Уходить "под шумок" - наше любимое занятие. Покидать корпоративы в самый их разгар, когда там затевается драка или просто не осталось здоровья для продолжения банкета. Смываться с субботника за десять минут до начала раздачи граблей, лопат и носилок. Ну а что там, работать некому? Правда, если так подумает каждый, то работников действительно не останется. Ну и... все диверсанты мира - эти профессиональные тихушники - любят по-английски оставлять место выполненной работы. Или не выполненной, тут уж как повезёт. Но все эти мероприятия под прикрытием декораций изначально задумываются негромкими. А вот как быть в случае, когда происходит вовсе даже не "шумок", а прямо таки ШУМ? Грохот? Если это самый что ни на есть "грандиозный шухер"? Уходящим следует построиться в парадные порядки, и следовать в направлении ухода с бодрыми строевыми песнями? В сопровождении полкового оркестра, наяривающего " Прощание славянки"? Начищенные трубы слепят глаз медью. Бумканье большого барабана надиктовывает сердечный ритм как у бегущего трусцой здорового образножизника. И торжество. Что ещё может так передать ощущение торжественности, как не фанфары да литавры? Уходим, уходим, ухоооооодим... По словам одного певца со взглядом потустороннего существа.
Пока мы сидели в стакане, вопросы не возникали. Выбора все равно не было. Был только ШУМ вокруг. Но в какой-то момент обстановка накалилась и в нашем дружном коллективе. Нет, генерал не поднимал нам нервы приказами дивизионного масштаба. Как раз наоборот, дядя Вася впал в эйфорическое состояние, получив от Сэла какую-то информацию. Может черныш ему в любви признался? Гусев сидел в сторонке и сиял, словно никелированный самогонный аппарат, даже бодро побулькивал, как тот перегонный куб. Но теперь дракона начал поддевать Андр. Мол, отчего бы крылатому бычаре не взлететь над головами врагов, и не отбомбиться, к примеру, продуктами жизнедеятельности? Которые особенно хорошо и в достаточном объёме появляются в момент сильного испуга. На что Сэл старался не реагировать, только надувал щеки, багровел желтками глаз, и ворчал, как раскормленный десятитонный французский бульдог. И кажется от раздражения в нем начал копиться метан. Эдакая драконья изжога. Вдоль зубов, справа налево и обратно, бегали искорки, а через прорехи между клыками вырывались белёсые струйки пара. Пока ещё не превратившиеся во всесжигающие плевки пехотного огнемёта. Но Сэл был на грани. И когда Пёса ляпнул что-то особенно обидное, давление внутри Чёрного достигло критических величин. Он отрыгнул шар ослепительной яркости плазмы, размером с детский пляжный мяч. Подобно метеоритному болиду, гудящий сгорающим кислородом сгусток со второй космической скоростью прошил завесу дыма, нактнулся на какое-то препятствие, и пошёл метаться по полю боя, хаотично, беспорядочно, но несомненно больно для тех, с кем соприкасался. К мешанине звуков добавились свежие нотки.
А ещё он прожёг целый тоннель в стене пыли, призывно раскрывший жерло для выхода из ловушки. Тогда и возникла предпосылка подтвердить всем известное фольклорное выражение. Мы как будто только и ждали этого события, как изнывающие пассажиры возле гейта на взлётную полосу, чтобы можно было уже покинуть таможенную зону, и наконец-то заселиться в вожделенный салон воздушного лайнера. Но оттуда, не успели мы ступить и шагу, навстречу нам полился поток камуфлированных индусов с оружием. Слава Кришне, хотя бы не ящериц. Правда, выражения смуглых лиц были не менее угрожающими и устрашающими. Они сыпались и сыпались в брешь, заполняя наш стакан. Казалось, что когда им не хватит площади донышка, бойцы начнут накапливаться вверх, как это делает наливаемая жидкость. Наверное, нам надо было начинать набирать воздуха в грудь, чтобы не захлебнуться милитари-массой. Но получилось наоборот - мы выдохнули разом, облегчённо. Потому что в убежище, переставшее быть уютным, молчаливым потоком внесло, как цветки на спине весеннего ручья, наших дорогих девчонок, Ангела и Морру...
Желаю счастья много-много, Улыбок радостных букет, Друзей, здоровых и веселых, Везенья в жизни, долгих лет, И чтобы бедам всем назло Жилось, любилось и везло!
Всех люблю! Ангела впрочем всех больше и особенно нежно ;))
Дорогая, Морра! Примите мои запоздалые но искренние поздравления с Днем рождения! Желаю вам сбычи всех мечт. Ну кроме "убить всех человеков" возможно :))
Дорогие наши женщины, девчонки, дамы и прочие представительницы этой прекрасной половины человечества! С праздником вас! Пусть вас радуют дети (у кого есть), не огорчают спутники (у кого есть), и вообще всё в жизни складывается так, как вы видите. И вкусняшек побольше.
Вся наша жизнь заполнена банальностями, штампами, стереотипами, избитыми фразами, затасканными до лоска и дыр словесными клише. Некоторые раздражают. Иные забавляют. Проносятся мимо сознания набором букв или звуков, вскользь отмеченные краем осязательных органов. Но это если не касаются лично вас. А вот одна расхожая фраза сразу пришла на ум, когда участниками события, ею описываемого, стали мы сами.
"Помощь пришла, когда улетучилась надежда на спасение". Когда посреди мелькающих фрагментов схватки начали всплывать мысли о недоделанных делах. Ещё не настал момент прощания с жизнью и товарищами, но уже лёгкая тень сожаления, что что-то не успел сделать в этой жизни, омрачила яркий солнечный свет. Из глубин, из потаённых подвалов подсознания, двери которых в спокойные времена покрыты пылью, ржавчиной и плесенью, закипая, поднималось отчаяние. Даже глаза Пёсы, постоянно находящегося в состоянии злого задора, заволокло мертвящей поволокой, и в тонкую нитку сжались побелевшие губы.
А потом все отвлеклись от грустных мыслей. Тут и там начали вспухать клубы пыли и песка, словно древние воины, прозябающие в забвении долгие века, вдруг пробудились от безвременья, и неведомая сила выстреливала ими из могил. Вокруг нашей ошеломлённой группы завертелась панорама массового безумия, присущего огромным танцполам на каком-нибудь опен-эйр-микс-диджей пати. Где одуряющая какофония звуков ритмичными ударами басов вбивает невменяемых танцоров в землю, как гвозди молотком в бетон. Мечутся сполохи лазеров, пластающие тьму на неровные ломти вместе с людьми, отчего в пространстве возникают только отрезанные части их дёргающихся в истерике тел. Нечто подобное накрыло и нас. Музыка боя звучала ровно в тех же тембральных окрасах, что и дискотечные электронные дробилки мозгов. И децибеллы, и киловатты вполне могли разрушать камни в почках. Да и участники извивались так отчаянно, словно эти камни уже пошли по моче-половой системе.
На ограниченной сцене театра военных действий, в который мы попали без билетов, но сразу в первые зрительские ряды, стало тесно, как на международном слёте. Все многочисленные участники разом взобрались на подмостки для представления. Дым, вонь, огонь, как иногда выражался Пёса. Даже тех отчаянных штурмовиков, что бросились добивать нашу группу, втянуло в круговерть боя помимо их желания. Наверное так идут на смерть муравьи, подчинённые коллективному мега-разуму, управляющему всей их армией - безропотно, без сожаления, без сомнений. Все скрылись в дымовой завесе. Наверное, наши неведомые спасители были столь же деликатны, сколь кровожадны, поэтому и избавили нас от лицезрения подробностей. Хоть мы и стали уже свидетелями работы танковых гусениц, после чего ничто не смогло бы нас шокировать. Но, тем не менее, всё происходило без нашего участия. Но никто и не был в претензии, собственно.
Мы ещё пребывали в растерянности, и не определились насчёт дальнейших действий. Что-то подсказывало, что в данный момент не стоило куда-либо бежать, дабы не попасть под чей-нибудь удар. Битва происходила на расстоянии метров тридцати, и в этой буферной зоне не шевельнулась ни одна песчинка. Однако бурлящие дымы окружали нас плотным кольцом. Хоть и не переливаясь через границу, словно мы были внутри стеклянного стакана, поставленного в кастрюлю с кипящей водой. Но и выбраться отсюда было невозможно. Поэтому мы сидели и лежали, переводя дух. Ощущения полной безопасности пока не наступило, напряжение не отпускало. Пёса пытался ловить за рукав генерала, который не мог спокойно смотреть на войну, проходящую без его участия. Пару раз Гусев вырвался, и даже пересёк нейтральную полосу. Однако из стены дыма вырвались плети, состоящие из тьмы и злого рыка, взрывшие песок перед его ногами, так что его с ног до головы осыпало кварцевой крошкой. После чего он выругался, погрозил неведомому стражу кулаком, и вернулся в тень от дракона.
Сэл подхватил его на крыло, поднёс к своей ещё дымящейся пасти, словно хотел сожрать, и шевельнул кожаным подобием губ возле уха Василия Никитовича. И ликующий вопль Тарзана огласил пустыню, на мгновение перекрыв даже грохочущие перекаты боя...
Китови хотел ещё что-то сказать, но его ярость так и не нашла выхода, потому что за закрытой дверью послышался шум, потом вскрик Катеньки и звук падающего тела. Мы всей толпой кинулись к выходу. Возле стола секретарши лежал окровавленный человек, Катенька пыталась привести его в чувство. Мы столпились над ними. Борский схватил телефонную трубку и кричал что-то на хинди, наверное, вызывал скорую. Раненый пришёл в себя, обвёл всех нас мутным взглядом, остановился глазами на Ранджите и сказал:
– Лог аур... атмайен наш... чипкали... Тарра мадад манг раха хае... – он закрыл глаза и прошептал: – Сэладон вапас а гайя хе...
Ранджит тихо спросил его о чём-то, и склонился к самым губам раненого, чтобы услышать ответ. Несколько слов унесли последние силы, и незнакомец снова потерял сознание. Ранджит поднялся, переглянулся с Китови и генералом и спросил Егора:
– У твоих людей есть оружие?
– Так точно! – отчеканил Семёнов.
– Тарре нужна помощь! Егор, я не в праве приказать вам, но я прошу... Генерал, Китови сказал, что с вами двести бойцов, обращаюсь к вам с той же просьбой, – голос Ранджит звучал мягко и одновременно с такой твёрдостью, что отказать ему было невозможно.
Семёнов пожал плечами и повернулся к солдатам. Те уже стояли за его спиной. Ранджит, Китови, Тура Найнг, Семёнов и его ребята направились к выходу, Русин рванулся за ними:
– Я в армии в десантных войсках служил! Давно это было, но навыки остались!
Ранджит, ни слова не говоря, кивнул. Егор быстро взглянул на отца, но ничего не сказал, однако лицо его просветлело. В конторе остались Борский, Катенька, Ангел, раненый индиец и я.
– Что он сказал? – затормошила я Борского. – Вы знаете хинди, что он сказал???
– Он сказал, что гибнут люди и души, что Тарра просит помощи и что вернулся какой-то Сэладон.
– Что-о??? – заорали мы с Ангелом. – Сэладон???
– Гибнут души!!! Люди!!! – меня колотило. – Ангел, это они!!! Господи, неужели это они? Варлен, где всё происходит? Нам надо туда!!!
– С ума сошли? – возмутился Борский. – Не женское дело по таким разборкам бегать!
– Но там может быть Игорь! – выпалила я.
Борский задумчиво посмотрел на меня, повернулся к Катеньке и приказал:
– Встреть медиков, поезжай с раненым, узнай, как он. Идёмте! – махнул он нам рукой.
Мы заспешили за колобком, который очень шустро скатился с лестницы, открыл боковую дверь и пропустил нас в помещение, оказавшееся просторным гаражом. В гараже стоял солидный джип с удлинённым задом. Мы с Ангелом уже хотели забраться на заднее сиденье, но Борский спросил:
– Надеюсь, кто-нибудь из вас умеет водить машину?
– Э... А вы? – спросила я.
– От меня будет больше пользы на заднем месте, – ответил он. – Так что?
– Я вожу машину, – сообщила Ангел, и Борский кинул ей ключи.
Я села рядом с подругой. Вырулив из гаража, Ангел поехала по проспекту, следуя указаниям Борского. На выезде из города впереди нас показались два джипа с открытыми верхами, в которых мы узнали наших друзей. Ангел прибавила скорость, а Борский заёрзал на заднем сиденье. Я оглянулась – Борский, пыхтя, отдирал спинку. Закончив, он поковырял под сиденьем и верх джипа с жутким хлопком открылся. Борский пробормотал извинения и забрался куда-то за своё сиденье, где лежал скомканный брезент. Я уже начала волноваться, что его пухлая тушка там застрянет, но он благополучно выбрался оттуда и, отпыхиваясь, устроился поудобнее.
Мы мчались по дороге в клубах пыли, которые поднимали передние джипы. Как Ангел на давила на газ, догнать их нам не удавалось, мы медленно отставали. Вскоре облако пыли вилось в сотне метров перед нами и продолжало удаляться, потом разделилось надвое.
– Варлен, нам куда? – крикнула Ангел.
– За правой! – отозвался юрист.
Левый джип почти сразу исчез из виду. Мы лишь надеялись, что наша цель никуда не свернёт, и мы её не потеряем. Спустя полчаса бешеной езды облако пыли впереди исчезло, а ещё минут через десять мы узнали, куда оно делось.
С правой стороны от дороги местность резко понижалась метров на десять. Передний джип съехал вниз и теперь двигался вдоль дороги, постепенно забирая вправо. Ангел, сжав губы, направила наш джип на спуск. Машина запрыгала на ухабах, я вцепилась в сиденье, чтобы не вылететь из джипа. Мы не перевернулись, не развалились и не прокололи шины, но безнадёжно отстали. Ангел сосредоточенно вела машину, стрелка спидометра качалась почти на максимуме. На этот раз мы ехали недолго.
Скоро на нашем пути показались оба стоящих джипа и три невесть откуда взявшихся автобуса, но все они были пусты. Местность снова понижалась. По спуску бежали Ранджит, Китови, генерал, Русин, Семёнов и целая толпа солдат – видимо, в автобусах приехали бойцы Туры Найнга. Все они – наши и индийцы – на бегу заряжали маленькие автоматы. Впереди них творилось что-то невообразимое. В низине пыль стояла столбом, время от времени в нём вспыхивали языки пламени и в воздух вырывались клочья чёрного дыма. Слабый ветер пытался прибить пыль к земле, но ему это не удавалось, и разглядеть, что творится внутри этого пыльного месива, было невозможно. Резкому порыву ветра на одно мгновение удалось слегка разредить пыльную массу, и мы увидели распахнутые чёрные крылья и огромную пасть Сэла, а потом он снова скрылся в туче пыли и дыма.
– Ангел, будьте добры, попробуйте спуститься и встаньте бочком... – голос Борского прозвучал ровно так же, как он говорил в конторе.
Ангел не стала пробовать, а слетела вниз, благо этот спуск был более пологим, чем предыдущий, развернула джип боком и повернулась к Борскому:
– Зачем мы так встали? Надо нашим помогать! – крикнула она.
– Вот мы и поможем, главное, пусть ветерок эту пылищу к земле прибьёт, – ответил Борский и неторопливо снял брезент.
Удлинённая задняя часть джипа ощерилась стволами нескольких орудий, а Борский принялся вскрывать ящики с боеприпасами с таким невозмутимым видом, словно выбирал карандаши.
Вид вошедших ввёл меня в лёгкий ступор. Я незаметно оглядела присутствующих – похоже, такое же впечатление испытали все, кроме Ранджита. Оно и понятно, он индиец, и, по всей видимости, уже встречался с нага. А вот все остальные создавали себе представление об этом народе только по рассказам Русина. Не знаю, что думали Борский, Егор или Ангел, но моё воображение рисовало чуть ли не первобытных кровожадных дикарей в набедренных повязках и с копьями в руках.
На самом же деле в помещение вошли двое очень представительных мужчин в идеально сидящих костюмах. Один был без головного убора, второй – в синем тюрбане. Внешне они даже отдалённо не походили на большеглазых индийцев, скорее их можно было бы принять за китайцев или монголов – скуластые лица и узкие глаза говорили о том, что этот народ имел иное происхождение, нежели большинство населения Индии. Войдя, оба сложили руки в приветственном жесте и слегка поклонились. Мы дружно подскочили со своих мест и ответили тем же.
– Меня зовут Китови, это мой друг, генерал Тура Найнг, – представился вошедший без головного убора и представил своего товарища. ¬– Он решил присоединиться ко мне во время этого визита, но на самом деле он приехал сюда с двумя сотнями бойцов для совместных учений с местными военными. Генерал по некоторым причинам находится сейчас в отставке, но по обоюдному согласию со штабом занимается с новобранцами.
– А Катенька говорила – командующий Армии, – еле слышно прошептала Ангел, с интересом разглядывая человека с тем же званием, что и отец её ребёнка.
– Я вижу, что большинство присутствующих – русские, поэтому, если позволите, я буду говорить по-русски, – проговорил Китови с сильным акцентом, – если вы не возражаете, – он обвёл нас цепким взглядом узких глаз.
– Я был бы вам признателен, если бы ваши слова всё же переводились на английский или пенджаби, – вежливо улыбнулся Ранджит, – к сожалению, я не говорю по-русски.
– Хорошо, я буду говорить на двух языках, – не менее вежливо улыбнулся Китови, – русским я владею хуже, чем английским, и мне хотелось бы попрактиковаться, – теперь он проговаривал фразы по-русски и тут же переводил на английский.
Никто из нас не стал возражать против предложения гостя, особенно я, потому что не знаю вообще никаких языков, кроме русского.
– Но к делу, – оборвал свои излияния Китови. – Я хотел видеть человека, причастного к смерти моего сына. Это вы? – он безошибочно уставился на Русина.
– Я уже понёс наказание, вынесенное мне судом, – нервно ответил Руслан, – и получил официальные бумаги об освобождении. Могу их вам предъявить.
– Ни к чему, – отмахнулся Китови. – Я вас увидел, пока мне этого достаточно. Я хотел бы задать вам пару вопросов, но прежде хочу обратиться к присутствующим, чтобы ввести их в курс дела. Итак... Историю гибели моего сына я не буду рассказывать, думаю, вы об этом уже знаете. Потасовка в ресторане для него – дело привычное, я не раз вытаскивал его из полицейских участков после таких случаев. Правда, ни разу не доходило до убийств. Тот конфликт в Гоа был первым и единственным смертельным случаем... Признаюсь, зная моего сына, я был удивлён, что зачинщиком оказался не он, и что перестрелку начали вы, – он посмотрел на Русина.
– Перестрелку начал не я! – резко возразил тот. – Я достал пистолет уже после первых выстрелов.
– Я имею в виду не вас лично, а ваших друзей. Так или иначе, сын мой погиб от вашего оружия.
– Я не целился ни в кого, – пробормотал Русин, – меня толкнули.
– Меня мало интересует кто и когда достал оружие, кто в кого стрелял, и кто кого убил, – Китови не сводил взгляд с Руслана. – И я полностью удовлетворён решением суда. Вы не целились, но пистолет был в ваших руках. Вы могли бы не доставать его, и спокойно вернулись бы на родину. Как бы то ни было, ничто не вернёт мне моего сына.
– И поэтому вы хотите убить меня? – спросил Русин, немного побледнев.
– Убить вас? – усмехнулся Китови. – И что мне это даст?
– Вы исполните свой обычай кровной мести, – голос Русина срывался.
– Обычай кровной мести? – переспросил Китови и горько улыбнулся. – Обычай кровной мести – дань нашим предкам, его чтят и свято исполняют приверженцы былых традиций. Но народ нага не един, нага – это множество крупных и мелких народностей, каждая из которых имеет свои жизненные принципы. Мы одними из первых отказались от кровавого наследия старины. И большинство нага уже присоединились к нам в этом. И вот теперь я хочу спросить вас. Вы убили человека народа нага. Вы виновны перед нами, поскольку лишили жизни одного из нас. И вы же стали распускать слухи о том, что мы угрожаем убить вас, что мы… что я сохраняю верность этому кровавому обычаю. Эти слухи сорвали подписание экономических и политических соглашений с соседними штатами и другими народностями нага, поскольку на меня пало подозрение в том, что я неискренен, когда выступаю против сохранения подобных обычаев. Если у нас случается любое убийство, газеты обвиняют нас в том, что это – кровная месть. Когда произошла вся эта история, я управлял округом, я поднял его их почти из праха. Но эти слухи погубили мою карьеру и ввергли округ в ещё больший крах, когда правление перешло в руки моего политического соперника. Так скажите же, зачем вы это сделали? Ради чего вы обвиняли нас? Разве вам в самом деле хоть раз поступали угрозы в расправе?
– Но... – Русин поднялся в своём углу, белый как полотно, – но мне говорили, что нага всегда следуют... Что я обречён... И что я даже на родине не смогу быть в безопасности... И я пытался...
– Вы убили моего сына и опорочили меня в глазах людей, которые мне верили, – проговорил Китови. – Говоря по чести, вы заслужили мести.
– Это значит, что, если бы вы не дёргались и спокойно сидели в той тюрьме, куда вас поместили после суда, – Борский развёл пухлые ладошки, – я бы смог добиться вашей депортации. А на родине с помощью Игоря вы быстро нашли бы возможность получить свободу.
– Но я был уверен... Что же, я зря провёл за решёткой чёртову уйму лет??? – в отчаянии воскликнул Русин.
– "Творец лишь намечает контуры нашей жизни, предоставляя нам самим, по своему вкусу, подправлять его наброски и, положив последние мазки, придавать ей тот или иной облик", – нараспев процитировал Китови слова одного из персонажей Рабиндраната Тагора. – Так кого же вы можете винить в этом?
– Да... Да, – подавленно кивнул Русин, – так говорил Никхилеш, и эти слова заставили меня стать дервишем... И взять его имя... Которое я недостоин носить...
– Скажите мне, кто заставил вас поверить в эту чушь относительно кровной мести? – устало спросил Китови.
– Он называл себя Яма, – упавшим голосом ответил Русин, падая на своё место и закрывая лицо руками.
– Но если вы не собирались мстить убийце вашего сына, то зачем вы хотели, чтобы к вам пришёл Игорь? – спросила Ангел.
– Игорь? – Китови повернулся к ней. – Кто это?
– Но вы говорили, что снимите обвинения с моего отца, если я приведу вам настоящего убийцу, – сказал Егор. – Вы сами мне говорили!
– Я не говорил с вами, юноша, – Китови пристально посмотрел на Егора.
– Он говорил со мной, – в разговор вступил генерал Тура Найнг, до сих пор с невозмутимым видом стоявший за плечом Китови.
– Почему ты не сказал мне? – развернулся к нему Китови.
– Я посчитал, что люди, посмевшие сделать подобное предложение, причастны к тем нелепым обвинениям в ваш адрес, господин, – генерал Тура Найнг говорил по-английски, и Ангел шёпотом переводила его слова мне на ухо. – Поэтому я хотел, чтобы они явились к нам, и тогда я привёл бы их к вам, безоружных. И вы смогли бы узнать, кто стал инициатором кампании против вас. Игорь – человек, которого хотели выставить как истинного убийцу.
– Кто надоумил вас сделать это? – Китови вцепился взглядом в Егора.
– Осирис, – растерялся тот.
– Яма, Осирис... – сдерживая ярость, повторил Китови, – боги смерти. Тура Найнг, я хочу, чтобы ты нашёл его или их, даже если они в своём тёмном царстве! Мне плевать на расходы, мне плевать на способы, как ты это сделаешь, но мне не дали закончить начатое, и я хочу, чтобы они ответили за это! Творец знает, что я жаждал добра и процветания своему народу, и он поможет тебе найти моих врагов.
– Выбор есть всегда, Ангел, – сказала я, – каждый миг жизни – это перепутье больших дорог и крошечных тропинок, и каждый раз надо что-то выбирать. Трудность в том, чтобы понять, где правильный путь... По дороге или по тропинке...
– Моррка, ты чего? – удивилась Ангел. – Не замечала в тебе склонности к философствованиям, и не надо теперь её демонстрировать. Мы найдём наших, и всё станет по-прежнему.
– Да, Ангел, конечно, – кивнула я, силясь улыбнуться.
Разумеется, я хотела, чтобы её сон оказался правдой. Всем своим существом я цеплялась за малейший намёк, что наши могли спастись. И в то же время я не могла позволить себе поверить в это полностью. Потому что, если это окажется ошибкой, я просто не справлюсь с этим. Ангел справится – ей поможет крошечный карапуз, который растёт у неё внутри. А у меня что? Память, только память, которая позволяет иногда ощутить Тёмкины прикосновения, увидеть строгий взгляд Капитана, услышать звонкий смех Кирюшки... Почему мы должны верить сну? Но даже если Ангел права, и это не просто сон, почему мы должны верить этому чёрному дракону? Где он был всё это время? Почему он позволил нашим попасть в беду, почему он позволил им пропасть? Почему, когда они просили о помощи, их была целая орава – пять драконов и две змеи, а когда случилась беда, они все исчезли? Остались в другом измерении? Ну конечно, ведь они могли найти нас только тогда, когда мы были им нужны, а когда нужны они – где же эти могучие великаны?.. Я тряхнула головой и пошла в душ, чтобы Ангел не видела ни моего смятения, ни моих слёз. Не надо ей лишний раз волноваться. Тем более, что волнений, кажется, у нас впереди ещё немало.
Пока я была в душе, в номер принесли завтрак. К моей великой радости вместе с завтраком в номере появился Миха, который пришёл за нами по просьбе Борского и Егора. Так что во время еды мы обсуждали другие вопросы. До полудня было ещё далеко, и мы не спешили.
– Борский сказал, что Китови со своим генералом прибудет ровно в двенадцать – Катенька говорит, он отличается пунктуальностью. Но Егору невтерпёж, так что он с ребятами уже в конторе. Русина должны привезти Ранджит и Тарра. Катенька всех встретит и проводит в большую приёмную. она готовит что-то традиционное нагалендское, – рассказывал парень, набивая рот индийскими сладостями.
– Миха, а что это имя Катеньки у тебя с языка не сходит? – поинтересовалась Ангел.
– Нет, почему не сходит, очень даже сходит, – смущение Михи было таким, что казалось, будто у него даже руки покраснели, а уж лицо и уши просто запылали. – Я просто рассказываю...
– Она нага, – заметила я, – это она сообщила им про Русина? Может, она нагалендская шпионка?
– Нет, – Миха уцепился за мой вопрос как утопающий за соломинку, – нет, она вовсе не шпионка. Она действительно нага, выросла в Ассаме. В Варанаси приехала провожать какую-то дальнюю родственницу. Она не одна, конечно, приехала, там всё семейство явилось. А родственница решила задержаться на этом свете, так что все разъехались по домам. А Катенька осталась приглядывать за умирающей. Она, в смысле – Катенька, закончила курсы секретарей и как раз искала работу, а Борский искал секретаршу. В общем, когда родственница через пару лет всё же ушла в мир иной, Катенька осталась тут. Про Русина она рассказала своей сестре, та в Нагаленде живёт. А рассказала потому, что они там все очень хотят с ним познакомиться лично. Говорит – хотят просто посмотреть ему в глаза. У них ведь есть своя версия всей истории.
– Надоело уже всё, – недовольно поморщилась Ангел. – Сколько ещё версий нам придётся выслушать? Но к Катеньке ты явно неравнодушен! – заявила она, снова повергнув несчастного Миху в смущение. – А судя по тому, что Катенька тебя во всё это посвятила, ты ей тоже приглянулся?
– Миха, это правда? – женское любопытство взяло верх и во мне.
– Мы просто вчера вечером прогулялись, – промямлил он, – в парке были, потом на набережной, к храму ходили, потом пили чай, потом ещё гуляли...
– А потом наступило утро? – хором закончили мы с Ангелом.
Миха исподлобья посмотрел на нас и вдруг совершенно по-детски широко улыбнулся:
– Ну что вы пристали? Да, потом утро наступило, мы рассвет смотрели...
– И? – затормошила мы его.
– И сегодня вечером снова встретимся, – счастливо выдохнул он. – И не приставайте ко мне со своими вопросами!
Надо же, хоть кто-то счастлив в этом мире. Кто бы мог подумать? Буквально пару дней назад Миха жаловался мне, что в "такого" как он нельзя влюбиться, и вот – пожалуйста!
За этой болтовнёй мы едва не опоздали на встречу и ввалились в контору за десять минут до полудня. Все, кроме представителей нага, уже были в сборе, и Катенька проводила нас в ту самую большую приёмную. Если бы у нас только что не состоялся такой разговор с Михой, мы бы ничего не заметили, но теперь ни от Ангела, ни от меня не укрылось, как радостно заблестели глаза девушки и как зарозовели её щёки при виде Михи.
Русин понуро сидел в углу, рядом с ним расположился Ранджит. Мы пристроились рядом с Егором и его солдатами, сидящими рядком на длинном диване. Сам Борский расплылся в глубоком кресле, по обыкновению сцепив пухлые пальцы на круглом брюшке.
– А где Тарра? – заволновалась Ангел, обнаружив его отсутствие.
– Его вызвали по делам службы, – объяснил Ранджит.
– А разве он служит не у вас? – спросила я.
– Тарра – мой племянник, он также кшатрий по рождению, но его путь лишь иногда пересекается с моим. И я бываю рад, когда он имеет возможность присоединиться ко мне даже на короткое время, ведь его помощь неоценима.
– А кто он? – поинтересовалась я.
– Он санракшак, – вежливо ответил Ранджит и повернулся к Борскому, который о чём-то его спросил на пенджаби.
– Что за рак-шак? – спросила шёпотом Ангел.
– Санракшак – на хинди значит "хранитель", – так же шёпотом ответил Егор, слышавший наш разговор с кшатрием.
Мы с Ангелом переглянулись, и тут Катенька ввела в приёмную Китови и его спутника.
Вещалка Фрегаттен-капитана! Поздравляю Всех с праздником армии и ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА. Присоединяюсь к поздравлениям с Днём Рождения Оракула и желаю ему точных и приятных видений, а также прошу Капитана присвоить Корабельному Оракулу звание Почётного Синоптика барка Летучий. (Оракул как-никак- пусть и погоду ещё предсказывает)... ))))))
Поздравляю с праздником наших дорогих мужчин! Вы наши самые лучшие, самые смелые, самые романтичные, оставайтесь всегда такими! Пусть у вас всё будет хорошо, пусть небо будет чистым, а жизнь - мирной. С праздником!
Дорогой Оракул! Морра! Один из самых молодых членов экипажа, но и самый активный из них же. На хрупкие плечи взвалив эту ношу! Тянешь порой всю историю, пока остальные по разным причинам этого не делают. И это здорово у тебя получается! Спасибо тебе, наша талантливая спутница!
Пусть и дальше мы бок о бок, плечом к плечу, деля хлеб, каюту, радости и невзгоды в нашей коммуне...
Моррочка, дорогая подруга! Поздравляю тебя с Днем Рождения! Хочу пожелать тебе оставаться всегда такой же душевной, милой, искренней и доброй, ведь все, что ни случается – в конечном итоге, к лучшему! Помни всегда об этом! Пусть твоя жизнь будет не только светлой полосой, но и пестрит всеми цветами радуги, исключая серый и черный! И я желаю, чтобы все твои планы заканчивались ожидаемым результатом, и чтобы ты всегда гордилась и была довольна собой! Пусть сбудутся все твои мечты и желания, превратив твою жизнь в настоящую сказку и морские приключения! С Днем Рождения, Самая Прекрасная Женщина на Земле!
Текут года, и ничему забвенья, Как ни старайся, жизнь не хочет дать, Но каждый раз приходит день рожденья, Чтоб снова верить, снова побеждать.
Так пусть он будет светлым и отрадным, Как солнца луч в замерзнувшем окне. И ни о чем грустить совсем не надо, Доверясь наступающей весне.
(Кок) Ну давай присядь со мной на лавочку, Помнишь как сидели мы когда-то? Расскажи про наше море сказочку, Бабушка любимая Пирата.
Расскажи про парус барка старого, Да про ветер, что дружил с волною. Что на суше с экипажем стало то? Бабушка, поговори со мною.
"Роджер" по ночам во сне мне видится, Скалит мне ужасную гримассу. Думаешь, он на меня обиделся, Думаешь простит меня не сразу?
Рома бы хлебнуть, а может водочки, За морскую волю и удачу. Как там на камбУзе сковородочки? Веришь ли, скучаю, чуть не плачу.
Знаю, в сказку нет пути обратного, И игра закончилась...но всё же, На "Летучий" проведи по блату то, Пусть со мной простится друг мой "Роджер"!
(Лета) Кок ты мой.. обнимемся.. со встречею.. Сколько лет.. Аж сердце защемилося.. Счастье пробежало незамеченным.. Одаривши памятью, как милостью..
Все на месте.. форпик .. сковородочки.. Только ж нет команды.. разбежалася.. Вот стою, как у разбитой лодочки.. И смотрю.. на парус вислый с жалостью..
Но с тобой .. мы сила неразменная.. Нам начать - раз плюнуть.. мы привычные.. Дело лишь за новой дружной сменою.. Абы подходили по обличию..
Не знаю проснулась ли я немедленно, или ещё продолжала спать какое то время, но открыв глаза, увидела, что за окном уже во всю светит солнце. Подскочив, как подстреленная, сразу бросилась к Морриной кровати, и начала тормошить подругу.
- Морр, Морруся, просыпайся скорее, - голосила я.
- Что такое, Ангел? - оторопела Морра, - Пожар?!
- Какой пожар, Моррочка? - засмеялась я, - Никакого пожара, новости похлеще! Наши живы!!!
- Кто? Что?
- Наши, наши ребята, все живы! И твой Тёмка, и мой Васька, и все, все!!!
- Откуда ты знаешь? - прошептала подруга.
- Мне Сэл сказал, Дракон наш Чёрный.
- Когда? - продолжала не верить Морра.
- Сегодня, ночью, во сне!
- Ох, Ангел, так это был только сон, - Морра устало опустилась на подушку, - Тебе это всё только приснилось.
- А вот и нет, никакой и не сон. Он приходил ко мне как всегда, ты же помнишь, это никакие не сны, а всё правда, просто им, Драконам, так с нами легче разговаривать, когда мы во сне и всё принимаем на веру.
- Но ты же не можешь утверждать, Ангел, что всё, что он тебе сказал, это чистая правда?
- Почему не могу? Могу конечно! Ведь всё, что он мне рассказывал раньше, было правдой, значит и сейчас правда. Наши живыыыыыы!
- Постой, Ангельчик, не кричи, - попыталась успокоить меня Морра, - А вдруг на этот раз ты видела просто сон, и во сне как раз то, о чём мечтала, не смотря ни на что. Может же быть и такое, сны обычно отражают то, о чём мы так упорно думаем в реальности. Разве тебе не хотелось, чтобы случилось какое то чудо, и чтобы всё оказалось именно так, как ты видела во сне?
- Морр, Моррка, но это действительно был Сэл, точно тебе говорю! Да я даже и не могла бы себе представить Дракона таким.
- Каким?
- Потрёпаным, усталым, обожжённым и раненым.
- Он ранен?
- Похоже на то, во всяком случае целым и здоровым я бы его не назвала.
- А ребята?
- Ну видишь? Ты уже начинаешь верить! Он сказал, что все целы и почти здоровы, и попенял мне на то, что мы проворонили побег Тимуркиной дочери, она тоже там с ними.
- Где?
- Упс...не знаю, он мне точно не сказал где. Но, кажется, они уже вышли из-под земли и теперь сражаются против отряда каких то ящеров.
- Точно? Может быть, это как раз те уроды, которых я видела во сне?
- Скорее всего, сны то у нас, как ты поняла, совсем даже и не сны, а видения какие то, реальные события из жизни. Просто во сне открывается наша способность к астральной связи. Как думаешь?
- Всё может быть, Ангел, всё может быть.
- Ой, Моррик, как я рада, что ты наконец поверила в то, что наши живы!
- Мне просто очень хочется в это верить, подружка, очень-очень, но я всё ещё сомневаюсь. Давай будем надеяться осторожно, чтобы в случае чего не умирать ещё раз от горя. А тебе надо быть особенно осторожной, ради малыша.
- Ох, ты ещё не знаешь, что я сделала, я ведь Сэлу на последок крикнула, чтобы он передал Васятке радостную весть, - рассмеялась я.
- О ребёнке?
- Ну да, о нём, правда не уверена, что он меня расслышал и понял, он уже почти растаял, когда я на это решилась.
- Будем надеяться, что услышал, - подмигнула мне подруга.
- Или наоборот, не услышал, - вслух подумала я.
- Для Генерала это будет как обухом по голове, - Морра продолжала веселиться.
- Понятия не имею как он к этому отнесётся, но по большому счёту, мне всё равно. Этот малыш будет только моим.
- Нашим, - уточнила Морруля.
- Точно, нашим.
- Кстати, а что ещё говорил Сэл, - Морра перевела разговор на другую тему, - Как там у них проходит бой? Кто побеждает.
- Сказал, что...что...а я даже и не знаю, он только сказал, что они держат оборону, а кто кого, я так и не узнала.
- Плохо...вдруг им там помощь нужна? - расстроилась подруга, - Вдруг мы им могли бы чем нибудь помочь?
- О, именно. Он же мне приказал поскорее его палец передать Таре! Именно это, мол, им и поможет, Тара знает, что делать с этим артефактом!
- Что? Таре?
- Да, да, именно ему. Сэл, между прочим, именно за этим ко мне и приходил. Он так обрадовался, что мы нашли его палец, а когда узнал, что мы знакомы с Тарой, был просто счастлив, и приказал, да, да, именно приказал немедленно отнести Таре артефакт/
- Почему Таре?
- А вот этого он мне не объяснял, сказал, что у него времени мало, что потом всё расскажет.
- Ангел, - Морра уставилась на меня, - и что ты думаешь? Как мы должны поступить?
Сидя на льду Залива, он достал планшет. Привычно, закрывшись от ветра воротником куртки прикурил. Корюшка клевала плохо. Было не то, чтобы скучно, было привычно хорошо, но не совсем. Прищурившись он оглядел окрестных рыбаков. Где-то руки взлетали вверх часто, пытаясь подсечь, где-то руки взлетали в верх к полости рта пытаясь заглушить отсутствие частой поклевки присутствием частой рюмки. Новости, какие к черту новости, Владимир по телевизору, всё про него. Ёпта! Загляну в колыбель рунета :) Читаю Вас Друзья. Завидую. Вы цельные, уже 5-ю пятилетку Вас читаю :))) И буду :))
Мне опять снился мой Дракон...наш Дракон, наш Чёрный Дракон Сэл. Но на этот раз он был так не похож на самого себя, на уверенного, гордого и слегка циничного старого Дракона.
- Бедный, бедный Сэл, что с тобой случилось, - во сне мне не надо было даже произносить слов, достаточно было просто подумать.
- Со мной так много всего случилось, Ангел, - уставший и грустный голос Дракона звучал в моей голове, - что не возможно передать в двух словах.
- Ты жив? - я всё равно пыталась узнать у него побольше.
- Я жив или почти жив...
- Тебе удалось избежать взрыва, в котором погибли все наши?
- О, Ангел, опять в твоей голове сплошная путаница, - Сэл смотрел мне в глаза, - О каком из взрывов ты говоришь? Их было так много за последнее время...И какие такие "наши" в них погибли? Неужели ты называешь "нашими" этих кровожадных и бездушных ящеров?
- Ящеров? Ты смеешь называть ящерами прекрасных героев, которые отдали свои дорогие жизни только за то, чтобы вернуть тебе твой несчастный засохший палец? - от негодования я впала в патетику.
- Ангел, что за бред ты несёшь? Кстати, палец мы пока так и не нашли...
- Мы его нашли...вернее Мора его нашла...
- Что? Где? Когда?
- Не важно. Я тебе всё равно ничего не стану говорить, пока ты не извинишься за то, что посмел назвать ящерами наших почивших ребят.
- Ты совсем рехнулась, Кок. Каких ребят?
- Кэпа, Пёсу, Призраков, да и Генерала тоже.
- О, святой Сэладон, вразуми эту рехнувшуюся. Я называл ящерами именно ящеров, с которыми мы вели, точнее ведём борьбу прямо сейчас. Они окружили нас и пытаются уничтожить. А я тут с тобой беседы беседую!
- Вас окружили ящеры? Тебя и других драконов? - я попыталась вникнуть в ситуацию.
- Нет, дурочка, меня и ваш экипаж. Мы все здесь, на выходе из подземелья, попали в жуткую передрягу.
- Наш экипаж? Наши ребята? Они живы?! - я не верила своим ушам.
- Они все живы, и даже относительно здоровы. Кстати, Тимурхан с дочерью тоже с нами. Как вы, две здоровые тетки, допустили, чтобы ребёнок от вас сбежал?
- О, Господи, не может быть, этого нe может быть, я просто не могу поверить. Сэл, скажи мне ещё раз, что это правда!
- Ангел, всё, хватит, возьми себя в руки. У меня просто нет времени, чтобы с тобой тут болтать, я должен спасать мир от ящеров. И вы должны мне в этом помочь!
- Кто?
- Ты и Оракул. Слушай меня внимательно, - и он прикрыл на секунду глаза, собираясь с мыслями, - Вы должны найти одного человека, юношу, его имя Тара...
- Я его зна...
- Помолчи, Кок. Просто слушай и запоминай!
- Это ты меня послушай, Дракон, - я поспешила перебить его, - Я знаю этого Тару, он сам нас нашел.
- Отличная новость, просто замечательная. Немедленно отдайте ему мой палец, он знает что с ним делать.
- Отдать ему артефакт просто так?
- Ну если хочешь, можешь с ним поторговаться...Конечно, дурочка, отдать просто так и желательно как можно быстрее. Чем быстрее он его получит, тем скорее разрешится проблема с этими уродами, которые обступили нас со всех сторон!
- Ок, я попробую уговорить Морру отдать твой палец Таре.
- Никаких "попробую", хватай палец и неси его Таре немедленно.
- Но сейчас ночь, я сплю.
- Просыпайся, Ангел, уже пора! Помни, немедленно к Таре!
Дракон начал таять, превращаясь в полупрозрачное облако. Я понимала, что сейчас он исчезнет совсем, и я должна буду проснуться, поэтому закричала вслед исчезающему другу: "Передай Васе, что он будет отцом!" В том, что Сэл меня услышал, я не очень уверена.
18880
18879
18872