс прищурился, – помнишь, ты как-то рассказывал, что она делилась силами с кораблём. Ну, мы как раз только разделились тогда...
– Да помню! – нетерпеливо перебил я. – И что?
– Ну ты же говорил, она тогда тоже была как истаявшая.
– Но не прозрачная же!
– Ну и что? Может, и сейчас это барк виноват. Даже если я не прав, проверить-то мы можем. Что-то надо делать, ясно же, что аспирином тут не обойдёшься!
– И что ты предлагаешь? – повернулся к нему Игорь.
– Ну если это корабль, то надо изолировать её от него. Посадить в шлюпку, а шлюпку – в море.
– Я её так не отпущу... – испугался я.
– А тебе и не надо её отпускать, – оживился Игорь. – Если Макс рассуждает верно, то это объясняет и твою прозрачность, – он заметил моё недоумение и добавил: – Ты забыл, что ваша кровь смешалась? Я ещё тогда тебе говорил, что ты не должен был допускать этого.
– Ну допустил уже, – вспылил я, – теперь же уже не вернуть того дня!
– Не психуй! – прикрикнул Игорь. – Пошли, мы с Максом вас на шлюпке спустим. На буксире поболтаетесь за кормой. "Летучий" сейчас всё равно стоит, пока там с подлодки кого-то Андр ждёт, а перед твоей вахтой мы вас обратно на борт поднимем. Если мы думаем правильно, вы снова станете плотными, если нет – ничего не изменится, и тогда будем думать дальше.
Я завернул девочку в пледы, как ребёнка, и поднял на руки. Она доверчиво прижалась ко мне во сне, и я готов был сейчас умереть ещё раз, лишь бы с ней всё было в порядке. В шлюпке я устроил её поудобнее и сел рядом.
– Готов? – спросил Макс.
– А вёсла? – растерянно спросил я, заметив пустые уключины.
– На кой они тебе? – отмахнулся он. – Вы ж на буксире будете.
Шлюпка заскользила вниз, в темноте я едва различал своих друзей, оставшхся на борту. Вот они перегнулись через борт, пытаясь разглядеть меня, потом как по команде оглянулись, словно кто-то их окликнул, и исчезли. Надеюсь, они закрепили буксировочный трос. Я положил голову Морры к себе на колени и, наклонившись к ней, сам задремал.
Во второй раз к капсуле (так я её назвала в своём воображении, потому что ограниченное с обеих сторон пространство больше всего походило на капсулу, там более, что оно подсвечивалось изнутри и выделялось на общем фоне) я подходила осторожнее, кто там её знает, может в первый раз она меня случайно в себя пропустила, а во второй уже не допустит подобной ошибки. Неся в руках лоток с пирожками и термос с крепким чаем, я мелкими шагами приблизилась к "объекту", уже мысленно приготовившись к отпору с его стороны, но вначале мои занятые руки, а вслед за ними и вся я легко прошли сквозь ...А совсем даже не сквозь, потому что материальной преграды, как мне показалось, там никакой и не было, просто прошла вперёд и оказалась в капсуле рядом с Хранителем. Он мне сразу обрадовался, особенно когда увидел то, что было у меня в руках. Мы сидели рядом на охраняемом им ящике, и он с аппетитом поглощал мои пирожки.
- Я думала вам сначала кофе сварить, у нас тут почему то все больше кофе уважают, хотя и чай пьют с удовольствием. Вы мне расскажите о своих пристрастиях в еде, я постараюсь и вам угодить. Только предупреждаю, мы сейчас все дружно переходим на вегетарианскую диету.
- М-м-м-м, вкусноооо. Меня чай устраивает, меня вообще всё устраивает, я всеядный. А почему вегетарианство?
- Для здоровья полезнее. Вот вы, Хра... Кстати, а как вас зовут? Может имя мне ваше назовёте, а то неудобно вас как-то вымышленным прозвищем называть. Имя можно, между прочим, тоже придумать. У нас тут почти весь экипаж сам себе имена выбирал, меня, например, Ангел зовут...а вас?
- А меня Алекс, приятно познакомиться?
- Алекс? Это Алексей или Александр?
- Нет, просто Алекс, так меня все называют.
- Вот и отлично, Алекс - это хорошее имя, международное, я об этом в интернете читала, Алексов больше всего на планете...Так вот, Алекс, вы какими заболеваниями страдаете?
- Я? Никакими! Я совершенно здоров! Честное слово! Вы можете не переживать. Я прошёл полную медицинскую проверку и получил все причитающиеся прививки, мои анализы в абсолютной норме, никакой угрозы вашей жизни и вашему здоровью я не представляю!
- Ой, Алекс, да что вы, что вы. Я совсем не переживаю об этом, у нас ведь тоже все прививки и анализы в норме, мы тоже все прошли мед.осмотр. Я о другом. Вот, если у вас, например, сахар в крови повышен или холестерин, то переход на вегетарианство вам жизненно необходим.
- Аааа, вы про это, Ангел, так тут тоже всё в порядке, я пока могу и мясо есть, и птицу.
Он с искренним облегчением улыбнулся, и сразу стал довольно симпатичным мужчиной, как будто тяжёлый груз свалился с его плеч.
- Кстати, Ангел, а почему вы говорили, что у "вас" всё в порядке, здесь кроме вас есть ещё кто-то? И вообще, если это не секрет, где я нахожусь?
- А вы не знаете? Не видите? - я была очень удивлена его вопросом, потому что вот уже минут 5 сама наблюдала странные пассы нашего Кэпа, ошивающегося возле "капсулы" и пытающегося в неё проникнуть.
- Нет, Ангел, я ничего не знаю и никого не вижу. Меня просто наняли охранять этот ящик...я подозреваю вообще то, что это гроб...
- Точно, похож... А кто нанял?
- Кто нанял, я не знаю, но посредником у них был некто по имени Фёдор, думаю, что имя вымышленное. Он меня сюда доставил вместе с ящиком, приказал находиться при нём неотлучно, а потом исчез.
- С какой хотя бы целью он вас сюда доставил?
- Мне это тоже неизвестно.
- А что же, Алекс, вам известно?
- Только то, что за эту работу мне было заплачено вперёд, и сумма оказалась настолько значительной, что я не смог отказаться.
- Так вы ради денег?!
- Ангел, не спешите меня осуждать, деньги мне очень нужны для продолжения тех экспериментов, которыми я занимаюсь...я учёный, исследователь...
- Ой, нет, лучше мне не рассказывайте, я всё равно не запомню всё правильно, лучше нашему Капитану расскажите.
- Капитану? Это звание? Военное? Меня передали какой то разведке?!
- Нет, Алекс, нет, вы находитесь на Корабле. Капинан - это Капитан нашего Корабля, барка Летучий. Оглянитесь вокруг, разве не понятно, что это Корабль?
- Вокруг? Но я ничего не вижу вокруг, я вижу только это пространство, где находимся мы с вами и ящик, стенки то непрозрачные.
- Что? Конечно прозрачные, я то вижу, вот коридор, вот Капитан руками машет, а вон там каюты. Неужели вы ничего этого не видите? А может вам попробовать выйти?
- Я не могу, мне приказано никуда не отлучаться.
- Кем приказано?
- Фёдором.
- Так его же нет сейчас рядом, я могу посидеть пока на этом ящике, а вы выйдите, оглядитесь, с Капитаном поговорите.
- Я не могу, Ангел, совсем не могу. Я, если честно, уже пробовал, у меня физически ничего не получилось, у этого помещения нет никакого входного или выходного отверстия.
- Но я же сюда вошла! Вы видели с какой стороны я подходила? Значит в том месте и вход.
- Я не видел вас, Ангел. Вы просто появляетесь из ниоткуда, как самый настоящий Ангел...я даже имени вашему не удивился, потому что решил, что я уже в раю, а ангелы и все остальные из небесных жителей, действительно существуют.
- Ну надо же, я бы на вашем месте точно свихнулась. Знаете что, я сейчас выйду и всё расскажу нашему Кэпу, он у нас мужик с головой, он сумеет во всём разобраться. А вы тут не скучайте. Может вам книжек каких принести или журналов? У нас тут библиотека знатная, ею моя подруга Морра занимается.
- Ангел, вы только не уходите надолго, ладно?
- Конечно, Алекс, я же понимаю как вам тут не сладко одному.
...А потом мы стали свидетелями работы уже наших секретных товарищей. Тех самых, которым Андр обеспечивал площадку в виде борта Летучего. Интересно, какая у него оперативная кличка? БлэкДог? Хотя это по басурмански, так что вряд ли. По военно-учетной специальности? Морской котик? КотоПёс? Тюлень? Нет, слишком уж... неблагозвучно. Пусть эти природные ныряльщики и непобедимы в родной стихии, но для русского уха звучат не очень. Но что я всё о словах. К делу.
Ничто не предвещало... ничего. Шли мы своим курсом, торопиться больше было некуда. Планируемая Центром переброска состоялась. Да, пусть она прошла для устроителей несколько неожиданно, но... Солдат же перебросили, причём в самом буквальном смысле - мы видели как они летели, один в одну сторону, второй в другую. Саркофаг остался? Так может так и задумывалось? Кстати, а почему я уже присвоил чужое имущество? А вдруг мы сейчас по-прежнему являемся "носильщиками", точнее "возильщиками" груза? Курьерами? И где-нибудь посреди океана из морских глубин поднимется гигантская обрезиненная рубка атомного подводного крейсера? По нашему курсу, лоб в лоб. Наставив на нас жерла торпедных аппаратов. С чавканьем и шипением откинутся десантные люки, из них выгрузятся несколько человек в гидрокостюмах, надуют лодочку, подойдут к шторм-трапу Летучего...
-Капитан, прямо по курсу подлодка, десять кабельтовых, объект приближается! - по громкой связи доложил из рубки Макс. - Семафорит тормозить и убирать паруса. Какие будут указания?
Лять, лять, и лять!!! Накаркал.
-Паруса убрать, машина стоп, малый реверс! Игорь, Андр, на мостик!
-Вик, не кипешуй, всё в порядке, - деловито сказал Пёска, пристально вглядываясь в хищные чёрные обводы субмарины в режиме надводного хода. Мы легли в дрейф в полумиле от лодки.
-Ты знал? - требовательно спросил я. - Предупредить не мог?
-Про лодку - нет, не знал.
-Разрешите? - в рубку вошёл рослый плечистый морпех в чёрной форме, тельнике и берете, лихо заломленном набок. В ухе его была заметна гарнитура связи с микрофоном на длинной гибкой ножке. - Капитан третьего ранга Шматко.
-О, как вы так быстро с лодки добрались до нас? - удивился я, пожимая его крепкую ладонь.
-Никак нет, товарищ капитан первого ранга, мы не с лодки. Мы наоборот. - И переглянулся с Водолазом, так же с ним поручкавшись. - Андр, спасибо. Нам пора.
Мы втроём вышли на палубу, и я увидел, что видение моё было не совсем верное. Четверо мичманов споро вынесли из трюма уже готовый к сплаву резиновый ялик с деревянными баночками. Без лишней суеты спустили его на воду, и за троса удерживали у борта. Шматко постучал пальцем по микрофону, подавая кому-то сигнал. На корме у нас было нагромождение ящиков под брезентом. После сигнала брезент откинулся изнутри, и ещё двое пехотинцев, в звании каплеев, грубо проволокли мимо нас мычащего человека с чёрным мешком на голове. Я подумал, что ведут Фёдора - а кого ещё?! - но этот конвоируемый был ниже ростом, и довольно субтилен. Его без труда передали с рук на руки в лодку, положили на дно, и ещё присели почти верхом. Кап-три козырнул, и сверкнул белозубой улыбкой.
-Благодарю за содействие! Не скучайте! - и погрузился в ялик.
Мичмана налегли на вёсла. До субмарины они добрались довольно быстро, отработанными движениями передали свой живой груз подводникам, и сами скрылись в люке, сдув и скатав свою лодку. Крейсер заполнил балластные цистерны и ушёл обратно в чёрную глубину. Ещё одна операция завершилась успешно. Но всё равно остался гадкий осадок.
Мы помолчали. А о чём было говорить? Восхищаться блестящей работой военно-морских сил? Ломать голову, кого они там тащили в мешке? Сокрушаться, что кто-то на моём корабле осведомлён больше, чем я, и не желает со мной делиться информацией? А толку? Что это изменит?
-Хреновый из меня капитан, по ходу. Всё мимо меня решается. А я так, зиц-председатель Фунт.
-Да хорош тебе причитать. Мало ли, что где происходит. На земле тебя много о чём спрашивают? Когда им надо, они приходят, и делают, всё что положено. Молча.
-К ним как раз претензий нет, - с горечью произнёс я. - Вопросы к ближайшему окружению. К друзьям, в частности.
-Пойдём по стакану вмажем? На этот раз всё закончилось. Вик, ну его на хрен, не о чем базарить. И делить нам нечего. Пойдём?
Простите коллеги. Третий Рейх- тема настолько тёмная и... грязная... и так меня измотала - что я просто по-человечески устал распутывать эту хрень... Логически я уже соединил линии и просчитал траектории всех фигурантов этой истории, отправные тчки все на своих местах... А вот творчески это описать... увидеть - сил нет... Скажу только одно - пока я разматываю клубок сзади - выдавите эту хрень с сундуком с корабля... Там скелет. Скелет из пирамиды... использовавшийся для опытов... И Федя - не Федя... Всего лишь псевдоним. Чернокнижник третьего рейха. И сундук-ящик он поставил именно здесь - потому что для хранения - самое - то... любое поисковое устройство при запросе "хрустальный скелет" выдаст - "координаты не определены"... так что если можете - вышвырните его из реальности "Летучего"... А этот типа Федя никуда не денется... он привязан к пространству вокруг "Летучего".... До самого финала.... расследования...
Morra --> (18290) называй меня ангел --> (18291) Серьёзный мужчина --> (18292) Нецензурная брань Фрегаттен-капитана! Просто так... в пространство. От избытка впечатлений....
Вынырнув в очередной раз из куба прозрения я понял, как глубоко увяз в теме расследования операции "Гелиополь". Разрывая старые архивы третьего рейха (с маленькой буквы...гадский он папа) и спецхранов ВЧК-ГПУ-НКВД-НКГБ-СМЕРШ, а также мемуары военных и государственных деятелей Германии за период с 1912 по 1991 годы мой слабый разум хлебнул невиданное количество отравы под названием "политика". Обладая изрядным иммунитетом к такому явлению как "власть", организм просто отторгал тот чёрно-серый налёт гробовой плесени, который покрывал всё то что я узнал за последнее время об операции "Гелиополь". Меня бесила приторная слащавость мемуаристов описывавших якобы имевшееся сопротивление со стороны вермахта по отношению к бесноватому ефрейтору. Вводили в стопор заявления якобы "историков" о "человечности и цивилизованности" второго эшелона власти третьего рейха. По их словам создавалось впечатление о том, что преступниками против "человечности" были только пару десятков человек. А именно :Гитлер, Геринг, Гиммлер, Гейдрих,Геббельс, Мюллер, Бах-Зелевски, Кубе, Кох, Риббентроп, Кальтенбруннер,Олендорф,Гесс,Лей,Кейтель, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Зейсс-Инварт, Дирливангер,Менгеле и ВСЁ!!! 23 человека! ВСЕГО-23! А как же эти весёлые парни - сжигавшие деревни вместе с русскими, белорусскими, малороссийскими, польскими крестьянами? Утюжившие на танках рвы с зарытыми в них тяжелораненными и убитыми евреями и семьями комсостава? Как же те - кто исправно топил печи в Освенциме и Бухенвальде, Майданеке и Дахау... топил людьми? Неужто для них были только приказы? Неужто 23 человека держали в страхе 82 миллиона? Это где? В просвещённой Европе, гордящейся своей свободой для личности? Брррр... что за ложь льётся в мои уши. Бухгалтерски точная отчётность о количестве уничтоженных, короткие и бесчеловечно ясные рапорта о проделанной работе.... здесь всё так логично и страшно. Уфф... я устал.... Чёрно-красные тона, в которые окрашена операция "Гелиополь" жёстко давят на мою психику. Но как у советских солдат в 1941-м.... у меня нет другого выбора - кроме как размотать верёвочку кровавых приключений нашего "прыгуна". Того который назвался Федей, хотя он далеко не Федя, а один из "чернокнижников" третьего рейха... Пусть он был молод в ту пору, когда выбор лича Карла пал на него, пусть он был любознателен - я не собираюсь его судить. Больше всего на свете я хотел бы его пристрелить..... Но! Остаётся - изъеденный порталами "Летучий" и мои друзья ревожно глядящие на драму разворачивающуюся перед их глазами. Вот это самое "НО" не даёт мне сократить путь повествования до полусекундного полёта пули из табельного оружия и оборвать нить смысла, ядовитую нить прошедшею через порталы и корпус барка. И я вытащу и домотаю эту ядовитую ниточку до конца, освободив барк от паразитов..... Нет. Неправильно. Мы.... Мы вместе её домотаем!
С появлением стеклянного пузыря на борту странная хвороба забрала у нас двоих вахтоспособных членов экипажа. Артём и Морра резко вдруг почувствовали недомогание, начали падать в обмороки, бледнеть и прозрачнеть. Меня даже мысль пронзила один раз, словно в мягкое место воткнули контакты электрошокера - они превращаются в призраков! Доигрались с проколами пространства-времени! Мне прабабушка во сне всегда говорила, грозя крючковатым перстом: Пальцами и яйцами в солонку не лазай! А мы не то что пальцами, а как тот медведь, мохнатым задом на теремок. Весь мир в труху. Вот и потянуло нас в вакуум. Не всех, правда.
Кирилла еле успокоили. Но пацана можно было понять. Мне когда видение про поезд было, я потом ещё полдня заикался и проливал на себя суп. А он это всё лично пережил. И вот теперь снова, тот же багаж, тот же сопровождающий. И Фёдор где-то рядом крутится. Всё ровно так, как перед взрывом. И что малец должен был подумать? Конечно, самое плохое.
Игорь не мог припомнить ни почтового вагона, ни самого почтальона. Так же как и Артём с Максом. Ну тут как раз всё понятно. Им по составу было без надобности шляться. Тем более, что вагон-ресторан находился в другой стороне. Да и связать Фёдора с молчаливым охранником ящика, опять же, мог только Юнга, потому как он их вместе видел тогда.
Так, мысли начали нарезать второй круг в голове. Говорят, что, когда не можешь поймать за хвост какую-нибудь мысль или догадку, нужно перемешивать образы, ассоциируемые с болтающимся кончиком, и прогонять их через память в разных вариациях. Ибо только определённая последовательность осколков может быть правильной. Вот в датской сказке один мальчик складывал слово "Вечность". У советских детей, читающих эту сказку про Данию, но видя Родину, при том же количестве исходных данных слово выходило только из четырёх букв. Начинавшееся с "Ж". Хотя в наборе Андерсена её вообще не было.
Но Фёдор молодец всё же. Сломал такую операцию фашистам. Насолил напоследок. Отжал у врага сундук с сокровищами. И отдал нам, в оплату своих похождений. Возмещение, так сказать, морального ущерба, причинённого своей деятельностью. Только вот воспользоваться его подарком мы не можем. И вовсе не из-за странного близнеца, для возможности их различать чисто выбритого. А по причине отсутствия дверцы в хранилище. Кстати, в свою очередь, сторож тоже не может оттуда выйти. Порталы по бокам закрылись, а сквозь оболочку даже звук не проходит. И запах. Это у него какой же спёртый воздух должен быть внутри? И вообще, чем он там дышит? И дышит ли вообще? Живой ли? Сидит, не двигается. Может, он мумия? Или проекция? В свете последних событий, я уже ничему не удивлюсь.
Но оказалось, что с последним заявлением я поторопился. Потому что увидел узника стеклянной трубы уплетающим выпечку, а рядом с ним сидела Ангел с миской на коленях. Она сочувствующе смотрела, как он жадно поглощает её пироги. И что-то рассказывает с набитым ртом. Такая идиллия. Всё бы было нормально, если бы не её нахождение внутри капсулы, которая была заблокирована для нас всех. Кроме неё...
Свою челюсть я подобрал только тогда, когда ветерком высушило всю влагу внутри ротовой полости. А может я что-то пропустил, и доступ открыли? Но нет, болезненно расплющенный о стекло нос убедил меня в обратном. Тогда я постучал по преграде, привлекая внимание собеседников. Ангел недовольно покосилась на меня, и отмахнулась, мол, кэп, не до тебя сейчас, время обеда. А в столовой даже субординация не работает, и вскакивать по стойке смирно никто не обязан. Еда, хоть она и "дело поросячье", но - святое для матроса действо.
Тенденция продолжилась. На борту начали множиться явления, не только не подчиняющиеся влиянию Капитана, но и неподвластные его пониманию! А может это там, в капсуле, не Ангел вовсе? Может, тоже проекция? Или механическая кукла, которую сторож достал из саркофага, когда ему надоело одиночество? Носят же на работу с собой еду в термосах и "тормозках". А он пошёл дальше, И ВЗЯЛ С СОБОЙ СРАЗУ ПОВАРА? При этих моих умозаключениях Кок даже отвлеклась от подопечного с яростными искрами в глазах. Ибо сразу два крамольных образа оскорбили её гордость - Повар и Механическая кукла. И я понял, что десерта за ужином мне сегодня не видать...
В довершение кулинарных откровений на корме заскрипели тали и блоки, и в воды океана плюхнулась спасательная шлюпка с двумя фигурами. Не будучи оснащённой парусным вооружением, вёсельное плавсредство сразу стало отставать от Летучего. Фал, соединяющий лодку и корабль, туго натянулся, и она заболталась в кильватерной струе. Кто-то решил рыбки половить? А как же вегетарианство? Ангел же их аннигилирует. Ну, не одному же мне десерта лишаться...
Морру трясло точно так же, как и Артёма пару часов назад. Впрочем, может и не так, но вид у неё был совершенно болезненный. Я даже побоялась поить её кофе, кто знает, может у неё давление поднялось, а я тут в неё кофеин буду заливать в чистом виде, заварила ей целебного шиповника с разными другими травками. В обычное время она меня за такой гербарий точно бы вздрючила, а тут пила и совсем не сопротивлялась. Я попробовала уговорить её что-нибудь съесть, но она так дрожала, что у неё зуб на зуб не попадал. Артём укутал её в пару пледов, оставив свободными только руки и лицо. Так они и сидели, закукленная в пледы Морра и обнимающий её за плечи Тёма.
- Интересно, подружка, как тебя угораздило так простудиться в такую погоду? Вот если бы ты солнечный удар получила или обезвоживание, я бы поняла, а простуда с температурой...
- Ангел, - зашипел на меня Артём, - вы что не видите? Она не простужена! Это нервное, она эмоционально истощена!
- Чем? Трёх часовой вахтой? Так она там даже три часа положенные не отбыла, половина её вахты прошла за всеми этими приключениями.
- Я точно ничего не знаю, но думаю, что за оставшееся время там что-то произошло.
- Где?
- На вахте конечно.
- А вы её не спрашивали?
- Ангел, она же в полуобморочном состоянии была, да ещё и холодная как лёд. Надо было сначала ей помочь, а потом уже с расспросами приставать. Сейчас отогреется и всё нам сама расскажет.
- Угу, - подтвердила трясущаяся Морра.
- Ты пей, пей, Морруня, не спеши. Может поешь чего-нибудь? Хочешь пирожков с картошкой? Я тут напекла на скорую руку, благо тесто всегда в холодильнике. Думала пойти странника этого покормить...
- Какого странника? - Антон уставился на меня в недоумении.
- Ну этого, который на ящике в капсуле сидит?
- Ангел, как вы его кормить собирались? Он же, как вы сами сказали, в капсуле? Думаете, поманите его вашими пирожками, он и выскочит из неё? Да нет, нет, я не спорю, пахнут они действительно аппетитно, но он же заперт, выйти не может.
- Правильно, он не может, он мне так и сказал: " Я хранитель этого объекта и отходить от него не могу ни на шаг".
- Как сказал? Что сказал? Вы с ним разговаривали или по губам прочитали?
- Артём, с чего вы взяли, что я по губам умею читать? Конечно разговаривала!
- Когда?
- Ну примерно час назад, как мы с вами поговорили, и вы ушли, я и пошла этого парня проведать, зашла к нему в капсулу, и мы с ним поговорили минут десять...
- Что?!
- Да что вы удивляетесь? Да, поговорили, и он мне признался, что очень голоден. Вот я и прискакала сюда, скоренько пирожки сварганила, пюре у меня ещё с обеда оставалось, тесто на всякий случай всегда с запасом делаю, а лук поджарить дело двух минут...
- Ангел, да чёрт с ними, с пирогами, лучше скажите, как вы к нему зашли?
- Как зашла? Ну просто, прошла туда внутрь и всё.
- Да какое там "всё", мы же все бились пол часа, стучали по этой капсуле, пытались привлечь его внимание, и хоть бы что, он даже нас не видел.
- Точно, я совсем и забыла об этом. Просто помнила, что сидит там человек в одиночестве, есть, наверное, хочет. А у меня на Корабле если кто голодный оказался, то я спать спокойно не буду, пока не накормлю. А всё остальное я объяснить не могу, вы уж тут сами разбирайтесь. Моррка, тебе получше? Ты что сидишь, глаза на меня выпучила? Ешь давай! А я пошла парня кормить. Если Кэп будет спрашивать, скажите где меня найти.
Игорь ещё в кают-компании начал энергично жестикулировать, что мне пора на вахту. На палубе он увлёкся сыском, а теперь, в коридоре, налюбовавшись на светящуюся капсулу с саркофагом и мрачной личностью внутри, он яростно сверкнул в мою сторону глазами и ткнул пальцем в направлении рубки.
– Да иду я, иду, – буркнула я себе под нос и поплелась в рубку.
Именно поплелась, потому что Тёмкино головокружение странным образом переползло на меня. Я даже едва не ляпнула ему об этом, но вовремя прикусила язык. Представляю, как бы он распсиховался, если бы узнал. Правда, я вполне могла идти сама, без посторонней помощи. Голова кружилась и ощутимо болела, но не так уж сильно, чтобы принимать болеутоляющее. Поэтому я пришла в рубку и удобно устроилась на стуле, поставив его поближе к стене, чтобы можно было положить на неё затылок и не держать отяжелевшую голову в нормальном положении.
Небо хмурилось, на серых волнах курчавились мелкие барашки. И я хмурилась и жалела, что не зашла на камбуз за кофе. Хотя и догадывалась, что кофе мне не поможет. Была какая-то другая причина моего недомогания, вот только какая...
Я посмотрела на часы. В общем-то до конца вахты осталось всего полтора часа. Половина моей вахты прошла в разговорах, поисках и в наблюдении за этим новообразовавшимся порталом. И теперь в коридоре нашего несчастного барка искрится непонятный объект.
Интересно, почему Тёмку так скрутило после этого происшествия? Я, конечно, не очень хорошо помню тот момент, когда "Летучий" отозвался на мою мольбу о помощи, но я бы не забыла, если бы мне стало так плохо. Но какая-то связь между всем этим совершенно точно есть.
А память под покачивание барка начала инвентаризацию своих ящиков. В голове поплыли обрывки воспоминаний, ничем не связанные между собой. То ли память решила навести порядок (хотя вряд ли это возможно), то ли пыталась найти что-то нужное, то, что могло дать мне ключ к разгадке, или хотя бы намёк.
...Полутёмный коридор с толстым ковром. И шёпот мыслей: "Он терзает меня... Я создан рабом... Помогите мне...". Ну да, помогли, называется. Вместо того, чтобы попытаться не дать порталам открываться, мы допустили образование этой непонятной капсулы. Но что мы могли сделать? Могли, что-то могли... наверняка могли, но не сделали...
...Я сижу перед выкопанной в песке ямой, устланной брезентом, в котором лежит нечто студнеобразное. Этот студень – наши призраки, покалеченные нашей попыткой объединить их. И жёсткий голос Демона: "А вообще такое смешение крови не есть хорошо. Для вас обоих"...
...Мы с Призраком, тогда ещё единым, одни на барке. Капитан и Ангел отправились в романтичный отдых на остров. "У них там прямо любовь-морковь! – говорит Призрак. – Слушай, я вот подумал – может, и нам с тобой тут замутить, а?". И мой ответ: "Как-то я не готова ещё мутить с призраками..."...
М-да... Как давно это было...Интересно, кто из них предлагал мне "замутить"? Точно не Тёмка, не его интонации. Неужели тот давний разговор не даёт Артёму покоя? Ведь с тех пор так многое изменилось. Хотя главное осталось прежним – он призрак, а я – человек, и… Но разве это важно сейчас? Что там ещё перетряхивает настырная память?
...Пока Капитан и Ангел на острове, единый Призрак вынуждает меня "покататься" на барке. Разумеется, мы едва не утопили корабль, и "Летучий" вдруг взвыл печальной сиреной, призывая на помощь Капитана...
... Я выбираюсь из тёплого пушистого, но неприятно глубокого сна и обнаруживаю себя запертой в библиотеке. Книги выдают мне тоненькую брошюрку "Сущность предметов, созданных нематериальными методами, но приобрётших черты материальных, а также цель и условия их бытия", и я понимаю, что "Летучий" не может существовать без эмоциональной подпитки экипажа. Но экипажа на нём сейчас нет – я одна. И он снова и снова опутывает меня сном, получая от меня крохи энергии, чтобы не погибнуть самому и уберечь от гибели меня...
Кажется, в этом что-то есть. Я сонно потянулась. Голова по-прежнему болела и кружилась. Я устроилась поудобнее на своём стуле, и меня начала медленно окутывать мягкая пушистая тёплая темнота. Я прикрыла глаза... на минутку...
...Огромный парусник стоит на стапелях, я смотрю на него сверху и сбоку. Он почти готов к спуску, только главная мачта ещё не установлена в своё гнездо. Вокруг гнезда прямо на палубе начерчена пентаграмма и расставлены зажжённые чёрные свечи. Семеро в монашеских одеждах стоят на границе пентаграммы на одинаковом расстоянии друг от друга. Их склонённые головы покрыты глубокими капюшонами. Неподалёку стоит большая жаровня с углями, на которых лежат металлические прутья, раскалённые докрасна.
Один из монахов, видимо, главный, протягивает вперёд руку и начинает что-то говорить, я не различаю слов, слышу только бубнящий голос. Через некоторое время к говорящему присоединяются остальные, точно также протянув руки к центру пентаграммы. И я вижу... нет, не вижу, чувствую, как там что-то появляется. Он. Я знаю, что это он, тот, с кем я говорила в полутёмном коридоре. Тот, кто просил меня о помощи. Тот, кого я не могу видеть и слышать, кого я могу только чувствовать.
Монахи развязывают верёвки, служащие им вместо поясов и набрасывают на него... верёвки пересекаются в воздухе, как путы... Но не падают на палубу... Выглядит это так, словно лежащий под ними материален, но невидим – верёвки огибают его фигуру, лишь концы свешиваются на палубу.
А потом один из монахов подходит к жаровне, берёт один из раскалённых прутьев и подаёт его тому, кто начинал этот странный обряд. Голоса монахов становятся громче. Главный делает шаг вперёд и... подводит его под верёвки. Прут повисает в воздухе, а мой мозг взрывается диким воплем. Монах подаёт прутья каждому, и каждый из семерых протыкает лежащего под путами раскалённым железом, а он захлёбывается отчаянным криком боли...
Пытка закончилась, монахи, сложив перед грудью руки, уходят прочь, описав предварительно круг по диаметру пентаграммы. На их место приходят рабочие и, с усилием натягивая верёвки подъёмного механизма, устанавливают в гнездо главную мачту... Прямо на того, кто лежал там, истерзанный и страдающий. Новый крик разорвал мне душу и смолк в недрах корпуса корабля... Тот, кто лежал на палубе, медленно вдавливался в палубу под весом мачты... На палубе остались только концы семи верёвок...
Я взвыла и подскочила на стуле. Голова готова была треснуть на куски, в ней метался всё тот же дикий крик. Я упала на колени, стискивая руками виски. И мне показалось, что в рубке кто-то есть.
– Прости, – сквозь бушующий мысленный вопль до меня донёсся печальный тихий голос.
– Ты? – странно, как я могу его слышать, я ведь уже проснулась. – Это был ты? Они сделали это с тобой? Зачем? Как ты это вынес?
– Я создан рабом, – прошептал он, – порталы.
– Они так делали порталы? – я сорвалась на крик.
– Порталы терзают меня, – он не ответил на мой вопрос, ответ и так был понятен, – я свободен теперь. Я смог воспротивиться снова. Запер его. Он больше не выйдет. Никогда. Пока я не позволю.
– А вдруг они захотят его достать? – всхлипнула я. – Или убить? Или уничтожить эту капсулу?
– Нет. Вы защитите меня. Всё, что внутри неё, останется внутри.
– Ты хочешь сказать, что капсула останется целой, что бы не происходило внутри?
– Да, – его голос слабел, – но мне трудно.
– Я поняла, – медленно проговорила я, – ты взял силы у Артёма, чтобы справится с порталом, который они открыли в тебе для перемещения этого гроба. И теперь тебе нужны силы, чтобы хранить капсулу. Однажды ты уже брал силы у меня. Возьми снова.
– Мало...
– Я скажу ему, – прошептала я, – мы поможем тебе.
Если бы он был человеком, я бы увидела, как он благодарно склонил голову. Но я его только чувствовала.
– Прости, – прошелестела мысль, и я перестала ощущать его присутствие, а вместе с ним ушли боль и головокружение.
Менять меня с вахты пришёл Макс, а с ним, как обычно, явился Артём – он всегда так делал, мы после вахты пили чай на камбузе. Я сидела на стуле, обняв колени, снова и снова переживая жуткое видение и вспоминая произошедший только что разговор.
– Оракул, что с тобой? – встревоженно спросил Макс. – На тебе лица нет! – он прикоснулся к моей руке и обернулся к Артёму: – Тёмыч, у неё руки ледяные, она окоченела совсем! Тепло же! Что тут произошло вообще???
– Да какая разница, – быстро сказал Артём, – сейчас ей чаю горячего надо, или покрепче что-нибудь...
Он подхватил меня на руки и почти бегом понёс на камбуз. Только теперь я почувствовала, что сильно замёрзла, и меня начала бить крупная дрожь.
Операция "Гелиополь". Дело о пропавшем лейтенанте.
8 июля 1944 года Белоруссия. Лесной хутор Косаревского в Налибокской пуще. 50 километров Юго-Западнее Воложина.
Разбитые части Вермахта отступали из населённых пунктов, под ударами конно-механизированной группы войск генерала Иссы Плиева, любой ценой не допустить попадания войск в котёл - вот основная задача которая стояла перед немецким командованием. Ещё недавно, широко применявшие тактику "котлов" - гитлеровские полководцы сцепив зубы выводили из них свои разбитые части на запад. Не отвечая на истерические призывы Гитлера и приказы Кейтеля, бросая повреждённую технику на разбомбленных станциях и охранные части СС (состоявшие из власовцев, бендеровцев и шухевичцев) - на произвол местного партизанского движения, вермахт целенаправленно пробивался в Прибалтику и Польшу. Через реку с болотистыми берегами на протяжении 10 километров на юг и 12 километров на север не было ни одной переправы, за исключением этого крепкого, построенного ещё до революции моста. Почерневший от времени, широкий, на массивных дубовых сваях он свободно выдержал переход танковой роты КВ-1 в 1941 году, а теперь, в 1944-м стал путеводной нитью ведущей в направлении Литвы 2-й танковый батальон 5-й танковой дивизии Вермахта. Тяжёлые Тигры грозно рыча моторами - уносили свои экипажи туда - где ведутся "цивилизованные" войны, туда где из зарослей не летят бутылки с горючей смесью, а дорогами не именуются направления.... Вермахт не имел плана, не имел фронта, не подчинялся штабу но имел цель - убраться поскорее с этой горящей под ногами земли. Из ниоткуда появлялись конные группы разведки РККА, через болотные массивы (считавшиеся непроходимыми) партизаны переносили на руках танки Т-34 утюжившие с тыла немецкие позиции. Эскадрильи советских штурмовиков вели свободную охоту за всем, что носило на броне, форме или брезенте немецкие кресты.... Казалось, что небо прокляло вермахт...
Ещё 22 июня - направляя Лекса в Столбцы, для формирования диверсионно-разведывательной группы, Гелен спокойно ставил задачу подобрать в местной разведшколе квалифицированных разведчиков, для дальнейшей работы за линией фронта. А уже 23 июня русские навалились всей медвежьей силой на считавшиеся неприступными оборонительные позиции немецких войск. Партизаны выбирались из всех щелей, выводя за собой на Свет Божий танковые роты Красной Армии. Горели узловые станции, рвались железные дороги.... Стреляли руины... стреляли кусты....
А теперь, спустя всего две недели, на хуторе возле единственного на всю округу моста,на островке посреди заболоченной поймы, справа от дороги два боевых товарища из учебной роты Абвера "Бранденбург 800" Обер-лейтенант Лекс и лейтенант Стависки заминировав мост - ждали полного прохода танкового батальона, чтобы вслед за последней машиной - замкнуть цепь и отрезать атакующий с тыла полк русских самоходок от "последнего тигриного хвоста". 210 килограмм взрывчатки должны были взметнуть дубовые конструкции вверх и обрушить их в трясину поймы, дав фору времени танковому батальону. 210 килограмм смерти - всё что осталось от имущества разведшколы в Столбцах...
Теодор фон Лекс и Пауль Стависки заняли позиции в каменном полуподвальном помещении под хатой некогда зажиточного арендатора Косаревского, сгинувшего вместе с семьёй в начале войны. Стависки не торопясь проверял исправность машинки, а Лекс набивал пулемётные ленты, поглядывая на проезжающие мимо грузовики танки. Гремело на востоке, оттуда под надсадный рёв канонады летели русские самолёты. Летели мимо, благодаря густому лесу скрывающему под своими кронами пойму реки и более двух километров дороги Пока что 2-му танковому батальону и отступающим вместе с ним пехотным частям везло, русский медведь никак не мог ухватить хвост немецких тигров... Но везение не могло продолжаться вечно... И оно закончилось в самый неподходящий момент. С немцами сыграли злую шутку. В очередной раз, когда эскадрилья штурмовиков ИЛ-2 шла низко над лесом в сторону Новогрудка, из лесного массива с той стороны реки, куда уходили танки в направлении моста взлетела красная ракета... затем другая... третья. Из лесу заговорили пулемёты партизан. Примерно треть колонны ещё не прошла мост. Один танк развернулся возле хутора в сторону пулемётного огня.... Теодор фон Лекс поддержал огнём из импровизированного дота танкистов. Стависки оставил на некоторое время машинку и приник ко второму оконцу-амбразуре. -Похоже партизаны? Не пора ли и нам на тот берег Лекс? - Пропустим танки, взорвём и уйдём. Пехота и так переберётся... А кто там нас красными ракетами светит? Невтерпёж стало. Страшно стало чёрным. Торопят видно нас. - Не знаю. Найдём - прирежем и в болото спихнём. Прямо в железных крестах... Стависки перебрался обратно к машинке для подрыва и забрал с собой подсумок с гранатами. Теодор Лекс сосредоточенно, короткими очередями подавлял огневые точки партизан, когда с неба раздался приближающийся слитный рёв моторов штурмовой эскадрильи... Время замедлилось, затем остановилось и перестало быть... Эскадрилья ИЛ-2 ударила чётко, массированно, пушками, бомбами и пулемётами... Точно накрыв хутор и мост. Тот кто хотел указать цель советским штурмовикам - справился со своей задачей. Сдетонировавшая взрывчатка взметнула в небо мост, участок старой гати с проходящими по ней немецкими танками и грузовиками.... А хата вместе с танком превратилась в чадно горящие развалины. Сухо стреляли в огне пулемётные патроны. Раскалённые камни и зола сыпались в разрушенный подвал на мёртвые тела двух матёрых немецких диверсантов.... Правки не требовалось. Теодор фон Лекс был мёртв.
Альберт Мюллер - временно прикомандированный ко 2-му танковому батальону инженер-электрик швырнул в реку ракетницу и поправив на себе бинокль начал подниматься по крутому песчаному обрыву вверх к уходящим в небо стволам сосен. На противоположном берегу, рядом с разбитым мостом, догорал хутор, некогда зажиточного арендатора Косаревского, сгинувшего вместе с семьёй в самом начале войны...
Капитан приобнял паренька за вздрагивающие плечи и тихонько прошептал ему: "Пойдём, пойдём, сынок, отсюда. Пойдём в каюту, там всё расскажешь."
- Пап, - Кирюшка посмотрел на Игоря заплаканными глазами, - Пап, пойдём с нами.
- Иду, иду, сынок, - наверное мы первый раз слышали, чтобы Игорь так обращался к Малышу.
Они втроём ушли в сторону Капитановой каюты, Макс с Андром отправились в мастерскую проверять какую то свою очередную идею, Моррка рассосалась как облачко, я даже не успела заметить когда и в каком направлении она ушла, а вот, что была она сама не своя, когда притащила Артёма на Камбуз, я заметила хорошо. Кстати, а вот и он, стоит себе в сторонке, облакатившись на дверь Риковой лаборатории, весь такой из себя утомлённый, веки смежил, пальцем потирает висок. Ничего, я ему расслабляться не дам, он у меня сейчас за все Моррины невыплаканные слёзки ответ держать будет.
- Товарищ Старпом, разрешите обратиться?
Артём приоткрыл глаза и уставился на меня непонимающим взглядом.
- Ангел, вы не заболели часом? Я даже в страшном сне не мог бы себе представить, что вы ко мне будете по званию обращаться, да ещё и на вы.
- Да я бы и не стала, но к вам запросто не подступишься, вы все мои попытки поговорить игнорируете.
- Я ничего не игнорирую, только нам с вами сейчас вроде бы не о чем говорить, не находите?
- Нет, не нахожу, мне есть с вами о чём говорить, есть один насущный вопрос, который мне давно хотелось бы прояснить.
- Ну если такой насущный, Ангел, то спрашивайте, хотя, честно вам хочу признаться, я совершенно не настроен на длинный разговор, голова сильно кружится, сосредоточиться тяжело.
- А давайте мы присядем, товарищ Старпом...
- Ангел, я вас прошу, давайте без этих званий и обращений, просто по имени.
- Но на вы?
- Да как хотите, мне просто к вам удобнее на вы, а вы поступайте как знаете.
- Я тоже к вам пока на вы буду обращаться, мне тоже так удобнее. Так как на счёт присесть на Камбузе за столом за чашкой чая?
- Лучше кофе, покрепче, можно?
- Без проблем.
- Так о чём вы хотели спросить, Ангел? - напомнил Артём, когда мы удобно устроились за столом, и кофе заполнил своим ароматом весь Камбуз.
- Да-да, я не буду юлить и заходить издалека, я спрошу прямо... Что у вас с Моррой происходит?
- ?
Он выразительно посмотрел на меня, и в глазах его я прочла краткий ответ: "Не твоего ума дело!", но так, как словами он мне так и не ответил, я решила настаивать на своём.
- Артём, можете думать обо мне что хотите, но я ещё раз спрошу, что? Почему она так несчастна? Вернее сказать, почему она до сих пор не счастлива? Что мешает вашему счастью? Ведь вы же оба друг к другу прекрасно относитесь, это и ежу понятно, так что же вам не даёт быть счастливыми?
- Ангел, я уже несколько раз просил вас не вмешиваться не в свои дела, и вот вы опять...
- Это мои дела! Это дела моей подруги, которую я очень люблю, а значит и мои!
- Ну ладно, хорошо, я понял. Но почему вы решили, что мы несчастливы?
- Да по вам обоим это видно, вы ходите как неприкаянные, глаза грустные, плечи опущенные, а коснётесь случайно друг друга, так шарахаетесь в разные стороны как током ударенные.
- Неужели это так заметно?
- Не знаю как другим, а мне заметно, женщинам всегда заметнее.
- Это плохо, это совсем не хорошо.
- Почему, Артём, что случилось?
- Да нет, Ангел, ничего не случилось, ничего особенного. Просто жизнь так повернулась, так сложилась, что нет у нас с Моррой никакого будущего...никакого.
- Почему?
- По разным и многим причинам.
- Обычные мужские отговорки. Вы её не любите?
- Люблю! В том то и дело, что очень люблю!
- Так и она же вас любит!
- Надеюсь.
- Так что тогда?
- Ангел, кроме любви должны быть и другие подходящие условия.
- Какие такие условия? Чем вам Корабль не подходит?
- Нет, не в Летучем дело...
- Так в чём же?!
- Да хотя бы в том, что она Человек, а я Призрак!
- Призрак? Да какой вы Призрак? Вы уже давно обычный человек!
- Это вы так считаете. Все вы, весь экипаж, но на самом деле не всё так просто. Да, волей случая или по волшебству, мы все четверо опять превратились в людей, но как и почему это случилось, кто возьмётся объяснить? И как надолго мы останемся людьми, на вечно или на какой то никому неизвестный промежуток времени? И как относится к тому факту, что мы все в действительности умерли, и дату нашей смерти никто не отменял? А как на счёт того, что у нас нет никаких документов, подтверждающих наши личности? Ангел, поймите же, мы существуем только для вас, для всего остального мира мы умерли несколько лет назад!
- Артём, дорогой, успокойтесь. Давайте посмотрим на всё это с другой стороны. Вы теперь здесь с нами, вы люди, мы вас всех очень любим, а лично вас кое-кто любит особенно, так зачем мучиться всеми этими вопросами? Наслаждайтесь каждым днём настоящего, любите и будьте любимы, живите, дышите, дружите, радуйтесь приключениям. А что касается всех этих бумажек, паспортов и удостоверений личности, то кому они нужны, если мы и так знаем какие вы люди, если вы все побывали с нами в таких переделках, которые бы не каждый выдержал? Думаете, Морре нужны какие то печати и росписи на бумаге? Я думаю, что нет...
- Ангел, ну всё же, факт то остаётся фактом, она - человек, я - призрак.
- И что? И ничто! В истории нашего Корабля завязывались и более странные отношения, вернее романтические отношения между совершенно, казалось бы, несовместимыми персонажами! Вот, кстати, роман УТРА и Лютоволка, она сияние (фея), а он животное (как бы он только не задушил меня за такое определение). И, знаете ли, прекрасно уживались, такая любовь была, всем на зависть.
- А чем закончилась?
- Не знаю, они просто ушли отсюда. Но, голову могу дать на отсечение, и сейчас любят друг друга!
Всё-таки закон сохранения энергии, или что там работает на основе теории вероятностей, никто не отменял. Если у вас в жизни какое-то время ничего не происходит, значит предназначенные вам плюхи где-то копятся, чтобы в самый неподходящий момент прорвать ткань мироздания, и высыпаться на вас оптом.
Нашу ситуацию, конечно, спокойной назвать было нельзя, и мы не расслаблялись. Но с определённого отрезка как-то всё завертелось. Начала Ангел своими возмущениями насчёт бардака на камбузе, и подстегнула свою арию заявлением о переходе экипажа на вегетарианскую пищу. Потом эта новость от Пёски, про опергруппу. И, как апофеоз увертюры, Артём подбросил разрезанный неизвестным злоумышленником канат. Да ещё явно намекнул на причастность известного всем персонажа, к отсутствию которого мы уже начали привыкать. С вахты пришёл наш юрист, мы ввели его в курс дела, и началось...
-Почему он? - спросил я, с силой потерев виски. - Фёдора уже две недели нет на борту.
-Но подождите, - я сел за стол, приглашая к этому же действию Артёма с Игорем. - Давайте порассуждаем. Юнга сто раз на дню скачет по канатам. Если вчера вечером ничего не случилось, а сегодня утром канат оказался подрезан, значит кто-то это сделал ночью.
-А я за що? - поёрничал Андр. - Под покровом темноты пробрался через портал, сделал своё грязное дело, и смылся. Кто его заподозрит? Ведь даже Капитан уверен, что у Фёдора алиби.
-Согласен, голословное обвинение. - Игорь посмотрел на Старпома. - С чего ты сделал такой вывод?
-Вы себя слышите? - Артём начал нервничать. - Он единственный, кому выгодно вывести Кирилла из строя!
Да, у нас самих бы не уложилось в голове страшное слово "убить". Тем более применимо к нашему сыну полка, шалопаю и всеобщему любимцу.
-Всё равно, как-то за уши притянуто, - засомневался я. - Уже же вроде всё выяснили, все вопросы порешали, взаимные претензии озвучены и обсуждены. Найден консенсус, заключено "водяное перемирие". И после всего, так неприкрыто...
-Надо пойти и осмотреть место предполагаемого преступления. - предложил Игорь соблюсти положенные процедуры. - Вдруг что выясним, и снимем заочные обвинения.
На палубе дуло, солнце скрылось за облаками, и вообще стало как-то зябко. Мы излазили каждый метр вокруг грот-мачты, с которой навернулся Кира. Непонятно, что мы искали, и что имел в виду Адвокат, но четыре взрослых мужика усердно стирали колени о скользкие доски. А две женщины наблюдали за нами, кутаясь от ветра в пляжные накидки. Слава Нептуну, хоть не насмехались, ибо понимали серьёзность ситуации. Ведь кто бы не подрезал канат, пока он на свободе, опасность оставалась.
Мы задрали головы. У самого гнезда вперёдсмотрящего на рее болталось что-то разлохмаченное. То ли пучок водорослей, то ли клок сена, то ли...
-Борода! - проговорил недостающее слово Игорь.
Артём резво взобрался наверх, отодрал от мачты находку, и сунул за пазуху. Внизу мы уставились на вытащенную на свет растительность с Фёдорова подбородка. Ту самую, которая висела в его кубрике под челюстью у скелета, а потом пропала.
-Твою ж мать... - только и смог произнести я.
-Согласен, - Андр громко хрустнул костяшками кулаков, даже Ангел взрогнула и укоризненно на него посмотрела. Из-за этого трюка они всё время ругались, и Пёска даже было отучился от дурной привычки. Но тут не сдержался.
И всё равно у меня в голове не укладывалось. Чтобы отлично обученный профессиональный разведчик так бездарно и откровенно подставился? Прямо-таки бросив нам под ноги свой персональный аксессуар, явно указывающий на него самого? А если его пытаются подставить? Но кто? Я обвёл команду подозрительным взглядом.
-Кабздец котёнку... - Игорь поморщился. - Только где его искать?
-Товарищ капитаааааан!!! Товарищ Старпооооом!!!! Пааааапа!!!! - донеслись со второй палубы крики Кирилла. Не жалобные, не крики боли, но звонкие, словно он был поставлен на опасном направлении часовым, и теперь поднимал заставу "в ружьё", обнаружив противника.
Мы ссыпались по лестнице в коридор. Кирилл стоял у бокового прохода, между мастерской Рика и кубриком Фёдора. Что происходило в этом закутке, нам из-за угла видно не было, но сам Юнга был подсвечен ультрафиолетом, источник которого был именно там. Портал? Стационарный? Началось?!
В полумраке коридора белые полоски на тельняшке Кирилла ярко мерцали, и он словно бы состоял из тонких, не касающихся друг друга коржей торта. И ещё был похож на детскую пирамидку. Игорь в два прыжка подскочил к сыну и дёрнул на себя, уводя от возможного повреждения. И застыл сам, превратившись в истукана. Мы с Пёской скакать не стали, подошли аккуратно, страхуя друг друга. Девчонки, дрожа от страха, приблизились к нам, широко раскрыв глаза.
В широкой нише действительно имел место портал. Стоп, нет. Два портала! На противоположных стенах, зеркально друг к другу заискрились овалы, как будто прожигая переборки насквозь. Затем от левого перехода к правому, повторяя очертания геометрической фигуры, выдвинулась стеклянная труба, диаметром метра эдак в три. Как раз заполнив нишу целиком, от пола до потолка. Это, конечно, была не труба, и не стеклянная. На наших глазах образовался транзитный коридор, обозначенный, ограниченный и защищённый каким-то силовым полем. Судя по направлению перебегающих по его прозрачной оболочке искоркам, слева был входной контур, справа, соответственно, выход. Вся эта конструкция еле слышно потрескивала, и фонила озоном, возмущая разлитое в воздухе природное электричество.
Первым из входного шлюза прямо в светящийся коридор вышагнул солдат в мышиного цвета форме, перечёркнутой ремнями, Рукава закатаны до локтей, с коротким толстым тубусом на поясе, в каске, закрывающей уши, и с классическим пистолетом-пулемётом МП-38 в руках. Такой утрированно-нарочитый воин вермахта, блондинистый, рослый, с квадратной челюстью. В нашу сторону даже головы не повернул. Прошагал до следующей переборки, остановился, сунул голову в овал перехода, залез в него целиком. Потом из отверстия высунулась его мощная белокожая рука, и призывно махнула к себе. Слева вышли ещё двое, но уже в чёрных мундирах и галифе, и в пилотках. Такие же мощные телами, и вырубленные из мрамора лица. Эти взяли "на караул" у проёмов, спинами вжавшись каждый в свою стену, лицом друг к другу. Замерли, совсем превратившись в манекены.
Следующим оказался выход нашего знакомца. Как ни странно, он был облачён не в форму, а наоборот, в нечто мешковатое, бесформенное. Балахон, не балахон, широкие штаны, куртка с капюшоном, всё антрацитовое, призванное скрывать его во мраке ночи. Он на мгновение повернул к нам лицо, и - тысяча каракатиц! - был опять бородат! Мы не поняли, увидел ли он нас, вида он не подал. Отвернулся. На мгновение склонил голову и чуть посторонился. Два неимоверно важных чина, в фуражках с высокими тульями, все в серебряных позументах, крестах, нашивках и витых погонах, проследовали сквозь коридор с породистой осанкой, дворянской статью. Не задерживаясь, ушли из сектора наблюдения. А гости тем временем продолжались. Четыре ломовых битюга в человеческом обличье вынесли на середину оцинкованный ящик, похожий на гроб. Несмотря на свою чудовищную силу, носильщики сгибались под его тяжестью. Они аккуратно поставили ящик на пол, синхронно выпрямились, вытирая пот с широких лбов ручищами с перевитыми узлами мышцами. Фёдор что-то сказал им, показывая в сторону выхода. Мы ничего при этом не услышали. Битюги переглянулись недоумевающе. Очевидно, оставлять груз они не имели права. Бородач жестами и активной артикуляцией подтверждал свои полномочия. Сначала один, а затем и остальные, сопровождающие нерешительно потянулись к правому порталу.
Несмотря на выучку, караульные тоже нахмурились, не одобряя грубое нарушение сценария. Фёдор встал напротив левого часового, и начал на него орать, брызгая слюной прямо в лицо - они были одного роста. Мраморный покраснел. Будучи гораздо ниже рангом, судя по затравленному выражению, он вжал голову в плечи. Субординация в фашистских войсках вбивалась намертво. Но даже будучи морально размазанным, солдат что-то осмелился возразить. Тогда агент Фидель схватил его за грудки, рванул на себя и сильным движением вытолкнул через входной портал. Нарушив тем самым полярность шлюза и свои же наставления. С яркой вспышкой левый переход схлопнулся, оставив на переборке грязно-чёрное неопрятное пятно. Правый караульный отлип от стены, левой рукой передёрнул затвор своего автомата и изготовился к стрельбе. Но за его спиной из выходного контура выскочил человек, в таком же, как у Фёдора, балахоне. Он обхватил солдата за шею рукой, а наш бородач скользнул спереди, и сильным ударом ноги подбил автомат стволом кверху, причем у него в результате отстегнулся магазин, улетев в угол. Так что МП-тридцать восьмой харкнул выстрелом только один раз, а все остальные судорожные клацания спусковым крючком были бесполезными. А потом прямым хуком в лицо Фёдор лишил стрелка и этого удовольствия. Солдат мешком скомкался возле гроба. Бородач с подельником как попало взяли бесформенную тушу, раскачали, и зашвырнули в портал. Фёдор что-то сказал спутнику, после чего тот уселся на ящик. Потом наш бывший попутчик повернулся к нам, и с минуту мы смотрели друг на друга молча. Когда отмеренное на прощание время миновало, он шагнул к выходу, провёл руками по краям, и, пока сияние угасало, скрылся внутри. На стене образовалось пятно, аналогичное первому.
Мы подождали ещё, в надежде, что пропадёт и силовой коридор, забирая с собой ящик с сидящим на нём мужиком, который отрешённо смотрел прямо перед собой. Но он никуда не делся, и мужик, по ходу, приготовился сидеть тут бесконечно. Мы пытались привлечь его внимание, махали руками, стучали по прозрачной оболочке, но только отбили себе кулаки и ступни. Сиделец не реагировал.
-Кирилл, сынок, что с тобой? - вдруг встревоженно подбежал Игорь к сыну. Юнга по прежнему стоял недвижно, наполненными слезами глазами глядя на статичную композицию в стеклянном сосуде. И лицо его было бело, а губы дрожали.
-Это...это... он... - Всхлипнул Кирилл. - Как тогда, в поезде... Мамочка...
Когда я был мальчишкой, наша семья жила рядом с парком. В этом парке была карусель, если я помню правильно, она называлась "Ромашкой" и при работе издавала неприятный гудящий звук, довольно громкий. Но я любил на ней кататься до безумия. Классе в пятом или в шестом я целый месяц откладывал деньги, что мне давали на обед в школьной столовой, и в один прекрасный день на всю сумму купил билетов на эту самую "Ромашку"... Я не помню уже, сколько их было... Но когда они закончились, и я сполз на землю, мир вокруг меня ходил ходуном. Я забрался в какие-то кусты, лёг на землю и хотел только одного – чтобы вращение остановилось.
Примерно так же чувствовал я себя сейчас. Прижимался лицом к подушке, зажмуривал глаза, а вокруг всё неслось в какой-то бешеной пляске. Хорошо хоть, не тошнило. Впрочем, я этим никогда не страдал – даже после "Ромашки".
Всё началось неожиданно. Мы были на палубе, Макс смазывал механизм времени, а я держал пружину. Потом меня кольнуло беспокойство. Морра была рядом, Макс тоже. Остальные скрылись внутри корабля. Я спросил про Кира. И, когда Морра ответила, что он на мачте, меня просто накрыло волной ужаса. Ужас пришёл извне, и ещё до того, как я нашёл мальчишку взглядом, я знал, что случится несчастье. Первой мыслью было отпустить эту проклятую пружину, но тут же я подумал про Макса – что будет с ним?
И тогда я вспомнил, что Морре однажды удалось попросить о помощи корабль, и я обратился к нему. Я не знал, что он мне ответит, и не ждал этого. Я просто просил, потому что кроме корабля, помочь не мог никто. И вот когда дрогнула под ногами палуба, всё и началось.
Морра рядом со мной стояла спокойно, Кирилл, благополучно скатившийся по парусам на палубу, подбежал к нам и тоже не проявлял ничем, что происходит что-то странное. Он вообще не понял, что только что чудом избежал катастрофы. Мне же казалось, что палуба скачет и крутится под ногами, мне пришлось собрать все силы, чтобы удерживать пружину. Но когда она была уложена на место, я сдался и упал на колени. Закрыв лицо руками, я тщетно пытался унять эту сумасшедшую качку.
Когда Морра помогла мне подняться на ноги, стало легче. Я попросил её позвать ребят, чтобы вернуть на место механизм, и, когда она ушла, всё закрутилось с новой силой. На каком-то автопилоте я спустился в трюм с подоспевшими на помощь Андром и Максом, кое-как мы вернули часы на место, и я опять не удержался на ногах. Макс помог мне доплестись до каюты, и я сказался уставшим, чтобы остаться одному. Я ждал Морру.
Она пришла почти сразу, встревоженная и побледневшая.
– Андр сказал, ты заболел... – тихо проговорила она.
– Нет, не заболел, – я попытался оторвать голову от подушки, но вращение сразу стало сильнее.
– Лежи, – она осторожно присела рядом со мной и неуверенно провела рукой по волосам.
Странно, когда она прикасалась ко мне, становилось легче, но стоило ей убрать руку, всё возвращалось. Я не выдержал, схватил её ладошку, сжал в руках. Да, мне не показалось – качка и вращение стали уменьшаться.
– Тёмка, что с тобой? – спросила Морра.
– Скажи, когда ты просила "Летучий" о помощи, ты почувствовала что-нибудь? – я смог перевернуться на спину, не вызвав при этом нового приступа головокружения. – Я имею в виду – физически, у тебя не кружилась голова?
– Нет, – ответила она, – я вообще ничего не почувствовала, я даже думала, что мне показалось, что этот вираж был просто совпадением. Но Ангел сказала, что внутри корабля ничего не было, его видели только те, кто был на палубе в тот момент.
– Ты точно помнишь?
– Тёмка! Как я могу точно помнить??? – возмутилась она. – Я была прозрачной, я перепугалась за тебя до полусмерти, я вообще плохо помню тот момент. А тебе плохо?
– Да... у меня очень кружится голова, я не смог сам дойти до каюты... Ты знаешь, когда я держу тебя за руку, мне лучше.
Она вспыхнула и попыталась освободить ладошку. Я не отпустил. Во-первых, мне было приятно держать её за руку, во-вторых, головокружение действительно проходило. Я даже попытался сесть рядом с ней, и, к моему удивлению, мне это удалось. Правда, руку её я не выпускал. Да и она больше не возражала.
– Тёмка, скажи... – она посмотрела на меня снизу вверх, исподлобья.
– Потом, – я не позволил ей спрашивать, сейчас я не был готов к этому, надо было просто прийти в себя. – Я отвечу тебе на все вопросы, на которые сам знаю ответ, но попозже.
– Когда? – быстро спросила она. – Ты всегда уходишь от ответов, Тёма.
– Я хочу понять, как мне удалось говорить с кораблём. И почему мне так плохо. Потому что я приказал ему?
– Ты не приказывал. У тебя не было времени формулировать по-другому, – она сникла.
– Я обещаю тебе рассказать всё, что смогу, – я сжал её плечи и заглянул в лицо, – я обещаю. Но сначала я хочу разобраться в том, что произошло. И как получилось, что канат оборвался...
– Как ты думаешь, кто-то ещё может говорить с кораблём? – помолчав, спросила Морра.
– Не знаю. Возможно, Капитан, – предположил я, – но ведь это не та информация, которая обсуждается за ужином в кают-компании.
– Надо спросить у него, – неуверенно проговорила она.
– Ты думаешь, он ответит?
– Нет, не ответит, – она помотала головой, – но вдруг...
– Может, ты попробуешь? Ты знаешь его лучше, чем я.
– Я??? – она даже немного отшатнулась. – Я не могу, ты же знаешь! Я могу с ним разговаривать только по делу или когда он ко мне обращается! Он же Капитан! Лучше ты...
– Я тоже не могу... – возразил я, – по субординации я не вправе задавать подобные вопросы, а по дружбе... я не настолько близок, чтобы...
– Ты ни с кем не близок, Тёма, – грустно перебила меня Морра, – ни с кем... Помнишь, вы все рассказали мне о своей жизни, и сами согласились со мной, когда я сказала, что ничего ужасного, что надо было так скрывать, в вашей жизни не происходило? Так и сейчас, ты таишь всё в себе, а одному трудно разобраться.
Я прижал её ладошку к губам. Головокружение прошло полностью. Она была права и не права. Права в том, что я о многом умалчивал. Не права в том, что таю в себе. Это не так, я не таил, я просто многого не мог понять сам.
– Давай поговорим завтра, – медленно сказал я, – после моей вахты. Я скажу тебе то, что знаю. Обещаю. Наверное, ты поможешь мне разобраться...
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, подняв на меня глаза, и я чуть не утонул в них.
– Уже нормально. Голова не кружится. А у тебя?
– Немного, но это, наверное, нервное, – усмехнулась она.
Я обхватил её, прижал к себе, и она замерла мышонком в моих руках. Она была настоящей и живой, а я... я – призрак. И я с трудом заставил себя отпустить её. Она ещё немного посидела, уткнувшись носом мне в грудь, потом встала и сказала, глядя в сторону:
– Пойдём, тебе надо поесть... и мне скоро на вахту, – она пошла к двери.
Я поднялся, с досадой снова почувствовал, как поплыло всё вокруг, и чертыхнулся, не сдержавшись. Морра удивлённо оглянулась и тут же встревоженно подскочила ко мне:
– Тёмка, что? Ты белый весь...
– Послушай, подожди немного... я... когда я держу тебя за руку, проходит... – я очень боялся, что она воспримет мои слова превратно, и осторожно положил руки ей на плечи.
– Да? – она вспыхнула, потом побледнела. – А я... У меня... – она мотнула головой и улыбнулась, – я буду тебя всё время за руку держать, пойдём, – но тут же остановилась и пристально посмотрела мне в лицо, – Тёма... это, наверное, из-за крови... Мы же с тобой одной крови, – она снова вымученно улыбнулась.
А я вспомнил, как орал на меня в тот день Игорь, а позднее – Демон. Её кровь теперь не даёт мне умереть, а моя кровь не даёт ей жить, примерно так сказал он тогда. Морра смотрела мне в лицо, я провёл кончиками пальцев по её щеке, наклонился и коснулся губами её губ... Может быть, когда-то я смогу поцеловать её... когда-нибудь... Когда между нами не будет стоять эта стена, которая разделяет экипаж корабля на две равные части – людей и призраков...
Мы медленно прошли по коридору, и только в кают-компании Морра отпустила мою руку, которую всё это время сжимала изо всех сил. Здесь были все, кроме Игоря, у которого подходила к концу вахта. Капитан, наконец, проснулся и, увидев меня, сурово сдвинул брови:
– Старпом, как раз ты мне и нужен. Это правда, что мне сейчас рассказали?
– Что именно? – я остался стоять, слабость ещё колыхалась где-то внутри меня, но уже не была такой сильной.
– Какого чёрта ты не следишь за такелажем? – загремел Капитан. – Какого чёрта пацан оказался на высоте без контроля с твоей стороны?
– Мы играли... – пискнул Кирилл и тут же едва не спрятался под стол, съёжившись под гневным капитанским взглядом.
– Так будешь работать, сниму с должности к чёртовой матери! – бушевал Капитан, швырнув на стол обрывок каната, который всё это время держал в руках.
Я взял канат и, внимательно изучая его, терпеливо ждал, когда Капитан иссякнет. Я почти сразу увидел причину обрыва каната, он же не заметил, видимо, потому что ещё не совсем проснулся. Иначе, он сам обратил бы на это внимание. Не встречая с моей стороны возражений, он успокоился довольно быстро и уже спокойнее спросил:
– Артём, как такое могло произойти?
– Весь такелаж был заменён в течение нескольких последних месяцев, я сам его проверял, – сказал я. – Капитан, вы, конечно, можете меня снять с должности или нанести взыскание...
Я коснулся плеча Макса и взглядом показал на Кирилла. Он сразу понял меня, вскочил, позвал Кирилла, на ходу придумав какое-то важное поручение для него, и выпроводил мальчишку за дверь. Морра встревоженно смотрела то на меня, то на Капитана.
– Капитан, вы можете вменить мне в вину что угодно, – продолжил я, когда дверь за Юнгой закрылась, – но не можете же вы подозревать меня в том, что я хотел навредить Кириллу?
На меня уставились изумлённые глаза всех, кто был в кают-компании.
– Что? – Капитан снова нахмурился.
– Посмотрите, – я протянул ему канат, – он был подрезан, причём с обеих сторон, поэтому и оборвался. Просто второй надрез меньше, поэтому мальчик упал не сразу. Оборвись он сразу в обоих местах, паруса не смогли бы ему помочь.
– Это правда, что корабль спас Юнгу, услышав тебя? – быстро спросил Капитан.
– Не знаю, – честно ответил я, – возможно, это был вовремя ударивший шквал.
– Так ты считаешь, что тот, кто подрезал канат, хотел навредить именно Кириллу? – спросил Капитан, внимательно изучая срезанные концы.
– Мальчик постоянно лазает по мачтам, – объяснил я, – конечно, иногда и другие занимаются такелажем, но он делает это чаще всего. Вероятность того, что именно он уцепится за этот канат, была как минимум девять из десяти...
– И кому это было нужно? – Капитан пристально взглянул мне в глаза. – У тебя есть версии?.. Да садись уже, – с досадой добавил он, – я ж тебя не допрашиваю, в конце концов...
– Наверное, тому, для кого Кирилл представлял определённую опасность, – тихо ответил я, буквально рухнув на стул. – Что-то знал о нём и мог рассказать, например...
Да-да, Кэп, ты не ошибся, я готовлю себя и весь наш экипаж к переходу на вегетарианскую диету! Эти макароны по флотски были одним из последних мясных блюд, которое все вы ели на Корабле. В ближайшее же время, когда все наши мясные запасы подойдут к концу (а новые заказы я делать не собираюсь), все мы начнём новую жизнь. Нет-нет, не пытайтесь мне возражать, сначала выслушайте мои доводы в пользу вегетарианства, их всего семь, сейчас я их вам изложу:
1: Вы похудеете Вегетарианство и отказ от употребления в пищу животных продуктов обычно сопровождаются снижением калорийности питания, что выражается в потере лишнего веса. Положительно влияет и то, что вегетарианцы также меньше подвержены перепадам уровня сахара в крови. Однако важно понимать, что на похудение влияет не само вегетарианство (чипсы и сладости являются продуктами вполне вегетарианскими), а более рациональный подход к планированию рациона и тот факт, что питаться вне Корабля становится намного сложнее.
2: У вас понизится уровень холестерина До XVIII века холестерин называли трупным жиром, поскольку именно в это вещество превращается тело мертвого человека без доступа кислорода. В организме живого человека избыток холестерина забивает сосуды, провоцируя различные болезни кровеносной системы. Поскольку вегетарианцы не употребляют в пищу красное мясо и прочие животные продукты, основной источник высокого холестерина в крови, они существенно меньше подвержены риску инфаркта, инсульта и прочих нарушений работы сердечно-сосудистой системы.
3: Ваш пот будет меньше пахнуть Неприятный запах пота во многих случаях связан с выведением организмом токсинов в процессе пищеварения и с ускоренным развитием кишечных бактерий. Причиной является употребление в пищу мясных и рыбных продуктов при недостаточной доли пищевой клетчатки. Вегетарианство подразумевает отказ от мясных продуктов и увеличение в рационе овощей, орехов и прочих источников растительной клетчатки — это положительно влияет как на пищеварение в целом, так и на способность организма эффективно бороться с токсинами.
4: У вас улучшится здоровье Всемирная Организация Здравоохранения официально признала красное мясо канцерогеном и рекомендовала максимально сократить употребление любых мясных полуфабрикатов — еще одно подтверждение того факта, что современное мясо приносит больше вреда, чем пользы. Многочисленные научные исследования говорят о том, что вегетарианство не только нормализует кровяное давление, снижает холестерин и риск развития сердечных заболеваний, но уменьшает риск развития рака и препятствует возникновению сахарного диабета.
5: Вы будете выглядеть моложе К причинам, заставляющих вегетарианцев выглядеть моложе, относятся как здоровый цвет лица и хорошее состояние кожи — следствие правильной работы пищеварительной системы, так и отсутствие лишнего веса — следствие употребления большого количества овощей. Кроме этого, вегетарианство зачастую подразумевает более трепетное отношение к своему здоровью, борьбу с вредными привычками и занятия различными видами спорта — что, опять же, положительно сказывается на внешнем виде человека и его энергичном самочувствии.
6: Вы научитесь готовить (это в основном касается нашей любительницы шоколада и бутеров с колбасой) Не секрет, что приготовить ужин из куска мяса намного проще, чем придать вкус отварной крупе с овощами. Переход на вегетарианское питание означает постоянное изучение новых вкусов и способов готовки пищи — что само по себе увлекательно и интересно. Холодильник вегетарианца со стажем представляет собой набор фруктов и овощей по сезону, а в кухонных шкафах найдутся десятки различных круп — от обычной гречки до таинственной киноа, позволяющих творить кулинарные шедевры всего за несколько минут.
7: Вы сэкономите деньги Стоимость килограмма мяса зачастую превосходит стоимость килограмма даже экзотических фруктов, не говоря о простых овощах и различных крупах. Если же вы будете готовы сохранить уровень трат на еду, то наш рацион существенно обогатится интересными продуктами.
Ну что скажете? Я вас убедила? Сама то я для себя давно приняла это судьбоносное решение - перехожу от жареных мясных котлет к морковным на пару!
называй меня ангел --> (18283) Ухмылка Фрегаттен-капитана!
Спасибо Ангел мой за эту реплику и тонкую шутку. Правда я не произносил слово "помню"... а произнёс слово "считал"... но ведь это неважно... правда? К тому же я и не претендую на установление праздничных и нерабочих дней. И не оспариваю наличие этого права у всех остальных членов дискуссии.
"Час зачатья я помню не точно. Значит память моя однобока." Рикуш, ты не можешь помнить точно, потому что не было тебя, так сказать, у истоков, а вот я помню наверняка, так, как диска эта создавалась по нашему с Лерой обоюдному договору, так вот, речь о корабле в ней, а, тем более, об этом вот самом барке Летучем, зашла гораздо позднее, чем сама диска появилась на свет, спасибо Морре, что находит она такие знаменательные даты, что не ленится копаться в истории, что искренне интересуется тем периодом КС-ки, когда её, Морры, на корабле ещё не было. Поэтому договоримся, ДР Кругосветки и ДР Барка "Летучий" считать совершенно разными днями. Больше праздников - интереснее жизнь!
На каменном постаменте, выпирающем из старинной кирпичной кладки сидел молодой человек в форме обер-лейтенанта Вермахта. Вокруг царила непроглядная тьма, в которой блуждали шорохи и тихое эхо. Впереди него коридор обрывался глухой стеной из натурального дикого камня. Позади него путь преграждал огромный завал. Отрезок коридора в котором находился обер-лейтенант был намертво перекрыт с обоих сторон, но его это абсолютно не тревожило, даже успокаивало. Не приходилось опасаться незваных гостей, здесь могли появиться только ожидаемые персоны. Как впрочем и произошло очень скоро. Через пять минут ожидания, рядом с лейтенантом из тьмы материализовалась фигура человека в балахоне, и знакомый низкий голос произнёс: - Здравствуй Ученик. - Здравствуй Наставник. как добрался? - Хорошо. Множество человеческих смертей создало много пространственных коридоров и слабых мест в ткани реальности. Я добрался быстро. -Скажи наставник, ты не боишься попасть по одному из таких коридоров в Рай? - Нет, я для этого слишком тяжёл. Карма моих грехов похожа на пояс с грузилами у водолаза. Позволяет держаться на определённой глубине. Лучше расскажи - что ты делал в Риме? - Ничего не делал. В Рим ездил не я. Гелен подставил вместо меня настоящего Лекса. Лекс ездил в Рим под моей фамилией и документами. Лекс был сильно удивлён, когда ему объяснили, что он должен информировать от имени Канариса представителей Ватикана о желании Германии вести переговоры с Англией и Америкой о перемирии. - Как он отреагировал на подобное поручение? - Прямо и по-солдатски проглотил ложь Пикенброка, о том, что якобы его основной задачей является оценка возможности ликвидации генерала Кларка. А переданные им документы - всего лишь отвлекающий ход. Теодор Лекс справился на удивление быстро. Он передал документы, разработал план операции для молодчиков Скорцени и сразу же был отозван назад. Теперь СД ищет источник утечки в Вермахте. Гестапо выяснило мою фамилию и звание, но тут их ждало жестокое разочарование. В это время мы проводили операцию на Восточном фронте. Нам удалось добыть план наступления большевистских войск. Операция под кодовым названием "Ревизор" прошла настолько успешно - что я был повышен в звании и получил Железный Крест. Гелен же позаботился об алиби Лекса. Канарис похоже совсем перестал понимать кто есть кто и где находится. - Обер-лейтенант весело рассмеялся. Ему даже пришлось заставить СД усомниться в одном из своих проверенных агентов и ликвидировать его. - Это разумно. Лис никогда не выдаёт своих. Однако пришла пора отлучить его от процесса управления финансами. Он сделал своё дело и должен быть пожран силами Ангро-Майнью. - Вы собрались скормить его тени, наставник? - Тень не есть Ангро-Майнью. Тень - это переход из света во тьму, это острое лезвие и распахнутая дверь. Тень есть наша дорога ученик. Вечная дорога человека между светом и тьмой. А Ангро-Майнью... это тьма. Нацисты носят знак Ангро-Майнью, они его дети и его аватары. Пусть они сожрут этого несчастного адмирала, который слишком умён, чтобы быть одним из них и слишком слаб, чтобы стать одним из нас.... Кроме того, пришла пора обрубать твои хвосты ученик. Судьба лейтенанта должна оборваться. Твоей жертвой силам тьмы будет жизнь и судьба Теодора Лекса. Гелен выберет для него поручение, а ты поспособствуешь тому, чтобы он перешёл в число пропавших без вести. В Гелиополь должны перейти только те, кто не связан с Третьим Рейхом. Канарис думает, что он и его английские и американские друзья - те люди которые будут возрождать Германию. Старый Лис считает, что он незаменим и поэтому неприкасаем. В этом его слабость, как и слабость всей операции. К счастью есть мы, и уже совсем другие люди будут вести разговор с сильными мира сего о судьбе немецкого народа. - А русские? - А кто тебе сказал, что у нас нет позиций в России? - и Карл засмеялся. Если бы ты знал ученик, какие чудеса творит Жёлтый Дьявол с душами людей. И только мы знаем - что эта цена - цена иллюзии... - И как мы скормим старого лиса нацистским ротвейлерам? - Сначала мы вернём из хранилища дневники написанные Хансом Остером. Он является негласным историографом Канариса. Вёл дневники Канариса за него самого. Остер думал, что их спрятал....надёжно. Докажем ему обратное.... - И тогда... - И тогда придёт СД... К счастью эти мясники умеют читать...и делать выводы.
Очнувшись от медикаментозного морока, я обнаружил себя лежащим в неудобной позе на жёстком диване кают-компании. Болели бока, болела голова, в глотке было сухо, как в пустыне Наска. Кто-то предусмотрительный оставил на столе передо мной целый кувшин красной жидкости. Это кровь? Или томатный сок? Нет, для того и другого слишком прозрачно. Солнечные лучи преломлялись в рубиновой субстанции, раскрашивая меня в жуткие разводы. Мне даже показалось, что и в глазах у меня клубилась кровавая муть. Я протянул руку к кувшину, и отметил, что пальцы не дрожали. Уже хорошо. Давясь и расплёскивая содержимое, я присосался к живительному источнику. Клюквенный морс. Почти без сахара. Сразу заломило скулы, защипало в прослезившихся очах. Но и мозг из астрала с чавкающим звуком упал из астрала обратно в черепную коробку.
С потолка свисали унылые ленты серпантина, стол был украшен бумажными кружочками. Новый год? Праздник Нептуна? Что? Посейдон меня посети, День выхода "Летучего" из сухого дока! Я же даже послание сочинил. Значит, не совсем из ума выжил. Тем более хочу жрать, как медведь-шатун. Подтверждая это сравнение, я попёрся на камбуз, сшибая углы. Голова оказалась не готова к взлёту на полтора метра. Но ничего, я же морской волк, мне качка нипочём!
Так, что едят морские волки? Они же хищники? Смотрим, что есть в наличии. Ризотто. Брокколи под сметаной. Суп-пюре морковный. У нас что, все веганами стали? А, вот оно! Макароны по-флотски! Целый котелок. То, что нужно! Этого блюда я могу употребить и два таких казанка.
-Мда, товарищ капитан, одичали вы... - задумчиво проговорила Ангел, скрестив руки на груди в проёме двери. - Хоть бы салфетку заложили. Вон как извозюкались, словно младенец. Кушайте, кушайте, на здоровье.
-Спасибо... - с набитым ртом прошамкал я. - Кофе. Пожалуйста. Две чашки.
Рано или поздно даже удовольствие должно заканчиваться, ибо человек не может тратить себя на чревоугодие. Отвалившить от стола, я пучил щёки и глаза. Жадность привела к переполнению желудка. Как бы клапан не выдавило.
-Как прошла операция? - спросил я, отдуваясь.
-Какая операция? - Кок нахмурилась, и даже перестала на мгновение убирать за мной посуду. - Кому это потребовалась хирургия?
-Операцию перенесли. - Пояснил вошедший Андр. - Радиограмма пришла из Центра.
-Из чьего? Ты же помнишь, что вокруг Фёдора кто только не крутится.
На камбузе загрохотало и зазвенело посудой. То ли при упоминании безбородого Ангел выронила всё из рук, то ли в сердцах швырнула на пол.
-Солнышко моё, что у тебя там? - обеспокоился Пёска.
-Кто тут хозяйничал без меня?! - звонкий голос хозяйки кулинарного храма заставил дребезжать даже иллюминатор. - Какого хрена всё перепутано? Опять этот прыгун вылез?
-Андр, ты Фёдора не видел? - спросил я. - Может всё же рыскает по ночам здесь?
-Не должен, но кто его знает. Я уже ни за что поручиться не могу. Судя по новой вводной, его от предстоящей переброски отстранили, но лично сообщить не могут, поскольку он пропал. Предписано при встрече уведомить его, и отправить к куратору.
-Да пошли они лесом! - возмутился я. - Мы тут что, филиал Абвера? Пускай сами и разбираются. Так что, значит операции не будет, и нам можно расслабиться?
-Вик, ты же знаешь, что грозит расслабленному. Раз они не знают о его местонахождении, он может быть где угодно. Вылезти в любой момент. А уж про его намерения я вообще ничего не знаю.
-Ты камеры наблюдения настроил?
-Да, по основным коридорам, трюм, машинное.
-Десантный люк?
-Само собой. Тем более нам через него ударную группу подводников принимать.
-Зачем? Ничего же не будет?
-Да, Пёса, а почему я не знаю ни про какую группу? - встряла в оперативное совещание Ангел. - Кормить я их чем буду?
-Дорогая, они сюда не питаться придут, а работать. Спецназовцу на задании разносолы не положены.
-То есть вы будете жрать, а они на вас смотреть и слюни глотать?
-Никто ни на кого смотреть не будет. Ты их вообще не увидишь.
-Это почему?
-Засада, солнышко.
Интересное кино. Андр, конечно, профи, и всё организовал, как учили. Но мог бы хотя бы меня в известность поставить. А не выбалтывать кому попало детали секретной операции. А если машина уже запущена, то эти парни могут уже быть на борту, замаскированные под снасть и такелаж? Теперь ходить и оглядываться? На своём корабле не чувствовать себя хозяевами? Мы с Ангелом переглянулись и пожали плечами. Мысли в наших головах крутились в одном направлении...
Может быть я не прав.... Но датой рождения всего сущего в Кс-ке я считал 28.12.2002 года... Когда Солярис произнёс свою знаменитую фразу... С которой всё и началось...
Впрочем. Не стоит обижать корабль....
С этой мыслью я достал из рюкзака старинный барометр и поднявшись на мостик повесил его на стену рубки. Носи ... Летучий!
18304