И всё же демарш непримиримого француза не прошёл бесследно. Выяснилось, что подобные настроения тихо тлели в команде давно. А Редманд своим выступлением о величии ненавистного им государства, а следовательно, превосходстве саксов над галлами (уверен, что Старпом ничего такого не имел в виду, но слова упали на унавоженную почву), плеснул масла в эти угли. Бертран обеспокоился происходящим, и принял решительные меры. Нас опять расселили по отдельным помещениям. Обеды с капитаном были отменены, еду приносили в номера, если можно так назвать скрипящие всеми поверхностями клетушки. Естественно, всякое общение тоже ограничили, чему я был весьма рад. В гальюн выводили под конвоем, состав которого постоянно менялся. Не смотря на то, что эскорт должен был нас оберегать от нападений, скрывать своё к нам отношение им никто не приказывал. Я узнал, например, что Мёртвый Робин шёл на прямое столкновение вовсе не из-за долгов одноглазого, а с целью выкрасть кого-то из "благородных", скорее всего, юного принца. Что этот рейс вообще считался несчастливым, потому что перед выходом в море вдруг демонтировали все десять пушек, и каравелла оказалась уязвима для нападения. Ну и, по классике, баба на борту. Мол, ещё с конфликта с Барракудой Бертран дал зарок не подпускать женский пол к "Ласточке". И вот эта безумная узкоглазая крошит людей, как палач себе не мог позволить. Плюс замордованный из-за "побега" вахтенный, в чью вину не верил никто из его соседей по кубрику.
Перед тем, как допустить подопечных к месту отправления естественных надобностей, конвойные, чертыхаясь, заглядывали в прорехи решётки, проверяя, не появилось ли там светящейся по краям дыры, через которую можно было сбежать. На вопрос, а как насчёт кракена или акулы, коли мы вознамеримся нырнуть в пучину, следовала насмешка, мол, насчёт них указаний не было, хотите, прыгайте в пасть хоть самому морскому чёрту. Всё равно, было особенно отмечено, у акул от англов и саксов образуется несварение желудка, и даже проглоченные, они тут же отрыгивались с проклятьями. Хотелось бы посмотреть, как ругаются больные изжогой хищники, но ни разу их встретить не довелось. Естественно, и проверять познания матросов в ихтиологии я не собирался.
Расписание посещения гальюна было составлено так, что с соратниками мы не пересекались, и, повторюсь, я к ним не стремился. Пару раз разводящим караула мне достался Шеннуа. Он ворчливо сетовал на нерасторопность господина во время процесса, и даже пытался резкими выражениями стимулировать мою физиологию, чем наоборот отвлекал меня, и приходилось вместо сосредоточения сдерживать откровенное ржание. В ответ я призвал адресовать претензии коку и его нездоровой стряпне, после чего он впал в задумчивость, потом наорал на конвойных, пригрозил, что насильно выжмет из балласта мазутного всё его дворянское содержимое, если тот не поторопится. Хорошо, матросики не сообразили, что выражение не из их современного лексикона, и восприняли его как заковыристое ругательство, поддержав босса громким хохотом. Боцман на мгновение стушевался, огляделся по сторонам, и выдал что-то уже сообразное тому времени. Близок Пёся был к провалу, как никогда близок.
Этими развлечениями убивалось время пути. Никто на нас больше не нападал, да и судоходство семнадцатого века было не в пример малочисленным, никого не встретили на всём протяжении плавания. Лишь когда на горизонте в туманной дымке вылезло из моря каменное побережье, когда появились чайки, и начали гадить на снасти, палубу и головы экипажа, когда смотрящий из гнезда каждые склянки докладывал о приближении земли, мы встречными курсами разошлись с пузатым галеоном с королевскими штандартами на мачтах. Высокомерные вельможи с роскошной палубы кричали что-то скабрезное в нашу сторону, и даже приказали стрельнуть из носовой пушки, ядро из которой подняло фонтан брызг почти под форштевнем. Не крутани Бертран штурвалом, получили бы дыру ниже ватерлинии.
Старая "добрая" Англия встречала нас презрением и холодом...
-Да чтобы гордые галлы от каких-то вшивых саксов подачки получали?! - из-за спин столпившихся головорезов протиснулся здоровенный такой детина, классический пират, узлы мышц, бандана, кривая сабля в руке.- Засуньте свои награды себе в...
-Дружище, не кипятись. - К протестующему громиле, который не успел озвучить тайное место, где нелюбимые им англы хранили подарки, подошёл мокрый после купания бодигард нотариуса, и приобнял за плечи, увлекая в сторону надстроек. - Хоть я и не француз, а бельгиец, и тоже недолюбливаю всяких там реднеков, но не стремлюсь выплеснуть негодование за один крик. Мы сейчас с тобой обсудим...
Команда Бертрана даже не успела подхватить посыл бунтовщика, после которого неминуемо разразилась бы смута, и вечная неприязнь одной нации к другой ударила бы по нам, совершенно непричастным людям. Недалёкие матросы этого не знали, да и зачем им лишняя информация? Прозвучи из уст расиста команда "бей!", запуская в головах наработанные инстинкты, и неизвестно, чем бы дело закончилось. Чью сторону принял бы Жиль? А боцман? Но безымянный спутник юриста вырубил все логические цепи у смутьяна. Бельгиец он, видите ли. Это в семнадцатом-то веке! И реднеков приплёл зачем-то. Ох, непростые персонажи они, вместе со своим востроносым провокатором.
Тем временем, пока Шеннуа разгонял бездельничающих матросов по работам, Жиль, с подозрением глядя на новоявленную троицу, потащил одноглазого шкипера на мостик. А я, укоризненно покачав головой, пошёл к своему гамаку, чтобы привести в порядок одежду после драки. И только сейчас меня настиг откат от горячки боя. Забилось сердце, затряслись руки, которые пару минут назад ещё мастерски фехтовали шпагой, словно это умение было во мне с детства. Что Онрё со мной сделала? Или все бонусы в виде ловкости, выносливости, прилагались к образу, в котором я сейчас находился? А, вернувшись в привычного Капитана Вика, напрочь позабуду действующие здесь навыки?
В районе кормы кто-то сдавленно вскрикнул, а затем громко плеснуло, прежде деревянно стукнувшись о рулевое перо. Не иначе, бунт был умело подавлен в зародыше. И, что странно, но уже предсказуемо - это не всколыхнуло во мне каких-то эмоций вроде сострадания, или возмущения. Что ж поделать, в этом месте и времени было ТАК. Зато я пару раз отвёл клинки от спины боцмана. Кто бы ни скрывался сейчас в его обличье - этот человек был на нашей стороне баррикад, и с честью дрался, так же выручая нас в трудные минуты. И мы таки дали просраться бойцам Мёртвого Робина! Очередная волна эмоции, теперь уже молодецкого ухарства, ооблила меня с макушки до пяток. Мы им наваляли!
-Кэп, хватит уже Джеймса Бонда изображать! - За углом надстройки вернувшемуся в юность капитану преградили дорогу Валентайн и юный, обделённый королевской милостью Эдун.
-Штирлица, - Не сумев переключиться от своих дум не реальность, машинально поправил я. - Тьфу ты, черти, раскусили всё же. Теперь я вынужден вас убить.
-Капитан, вы же этого никогда не сделаете, - попенял мне Юнга. - Зачем же перед нами комедию разыгрывать? Раскрылись бы сразу, и многих событий можно было избежать.
Я оторопело посмотрел на "барона" Макса, на что он пожал плечами и развёл руками, мол, сам виноват, даже пацан сообразил.
-В любом случае, молчите, особенно перед друзьями. - Мне захотелось вдруг продолжить организацию подполья, где все подозревают всех. - Не нравится мне этот Жиль. Бертрана мы хотя бы знаем немного, а нотариус мутный какой-то. Поэтому ни намёком, ни взглядом не вздумайте показать, что мы знакомы помимо своих образов.
-А что хоть делать-то? - спросил Главмех. - Объясни тогда.
-Продолжайте играть в аристократию. Подумайте, что за награду пообещали команде. Теперь соскочить не выйдет, вас просто не отпустят. Сопроводят на берег и на руках донесут до места, где раздают призы. При условии, что сейчас галлы и англы, кажется, воюют между собой, а Редманд громогласно заявил, что французы помогли Англии укрепиться. Как бы не утопили нас втихаря.
-Ну, как говорил один герой, "и у самих левольверы найдутся", - ляпнул Макс.
-Их больше, и мы на их территории, - снова проявил мудрость Кирилл. - Но вроде бы не все нас ненавидят, я бы почувствовал.
-И кто из нас Штирлиц? - спросил я, теребя его шевелюру...
Клепсидра - водные часы... "вор времени" и слёз... Стекают капельки росы в незаданный вопрос... Минуты равные годам... Века как пыль в носках... Весь опыт - бесполезный хлам, лишь иней на висках... Клепсидра - вор. Торговец злой. Печалью и бедой. Меняет образы друзей на - горе, смерть и боль... Валюта для тебя - слеза, но я уже бедняк... Устали, высохли глаза. Не выплакать никак... Бери что смог...что своровал и просто уходи... На твой холодный, злой товар - я не возьму кредит...
В песочных часах наших скорость течения времени Ничуть не меняется и постоянна всегда. Растёт лишь песчинок размер - если раньше то были мгновения, Теперь сверху вниз шустро сыплются так же года.
Очень осторожно мы, поминутно оглядываясь, на полусогнутых ногах, а кое-где даже на четвереньках, укрываясь за канатными бухтами и ящиками, пробирались вдоль борта «Ласточки». Шум и гвалт, царящие вокруг, предвещали большое сражение. Фрегат, сильно покалеченный в битве, явно произошедшей совсем недавно, шёл прямо на «Ласточку», не собираясь останавливаться. Грэг предостерегающе шикнул, и мы вцепились в стойки леерного ограждения. Очень вовремя – фрегат врезался в каравеллу, толчок получился ощутимый – останься мы на ногах, пожалуй, вылетели бы за борт!
Сразу за столкновением поднялся невообразимый гвалт – топот, крики, грохот, звон металла. Уже не скрываясь, мы выпрямились. Сражение было нешуточным, в его пылу никто не заметит, откуда мы взялись, вышли из недр «Ласточки», перешли с борта «Аллигатора» или свалились с неба. Но мы были безоружны, и сейчас кидаться в бой было немыслимо. Поэтому мы снова пригнулись и стали подбираться ближе. Грэг двигался впереди меня, Азуми – за мной. Краем глаза я заметил какое-то резкое движение за спиной и инстинктивно обернулся, одновременно пригибая голову. Азуми, стоя на коленях, держала в руках конец натянутой тонкой верёвки и как раз в этот момент сильно дёрнула за него. Я проследил за верёвкой взглядом – другой её конец обвивался вокруг руки вражеского пирата, стоящего на фок-рее почти над нами. От рывка он не удержался и рухнул вниз, бестолково извиваясь и, самое главное, роняя оружие. Грэг метнулся к ошеломлённому пирату, схватил его в охапку и вышвырнул за борт. Подхватив эспадрон, он вернулся к нам.
– Неплохой способ вооружения, Азуми-сан, – ухмыльнулся он, – ещё два таких броска – и можно вступать в бой. Эх, жаль, эспадрон достался, коротковат. Ну да ничего, там переменю.
Она не заставила себя уговаривать. Второй пират был зацеплен тем же способом в момент прыжка с фрегата на каравеллу, он едва не свалился в воду между кораблями, но Азуми рванула верёвку на себя с неожиданной для такого маленького тела силой, и пират растянулся на палубе. На этот раз купаться его отправил я, а в моих руках теперь была длинная шпага с немного повреждённым эфесом. Третьего пирата Азуми не стала ловить, она просто с филигранной точностью накинула петлю на клинок, поднятый вверх одним из пиратов, и его шпага тут же перекочевала к ней. Она помахала ею и, судя по выражению лица, осталась не очень довольна трофеем. Но тут же её губы дрогнули в слабой улыбке, и она протянула шпагу Грэгу, забрав у него эспадрон. Решение было обоснованным – её прежний ниндзято действительно не отличался большой длиной.
Теперь мы, уже готовые к бою, стали пробираться вперёд, ожидая удобного момента. Грэг, по-прежнему держащийся в авангарде нашего крошечного отряда, резко остановился и глухо застонал – на одном из флангов вертелся со шпагой Эдун. Валентайн был рядом с ним и умело оттеснял мальчика в сторону, так что его участие в битве было не таким опасным, как могло показаться. Сам же барон бился за двоих, компенсируя своим мастерством неопытность Редклиффа. Тут же сражались Биллингем и Шеннуа.
Всё так же скрытно мы пробрались почти к самому носу «Ласточки», и тут Грэг сделал нам знак к готовности. Место было отличным – мы оказались в тылу, за спинами нападающих. Над нами маячил борт фрегата – он был немного выше каравеллы и нависал над нами, благодаря чему мы находились в относительной тени. Азуми выдернула откуда-то шобо – металлический стержень с кольцом посередине. Кольцо на палец левой руки – и с обеих сторон её кулака устрашающе высунулись острые концы стержня длиной с коготь взрослого медведя.
Не дожидаясь больше сигналов Редманда, Азуми ворвалась в гущу свалки, и мы с Грэгом в первое мгновение зачарованно смотрели на мельтешение посверкивающих на солнце эспадрона и шобо.
– Давай! – я вышел из ступора и, стиснув рукоять шпаги, кинулся за Азуми.
Наше нападение было неожиданностью для всех, и на этом мы, конечно, очень выиграли. И мы использовали это своё преимущество очень успешно, не снижая скорости атак и безостановочно работая клинками и кулаками. Азуми штопором ввинчивалась в ряды врагов, внезапность её появления ошарашивала, а когда секундное замешательство проходило, те, кто был на её пути, уже отползали в сторону, а остальные попадали под наши удары. Пробуравив насквозь толпу, Азуми вылетела на относительно свободное место, где ряды сражающихся уже поредели, и столкнулась с каким-то амбалом, который уже поднял было на неё свой клинок, не разобровшись в суматохе, друг перед ним или враг. Но от толчка её он отступил к борту с оборванными леерами и, неуклюже побалансировав на краю, рухнул в воду.
Сверху, с фрегата, донёсся призывный крик. Чужие пираты подхватили раненых и вернулись на свой корабль. Валентайн поговорил с герцогом, и тот, кивнув, устало побрёл в каюту. А к нам подошли Биллингем с бароном, Бертран с боцманом, какой-то высокий неприятного вида дворянин и несколько пиратов из команды «Ласточки». Длинный господин показался мне смутно знакомым, и я сообразил, что это тот самый нотариус, о котором говорил Валентайн. Бертран шагнул к нам и уже открыл ухмыляющийся рот, явно собираясь прокомментировать наш «неудачный побег», но тут раздался чеканящий голос Редманда:
– От лица всей Англии выражаю благодарность вам и вашей команде, капитан Бертран. При вашем непосредственном участии наша великая держава получила то, что позволит ей расширить своё могущество в мире. Награду и титул вы получите по прибытии в Англию.
Бертран закрыл рот и замер, переваривая услышанное. Биллингем и Шеннуа многозначительно молчали, Валентайн скрывал торжествующую улыбку. Азуми незаметно коснулась моей руки, я покосился на неё – она показала глазами на высокого типа. Я проследил за её взглядом – правая рука нотариуса выглядела сухой и костлявой и напоминала птичью лапу. От неприятного зрелища меня отвлёк скрипучий голос Бертрана:
– Вам будет возвращено оружие. И вы можете вернуться в гостевую каюту... За ужином я бы хотел услышать подробности.
– Очень странная ситуация, – задумчиво проговорила Азуми. – Мы определяем время по вашему ориентиру, исходя из того, что вы, господа, – он взглянула на Валентайна и герцога, – утверждаете, что казнь короля Англии уже произошла. Далее, учитывая возраст юного герцога, мы оказываемся в том самом временном отрезке, который вы указали, – её глаза остановились на Редманде. – То есть вроде бы всё точно. И вдруг оглашается документ с совершенно иной датой, никак не вписывающийся в наши расчёты. И возникает вопрос – кто ошибается – мы или нотариус? Если у этого шоу есть организатор, то вряд ли он допустил бы подобную оплошность. И тогда получается, что вы, сэр Редманд, делаете верное предположение по поводу того, что эта оговорка с датой – ловушка. Кто-то должен был на неё отреагировать, и, скорее всего – мы.
– Угу, – буркнул Грэг, не найдя в её словах ничего нового.
– Теперь кто-нибудь мог бы освежить мои знания по истории? – она не обратила внимания на его недовольство. – «Летучий», если мне не изменяет память, безраздельно принадлежит Королевскому Флоту Её Величества, а свидетельство на право собственности выдано на имя Френсиса Дрейка, эсквайра, который выдал нашему Капитану доверенность на барк. Так вот, кто-то знает, когда именно могло быть выдано свидетельство на имя Дрейка? Когда он жил?
– Точные даты не назову, – проговорил Максимилиан, – но сэром он стал в 1581 году, рыцарское достоинство он получил от тогдашней королевы Елизаветы I. Тогда же, скорее всего, ему и был передан «Флайшип».
– Если же мы предположим, что названная дата всё-таки ошибка, то можно допустить, что Кромвель аннулировал королевский указ о передаче барка. И сделал его владельцем Законникова.
– За какие это услуги, интересно? – удивился Грэг.
– Если допустить эту версию, – усмехнулся я, – то мне интереснее, почему Законников оформил завещание на имя Кирилла Правдина.
– Может, он не зря тогда в портале таскал его с места на место? – нахмурился Редманд. – Ведь вы помните, когда Юнга прыгнул за Фёдором в портал. Тогда мы ещё их вытаскивали через дыру в библиотеке, и Законникова какой-то тип с галеры зацепил крюком, как кашалота.
– Ничего нельзя исключать, ничего, – глубокомысленно произнесла Азуми, – но и принимать на веру – тоже. Всё, о чём мы говорим, необходимо помнить – это поможет сделать правильный вывод, сложить элементы мозаики воедино… Там какой-то шум, – она напряжённо прислушалась.
– Спрячьтесь, я пойду посмотрю, – вскочил Валентайн, – Эдун, идите со мной, если что – вы вернётесь предупредить наших друзей.
– Как же надоело каждый раз сюда забиваться, как крысы, честное слово! – в сердцах воскликнул Грэг, не обращая внимания на виноватый вздох Азуми. – Хоть бы придумать способ обратно здесь возникнуть, что ли…
Мы забились в укрытие, а герцог и барон заспешили на палубу, откуда действительно всё явственнее доносились шум и крики. А через несколько минут в каюту ворвался Эдун, сжимающий в руке свою шпагу.
– Скорее, идите за мной! – позвал он. – На «Ласточку» готовится нападение! – продолжил он, когда мы, взволнованные, выскочили из душной ниши. – Фрегат «Аллигатор» – у его капитана с Бертраном какой-то конфликт. Барон считает, что это хороший шанс для вас. Сейчас начнётся бойня, и он предлагает вам замешаться в толпе, забрать оружие у первых же убитых и вступить в схватку с тыла. Вашей легендой будет то, что вы после побега были взяты в плен Робином – капитаном «Аллигатора».
– Не пойдёт! – воскликнул Игорь, заранее разминая руки. – Передайте барону и запомните сами, господин герцог, что мы трое – Азуми-сан, сэр Стэнли и я – были посланы правительством для того, чтобы выследить «Аллигатор» и забрать кое-что важное, выкраденное его командой у испанцев, и что необходимо доставить в Англию. И мы, зная, что «Аллигатор» находится рядом, спустили шлюпку, чтобы выполнить свою задачу. А уж как мы сбежали – наше дело. Давай, беги, Кир, передашь – и в каюту, нечего тебе там в драке вертеться!.. Что? – он перевёл внимание с убегающего герцога на нас. – Положитесь на меня, но это действительно отличный вариант для нашего возвращения! Мне надоело прятаться в этой антресоли!
Да, прятаться в крошечной нише надоело нам всем троим, не меньше надоело подвергать опасности наших легальных друзей – ведь, если нас обнаружат, то мы их подставляем под удар. Участие в сражении было неплохим способом появиться на борту, придуманная Грэгом легенда и вовсе отлично объясняла не только наше появление на «Аллигаторе», но и бегство с «Ласточки», и мне нечего было возразить. Беспокойство по поводу участия Морры в сражении я высказывать не стал, надеясь в пылу битвы как-то оттеснить её в сторону, а ещё лучше – на ходу придумать предлог заставить её укрыться где-нибудь. Правда, у меня возникла на мгновение мысль поделиться этими соображениями с Грэгом, но, перехватив его взгляд, устремлённый вслед убегающему Эдуну, я промолчал. У него были свои заботы и своя головная боль, пожалуй, пострашнее моих – со шпагой в руке в бой рвался его сын. Морра же, как бы я не боялся за неё, в облике сражающейся Азуми, могла дать фору каждому из нас…
Лишних слов не сочиняя, С Днём рожденья поздравляю И желаю - будь такой Ты здоровый, молодой, Будь весёлый и счастливый, Состоятельный, красивый, Пусть в семье всё хорошо! И, конечно же, ещё Исполнения желаний, Окрылённости мечтаний... А короче, так и знай - Будет всё, ты лишь желай!
«Аллигатору» и впрямь досталось. Такое впечатление, что фрегат Мёртвого Робина использовали в качестве мишени, для натаски молодых канониров. Дыры в бортах, в парусах, расщепленные реи, сломанная пополам бизань-мачта. И команда. Когда до сближения бортов оставалось меньше минуты, мы разглядели экипаж, стоящий посреди оборванных снастей. Потрёпанные, окровавленные, в ошмётках униформы – они безмолвно и безэмоционально смотрели на нас, словно были не живыми людьми, а фантомами с дрейфующего Летучего Голландца, несмотря на то, что он появится только лет через двести. На мостике, вцепившись в леера, находился, очевидно, сам Робин, и действительно не производящий впечатления живого организма.
-Бертраааан!!! – хрипло проорал он. – Выйди ко мне, расскажи, о чём ты беседовал с Криштиану. Ты же мой друг, а друзьям говорят правду.
-Мы перестали быть друзьями после золотого похода, - ответил Одноглазый. – Ты кинул меня, Робин, и я остался без своей доли.
-Какая жалкая месть с твоей стороны. Пусть был виновен я, но не моя команда. За погибших придётся ответить.
-Давай, добро пожаловать на борт! – Бертран закончил конкурс приветствий, и повернулся к нам. – Они на пределе, мы их разорвём в два счёта.
Тем временем «Аллигатор» подошёл совсем близко, и врезался в обшивку «Ласточки» наискось, с громким треском раздирая её, и притираясь плотнее. Инерция бросила его бойцов прямо на нас, и они тут же ожили, вышли из стазиса, оказавшись очень даже бодрыми, яростными и бесстрашными. Мало того, следом за ударной штурмовой группой из их трюма выскочило ещё с десяток вооружённых саблями и ножами головорезов. Абордажная команда оттеснила наших от борта, освобождая место для основного десанта. И пошла потеха. Свалка, иначе не сказать.
Надо отдать должное Жилю, он не стал прятаться ни за спинами Бертрановских бойцов, ни за своим телохранителем. Рука об руку с Одноглазым, они втроём взяли на себя правый фланг линии обороны, умело и успешно кромсая нападавших. Мне же, Шеннуа и – слава Нептуну – Валентайну достался левый край побоища. Естественно, мы не стали лезть в самую гущу, а стали отщипывать от кучи-малы по два-три вторженца, оттягивать их на себя, и обрабатывать. Странно, но Онрё, управляя мной изнутри когда-то, словно оставила мышцам и костям какую-то память, и теперь они сами по себе ловко управлялись со шпагой. Потом как-то толпа рассыпалась, и начался полный хаос и бедлам. Звон стали, крики азарта, боли, агонии и предсмертные хрипы. Драка была справа, слева, спереди и за спиной. В какой-то момент показалось, что Мертворобинцы побеждают, теснят нас к противоположному борту, чтобы сбросить в воду. Как вдруг…
Это был смерч. Нет, ураган. Не знаю, как точнее описать. В толпу, разрезая её на две части врубился смазанный силуэт, с боков которого мелькали то клинок, то короткие, но свистящие и безжалостно разящие палки. Враги отлетали от этого тарана, сшибая собой следующих, уже не разбирая, свой это или чужой. А за ним, не давая тем, кого не задело, опомниться, и ударить в тыл, не менее напористым бульдозером расширяли просеку ещё двое. Нам некогда было отвлекаться, чтобы понять, что это за внезапная подмога. Но я сразу узнал идущих в арьергарде Стэнли и Редманда, что прикрывали тылы, не иначе как Азуми. Которая пересекла всю сцену театра военных действий, и затормозила только об жилевского громилу, боднув его в грудь и вывалив через фальшборт в воду, хорошо хоть не между двумя сцепившимися кораблями. Телохранитель снова искупался.
Оценив общую картину поражения, Мёртвый Робин, который всё время оставался у себя на мостике, прокричал что-то своим бойцам, и они, те, кто ещё оставался на ногах, очень умело и резво вышли из боя, отмахавшись от соперников по поединкам, побросали своих павших, попрыгали на «Аллигатора», который уже отходил от «Ласточки». Специально обученные матросы длинными баграми оттолкнули одно судно от другого, и внезапный шквал ветра, мистическим образом наполнивший обрывки парусов фрегата, погнал его прочь. Бертрановцы кричали вслед ретирующемуся противнику обидные оскорбления, и даже швырнули пару топоров, напоследок обрубив трос, отчего грот потерял остойчивость, и накренился, повиснув на такелаже фока. При этом, непонятно как, но корабль не только не потерял хода, но даже и ускорился.
Часть команды сбрасывала за борт трупы врагов, предварительно обирая их до нитки. Пара добровольцев сетью вылавливала из океана захлёбывающегося бодигарда нотариуса. А человек семь, во главе с Бертраном и Жилем, а также мы с боцманом и бароном, окружили троих так вовремя появившихся персонажей батальной сцены, ранее считавшихся сбежавшими. И это действительно были Азуми, Грэг и Стенли…
А чо нет то?? Есть мечта? Беги к ней. Не получается бежать? Иди к ней. Не получается идти? Ползи к ней. Не можешь ползти? Ляг и лежи в ее направлении!!!
-Милорд Биллингем, что-то не заметил от вас реакции на демарш дерзкого боцмана, - с нажимом произнёс Жиль, когда мы вновь оказались вместе за столом кают-компании. – Вы всё-таки аристократ, и должны защищать наше сословие от всякого отребья.
-Я не считаю Шеннуа отребьем, - заметил Бертран, доставая из рундука коньяк. – Но насчёт разницы в положении согласен с вами, сир. Алехандро, раз уж мы допустили вас в ближний круг, извольте соответствовать.
-Господа, я не очень понимаю суть ваших претензий, - Мне надо было занимать позицию, чтобы не навлечь на себя подозрения. Но лебезить перед ними я не собирался. – Во все времена наказывать чужого холопа не приветствовалось, раз он являлся собственностью своего хозяина. Бертран, подождите возмущаться, я не договорил. То же самое касается и экипажей кораблей. Боцман ВАШ подчинённый, какое я имею право лезть в конфликт, навлекая на себя неизбежные претензии? Вам же, мсье Жиль, отвечу, что в любой момент вступился бы за честь аристократа, буде она попрана низшим по положению наглецом. Однако Шеннуа не пересёк критической черты, несмотря на ваши провокации. Весьма, кстати, эффективные, должен признать. Раз финал удовлетворил вас, зачем бы я полез в эту историю. Разве что вы провоцировали меня, а не боцмана? А, признайтесь?
Нотариус сверлил меня взглядом, и хотел уже дать отпор в словесной баталии, но нас прервал вестовой.
-Мсье капитан, на горизонте замечены паруса! Фрегат, идёт встречным курсом. И это, у него чёрный вымпел.
-Мёртвый Робин, твою же каракатицу! - Бертран стукнул кружкой по столу, выплеснув напиток. - Он же с португальской эскадрой схлестнулся недавно, они что, его прохлопали?
-А что вы так возбудились? – Жиль переключил внимание на одноглазого. – Этот Робин, он ваш кредитор?
-Это я сдал его португальцам, в надежде на то, что они пустят «Аллигатора» ко дну. Но болваны обгадились.
-Да вы мастер призывать на свою голову неприятности! – Нотариус даже развеселился. – И что, этот удачливый сукин сын прознал про предательство, и теперь жаждет стрясти долг чести с виновника?
-Я не знаю, что у этого психа на уме. – Бертран скрипнул зубами. – Но готовым надо быть ко всему. Если его всё же потрепали как следует, то справиться с ними будет просто. В противном случае нам предстоит взбучка. Биллингем, сейчас-то вы не станете отсиживаться в каюте, считая, что это не ваш долг, и всякое прочее философское дерьмо?
-Не стану, не моросите, шкипер, - заверил его я. – Надеюсь, опекун юного Эдуна тоже поможет нам своей шпагой. Хотя его обязанность как раз отсекать такие ситуации, уводя пацана в сторону.
-Да, я заметил, - Жиль с сожалением посмотрел на кружку. – Так, хватит пить.
-А как же фронтовые сто грамм перед боем? – на автомате ляпнул я, прикусил язык, но хваткий француз тут же подобрался.
-Как вы сказали?
-Да так, вспомнил старую традицию своего деда, который гонял разбойников со своих земель…
Я судорожно придумывал, что бы ещё наплести, заболтать неосторожно брошенную фразу совсем из другой эпохи, мысленно стукая себя по лбу кулаком – растяпа, трепло! Меня выручил пронзительный рёв боевого рожка, и заполошные свистки боцмана, сзывающего команду на палубу. Каравелла готовилась к бою…
Зачем я поставили подножку Бертрану? Да затем, что в его ладони сверкнул острый предмет, тот самый стилет, которым он хотел меня вспороть при встрече на мостике. И теперь, судя по его напряженному взгляду, он прицелился в спину бородача. Вряд ли бы промахнулся, рука у одноглазого твёрдая, тренированная. А Фёдор как раз на Летучий эвакуировался, это я хорошо помнил, как он нам на головы свалился. Есть нестыковка, конечно, он говорил, что бежал с римской галеры, а не с пиратской каравеллы, но мало ли. Можно предположить вариант, что любой корабль во всех посещаемых локациях Прыгун через гальюны покидал, фишка у него такая. Тем не менее, его время уходить за Кромку пока не настало, в этом я почему-то был уверен.
После неудачи Бертран был готов выместить злобу на помехе, что не дала осуществить задуманное, то есть на мне. Но тогда он не сразу понял, что это я отобрал у него радость возмездия, а когда увидел, мгновенно погасил ярость, и улыбнулся виновато. А тут и боцман с разворота щёлкнул своим бичом с досады, да так, что отсёк мне накладной карман с камзола, словно ножом срезал. Мастер, ничего не скажешь.
Толпа ещё долго возбуждённо галдела, обсуждая внезапный побег гребца. Кое-кто сразу отправился проверять рундуки на предмет кражи имущества. Уж больно резко бородач смазал пятки салом, как будто готовился заранее. Его же часто мутузили за длинный язык и мошенничество в играх, и неоднократно с численным перевесом. Бывало, и по двое суток после «учёбы» отлёживал намятые бока. Причём, скорее всего, намеренно, ведь в эти часы на его весле пахал кто-то другой. К примеру, тот, кто его на отдых и отправил. В этом была определённая справедливость. Боцману наплевать, он ли трудил задницу о доски банки, или другой лишенец. Главное, чтобы корабль скорости не сбавлял. А теперь Шеннуа рвал и метал, потеряв рабочую единицу посреди океана, и замену нанять было негде. Были, конечно, и раньше потери личного состава, по болезни, или в абордажных стычках. Как говорится, «естественный отбор». А чтобы самовольно, да без разрешения, да не на берегу. Налицо подрыв дисциплины и порядка. За что ему – боцману – отвечать в первую голову.
-Я всегда говорил, - ярился он утром, выстёгивая хвостом кнута щепки из досок палубы, - стоит только благородным появиться на борту, кранты спокойствию! Сразу начинается конец света. К себе вы это всё притягиваете, что ли? Сидели бы в своих дворцах, и к простолюдинам не лезли. Прекрасно без вас обойдёмся.
-Слишком язык распустил, бродяга, - Нотариус Жиль, проходя мимо и приняв оскорбления на свой счёт в том числе, обвиняюще бросил в боцмана гневные слова. – Твоё дело за людьми следить для репутации капитана. А с этим как раз на корабле проблема. Так что выполни свои обязанности как следует, прежде чем смущать команду крамолой. А может ты бунт готовишь? Забыл своё место?
-Прошу прощения, мусью! – Шеннуа произнёс это настолько фиглярским тоном, что ни о каких извинениях не могло быть и речи. Ещё и реверанс изобразил такой, что головорезы, что стали свидетелями этой сценки, заржали, впрочем, вполголоса.
-А ты оказывается шут гороховый, как я погляжу, - француз чуть придержал своего спутника-громилу, который сжал кулаки, намереваясь проучить наглого моремана. – Бертран вам слишком многое позволяет. А следовало бы тебя самого подвергнуть экзекуции плетьми. Что таращишь глазищи? Давно не получал хорошей взбучки?
-А ты попробуй, и узнаешь, - помертвелым голосом произнёс боцман, глядя исподлобья на закипающего Жиля. И как-то чуть сгорбился, полусогнул ноги, отчего его поза выглядела совсем расслабленно, руки повисли почти до колен, а кнутовище вдруг оказалось заткнутым за пояс бриджей.
Жиль побагровел, и щёлкнул пальцами, подавая команду «фас» своему бойцовому псу. Тот рванулся вперёд, очевидно, по отработанной схеме, сделал финт влево, якобы собираясь нанести удар замахивающейся ручищей, а через мгновение выбросил вперёд ногу, в направлении живота Шеннуа. Которую тот ловко перехватил, чуть поддел кверху, подсел под нависшего бойца, резко распрямился, отчего громила оказался сидящим у него на плечах, и изящным движением стряхнул противника за борт. Борцовский приём из боевого самбо, или другого единоборства, выполненный безукоризненно, словно демонстрация тренером на занятиях очередного упражнения. Ну что ж, я собственно и не сомневался, что боцман это Пёся, не раз видел, как он похожие штуки вытворял. А вот головорезы Бертрана с таким столкнулись впервые, и стояли, зачарованно раскрыв рты.
-Ну что ж, наказание откладывается. - Выплюнул Жиль, подозрительно не испугавшийся, скорее даже профессионально оценивший чистоту выполнения броска. - И ты только что навесил на себя еще пару обременений, смелый глупый морячок. Счёт растёт, и скоро я его предъявлю к оплате, не сомневайся. А вы что стоите, дебилы, живо достаньте моего нерасторопного помощника из воды, он плохо плавает!
Погрозив невозмутимому боцману пальцем, нотариус удалился в направлении мостика. Да и нотариус ли он на самом деле?..
Мы совсем извелись в своём закутке, пока дождались возвращения барона Валентайна и герцога Редклиффа. В их отсутствие нам приходилось прятаться, потому что в это время в каюту мог зайти кто угодно. Конечно, из уважения к титулам хозяев помещения, было принято стучать, но, не услышав ответа, кто-то мог войти слишком рано, до того, как мы спрячемся. Когда же Максимилиан и Эдун (или кто-то один из них) были внутри, им удавалось продержать стучавшего в коридоре достаточно долго, и мы не только укрывались, но и устраивались с относительным удобством. Теперь же они были вызваны Бертраном, и вызваны очень официально – вестовой даже отдал честь, когда объявлял им, что капитан приглашает их для важной церемонии. Нам показалось, что их не было целую вечность, и за это время мы успели перепугать друг друга возможными угрозами, нависающими над нашими друзьями, отмести их и придумать столько версий, что сами уже начали путаться, кто и что предполагал.
Когда же они вернулись, то рассказ барона внёс ещё большую сумятицу в наши умы. И без того ничего не понимавшие, мы запутались окончательно. Макс несколько раз рассказал о церемонии чтения завещания и о попытке поймать Прыгуна, припоминая малейшие подробности, но это ничем нам не помогало, и мы только недоуменно переглядывались, переспрашивали без конца об одном и том же и переставали что-либо воспринимать вообще.
– Барон, вы могли бы попытаться воспроизвести текст завещания как можно более полно? – в очередной раз потребовал Редманд. – Эх, и чего не мне выпало опекуном герцога быть! Хоть точно бы знал сейчас, подделка это или что.
– Подделка, – тихо поговорил Эдун, после возвращения не проронивший ни слова и задумчиво сидевший на своей постели. – Прошу прощения, господа, что перебиваю. Но я абсолютно точно уверен в этом. Я не знаю, о ком шла в этом документе речь, и потому не могу понять, для чего я был приглашён на оглашение завещания. Нотариус назвал дату, якобы соответствующую сегодняшнему дню. «Сего дня, сентября седьмого, года одна тысяча шестьсот тридцатого, вступает в силу некий документ», – высокопарно произнёс он, явно копируя кого-то. – Но мой отец взошёл на эшафот 30 января 1649 года, и с тех пор уже прошло время! Так как же сейчас может быть сентябрь тысяча шестьсот тридцатого года? А если предположить, что нотариус назвал правильную дату, то получается, что он жив, а я ещё и не родился. И я не был бы против этого, я был бы счастлив, если бы король Карл I, мой отец, сейчас оказался жив и был в добром здравии, пусть бы даже ради этого я исчез с лица земли! – голос мальчика сорвался, он замолчал, закрыв лицо руками, потом поднял голову и проговорил: – Прошу прощения, господа, за мою эмоциональность.
Мы некоторое время молчали. Редманд, белый как полотно, подошёл к юному герцогу и осторожно тронул за плечо:
– Но разве имя Правдин Кирилл Игоревич ничего не говорит вам, ваше высочество? – в мужестве Игорю сейчас нельзя было отказать, и, хоть голос его звучал напряжённо, держался он достойно.
– Нет, я не знаю никого с таким именем, – проговорил герцог, – Правдин Кирилл Игоревич… Кир… – Эдун растерянно нахмурился и вдруг вспыхнул: – Юнга! Это же я, папа! Папа!!! – он кинулся к отцу.
Игорь прижал его к себе, и нам были слышны только приглушённые рыдания и успокаивающий шёпот.
И снова надломился ненадолго лёд между нами прежними и нами теперешними, нам дано было время побыть прежними, побыть собой. Все позабыли принятое не так давно решение звать друг друга новыми именами, и мы пару минут с наслаждением перекликались – Макс, Игорь, Кир, Артём, Морра… Тот, кто отправил нас сюда, подарил нам несколько мгновений радости и лёгкости, но только несколько... После них нам пришлось вернуться в это время, в этот мир, в эти личности. Эдун снова одиноко сел на свою постель, но выглядел повеселее, да и Игорь немного успокоился, поняв, что сын помнит и себя, и его.
– Ещё один момент меня насторожил, – сообщил Валентайн. – Внешность нотариуса и его голос кажутся мне… даже не знакомыми, я уверен, что не встречал прежде этого человека… Но в то же время такое чувство, что я хорошо его знаю. Какие-то его интонации напоминают мне… не могу вспомнить кого. Чёрт возьми, если бы я мог подольше оставаться Максом Вольским, я бы вспомнил! Да какая же сволочь с нами это сделала!!! – он стукнул кулаком по стене, но, к счастью, не сорвался на крик, и говорил всё это свистящим шёпотом. – Я бы вспомнил, обязательно, потому что это из той, из настоящей нашей жизни!
– Надеюсь, имя Законникова Фёдора Ивановича знакомо всем? – Грэг обвёл нас глазами и кивнул. – Вижу, что все помнят эту личность. Так вот, каким образом Законников вдруг становится владельцем барка «Флайшип»? Разве корабль принадлежит не нашему Капитану? Я уверен, что под этим названием скрывается наш «Летучий», как скрываемся под чужими личинами мы все, и потому мне не понятна связь между Фёдором и барком. Что-то вертится в голове, а поймать не могу… как вы, барон, не можете вспомнить того, кто явился сюда в облике нотариуса. И хорошо бы понять, нотариус этот находится здесь так же невольно как мы или он в курсе происходящего? И ещё – опасаться нам его или искать у его помощи?.. Хотя не у кого нам искать помощи, если даже Андр от нас отвернулся. . Да и ошибка в дате может быть не ошибкой, а ловушкой… Нужно разбираться самим. И ждать сигнала от Капитана. Я уверен, что, когда придёт время, он нас позовёт. И неважно как именно. Я вполне допускаю, что не Капитан позовёт свой экипаж, а лорд Биллингем позовёт свой отряд…
-Похоже, не сработало, - задумчиво произнес остроносый нотариус. – Никто из них не проявился, чтобы можно было однозначно ткнуть в кого-то пальцем, а затем и шпагой.
-Да, мсье Жигль, промашка вышла. – Бертран хотел было выпить, но спохватился, и предложил сперва собеседнику. Оба молча опорожнили кружки.
-Почему ты всё время коверкаешь моё имя? – Жиль раздражённо скривился. – Неужели так сложно запомнить несколько букв и правильно их произнести? Когда-нибудь нас на этом подловят.
-Так потому что смотрю на вас, и не могу образ зафиксировать, - возразил шкипер, выловив что-то острое из миски, и запихнув в рот. – Для меня иллюзия не слишком статичная, любезный мсье Шамо. Удивительно, как другие ничего не замечают.
-Опять ассоциация с верблюдом, что ж такое?! – Нотариус встряхнулся, образ француза стёк с него, явив на свет бокора с острова Гаити. – Кэмел, Шамо. Звучит-то по-дурацки даже. Между прочим, Камаль в переводе с арабского означает «совершенство». Так что прояви уважение, Бертран.
-Со всем моим почтением, уважаемый, - одноглазый привстал и изобразил поклон.
-Кстати, а куда подевалась твоя брехливая птица, что растрепала все тайны? – Камаль огляделся. – Ты её сожрал, что ли? Все религии мира запрещают употреблять попугаев в пищу. Харам.
-Ещё не хватало! – Бертран вновь наполнил кружки. – Они и без божественных запретов мерзкие, что при жизни, что на вкус. Доводилось пробовать в джунглях. Так-то птица и птица, но что-то в ней есть отталкивающее. А это пернатое трепло сбежало. Расковырял клювом задвижку и был таков.
-Ой Бертран, теряешь ты хватку. От тебя все спокойно уходят, и потешаются при этом. Мол, не только одноглазый, но ещё и безрукий. Как вы бородача упустили? Двадцать человек с одним доходягой не справились. Он должен был дорожку показать на их корабль, да сожрут дэвы его душу!
-В дерьмо нырнул. – Шкипер хмуро выпил. – И калитку за собой захлопнул, сын дохлой каракатицы. А я в последний момент об этого Биллингема запнулся, едва беглеца за плечо не ухватил. И боцман ещё, своим кнутом ему ускорение придал.
-То есть совокупность случайностей, - Камаль задумчиво побарабанил пальцами по столу. Не нравятся мне эти британцы, слишком непростой народец. Наглые, словно богом избранные. Всё же не верю я, что эти трое – те, за кого себя выдают. Стоп, а где остальные? Их же больше было. И японка с ними.
-Пропали, испарились… - Бертран совсем поник головой, признаваясь. - Опоили вахтенного, спустили шлюпку и удрали. Растяпу я наказал, только бес толку.
-Мда, капитан, я даже не удивлён, почему ты мимо Чёрного Галеона пролетел, словно сорванный со стеньги флаг. Я же всё подготовил, убрал всех конкурентов. Только приди и возьми штурвал. Что могло случиться?
-Барракуда, - с глухой злостью процедил Бертран. – Толстозадая корова, недаром её обрядили в образ гейши, японской шлюхи.
-Японской шлюхи, - рефреном повторил Бокор. – Кстати, а эта, что была с британцами, не могла быть с ней как-то связана? Они тоже, как правило, друг за друга держатся. Идейные, мать их, кодекс чести, бусидо и самураи.
-Да кто ж их разберёт? Парни рассказывали, она с мечом управлялась, словно с ним родилась и выросла. Некоторые ложкой так ловко работать не умеют. Еле схомутали проклятую бабу.
-Управлялась с мечом… - Камаль по-прежнему был погружён в свои мысли. – Жаль, что ты её упустил. Люблю я, знаешь ли, с некоторых пор, баб с саблями… Ладно, иди, отдыхай, мне подумать надо. И завещание верни, гербовая бумага на дороге не валяется, пригодится ещё.
Оставшись один, лже-нотариус тяжко вздохнул, поднял кружку, брезгливо поморщился, и бросил в угол, забрызгав стену ромом.
-Идиоты одни кругом. Капитан, ну куда же ты спрятался от дядюшки Камаля?...
20263
20259
20252