"В слияньи слов - сияние..." |
 880 | Meis.. | 6/6/2002 11:01:27 PM | Почему-то захотелось воспоминаний...
Светлых и тёплых...
Немножко приправленных горечью...
Захотелось..
Простите..
Это - настроение...
----------
......Почувствовать бы, как кулачки твои стучат в мою грудь.
Увидеть бы, как из глазок любимых течёт слеза горечи и счастья, а губки милые сжимаются в полосочку от боли и наслаждения.
Схватить бы тебя за плечики, встряхнуть как следует, прижать к себе крепко-накрепко..
Голову твою к плечу прижать и говорить, говорить, говорить...
Как люблю тебя, как дорога ты мне, как молюсь на каждую минутку, проведённую с тобой рядышком, как дышу тобой, как переполняюсь нежностью к тебе, как от твоего "Кирюшенька, любимый" текут по щекам слёзы, и непроизвольно рука сжимается в кулак, как хочется кричать на весь мир "Ну за что нам такое?? ну почему я так далеко, а ты так беззащитна??"
Тихонечко облизывать твои мокрые щёчки, приглаживать волосики, тонуть во влажных глазках, поднять тебя на руки, отнести в НАШУ постель и подарить ночь любви и нежности, за всю эту разлуку, за всё, что тебе пришлось пережить без меня, за все те плохие и неприятные минуты обиды, что доставлял тебе, совершенно не желая того.
Милая моя, нежность ласковая...
Ты же знаешь, что это всё скоро будет!
Только дождись меня - ТЫ!
А я уже сделаю всё, что зависит от меня: я приеду К ТЕБЕ!
Ничего мне не надо в этой жизни, только быть рядом с тобой.
Всегда.
Только заглядывать в твои глазки иногда и видеть любовь ко мне...
Только приготовить тебе ужин...
Только сесть возле твоих ножек и смотреть, как ты кушаешь, смотреть на тебя с любовью...
Ухаживать, любить, преклоняться, уважать: много ли это?
Многого ли я прошу у Бога и воздастся ли мне это - не может знать никто.
Но одно я знаю точно - МЫСЛЬ МАТЕРИАЛЬНА!
Я желаю.
Я хочу всем сердцем и всей душою.
Я мечтаю быть всегда рядом с тобой.
Не думай о плохом. Мысль материальна.
Не думай.
"Будет всё, как ты захочешь.. Только так, как хочешь ты" (с)
Будет.
Давай поверим в это.
Давай объединим твои усилия и мои желания и поступки.
Давай загадаем и пусть будет нам.
Я всегда буду с тобой.
Даже если меня не будет.
Я буду всегда рядом..........
----------
....Мне не быть без тебя!
Ты слышишь?
Без тебя не летать, не дышать...
Мне не жить без тебя...
Напишут
На надгробьи:
" Уставший ждать".....
----------
.....Торопимся жить.. летим.. бежим.. И чего не живётся каждым днём?
Да потому, что жизнь полноценной будет только тогда, когда мы будем вместе.. Когда захочется задержать и сфотографировать каждое мгновение...каждую секунду жизни...
А пока торопимся... летим... бежим..., не оглядываясь назад и думая только о том, что будет впереди...
Я люблю тебя...
Я так давно не говорил тебе этого...
----------
......... Храни тебя Бог!
От вечности и покаяния, от глупости и слов, иди смелее к свету, без промедления творя, ту доброту на свете и в мудрость верь не зря!
Зачерпни рукой родниковой воды и, войдя в чью-то жизнь - оглядись, посмотри.
Только белые птицы над крышей и ТЫ!
И не может быть лучше, и могли быть лишь МЫ!
Оставляя лишь след от седых облаков, ветер рвет и стремится куда-то взлететь.
Я хочу в чудеса, я хочу в небеса!
Я хочу вместе с ним до тебя долететь!
Говори, говори, говори...
Мне.
Опять.
Улыбнись поскорей в одиночестве ночи.
Как же сладко!
О!
Как ненавижу я ждать!
Прикоснись.
И еще...
Пусть еще раз случится.
Ты хочешь?......
----------
Вселенная... и в поцелуе Вечность...
Вдохнуть тебя и больше не дышать...
Глаза горят как в полумраке свечи,
На воске плавится сознания печать...
----------
А это ты....
Помнишь??
----------
Здравствуй милый..(голос подрагивает, голова опущена вниз, в руках мнет какой-то листок)
Прости меня..
Я тебе тут письмо написала, но не успела отправить, как все испортилось: и я, и ты, и настроение у нас обоих..
дрожащими руками разворачивает листок, читает про себя несколько секунд, потом рвет его и отбрасывает.
Садится в кресло, сцепляет руки в "замок", кладет их на колени и начинает говорить, глядя куда-то мимо)
Ты мне писал некогда о счастье.."Счастье - это когда тебя понимают".
Было там и такое.
Мне хочется добавить: и принимают и прощают.
Счастье, это когда знаешь,что чтобы ты не сделал тебя ждут.
Вообще, когда тебя ждет кто-то- это всегда Счастье.
Ведь:
"Никуда, никуда нельзя укрыться нам.
Но откладывать жизнь никак нельзя.
Никуда, никуда, но знай, что где-то там
Кто-то ищет тебя среди дождя."
Счастье, это видеть как ты таешь под моими ладонями и любуешься мной.
Счастье- это ощущение твоего взгляда, ласкающего мое лицо.
Счастье- это понимание того, что ты очень не хочешь меня таскать за собой, но отказать себе в моем присутствии не можешь.
Счастье- это получать твои письма и записочки со словами: "Мыша,я тебя люблю.."
Счастье- это возможность ткнуться носом тебе в шею и тихо и жалобно произнести: "Мяв.."..а потом испугаться..
Был поцелуй - не поцелуй:
так, нежных губ прикосновенье.
но в ласковом объятьи рук
мое оттаивало тело:
училось заново дышать,
училось шевелить губами
и мир вокруг распознавать
так, будто бы оно - не камень...
----------
Воспоминания...
Будоражат кровь...
Охлаждают в жару...
Греют в холод...
Воспоминания...
|
| 879 | Meis.. | 6/6/2002 9:20:06 PM | Распахни окно;
Кровь стрекозы на ладонь.
Просто вчера шёл дождь;
А сегодня всего лишь день.
Время летит вперёд,
Оно не может терпеть.
И ночи слепая тень
Вовлечёт нас в свою канитель.
И унесёт в тот неведомый край
Где нет ни стрекоз, ни дождей...
|
| 877 | Meis.. | 6/5/2002 7:39:09 PM | Любовь - это голоса твёрдого дрожь,
Рука, вдруг другую нашедшая руку,
Любовь как родник из которого пьёшь
Безумное счастье и сладкую муку.
Любовь - это в горле возникший комок,
Слова, что никак с языка не сорвутся.
Любовь - словно нежный живой лепесток,
Который позволил к себе прикоснуться.
Любовь - это радость восторженных глаз,
Любовь - это тот поцелуй,самый первый,
Любовь - это смысл несказанных фраз,
Бегущий волшебной истомой по нервам.
Любовь - словно чистого неба лазурь:
Рукой не достанешь, душой не объемлешь,
Но вот оно, рядом, глаза лишь зажмурь
И ты полетишь, оттолкнув смело землю.
Любовь - это истина чутких сердец,
Что бьются синхронно удар за ударом,
Любовь - это золото узких колец,
Три слова, звучащих не громко, но с жаром.
Любовь - это песни, стихи и цветы,
Гармония красок, сияние света,
Любовь - это трепет несмелой мечты.
А впрочем, полюбишь - узнаешь что это.
|
| 874 | Девка с косой | 6/5/2002 3:23:57 AM | Meis.. --> (868) Хорошо...
|
| 872 | Meis.. | 6/4/2002 2:23:59 AM | Сквозит печаль из глаз.
Печаль. А что за ней?
Всего лишь парафраз
полузабытых дней.
Какой-то странный блеск -
мне кажется? - из-под
полуприкрытых век...
- Когда твой самолет?
Спасибо, не курю. -
Я знаю, в рифму ждешь
люблю. Но говорю:
- Хоть провожать придешь?..
К чему играть в слова,
когда все позади:
беспечная Москва,
Арбата фонари,
луна одна на всех,
полночный окоем, -
и этот тяжкий грех,
что мы с тобой несем.
Давно распят Христос,
он не спасет, не жди.
Кто грешен - не вопрос.
Кто свят - поди найди.
Глазеют все на нас,
как на любовь в кино.
Кто без греха из вас?
А впрочем, все равно.
- Ну, вот уже и рейс...
- Иди. Не суждено.
Прощай. - Еще я здесь!
- Как было все давно...
- Постой! Один лишь раз!..
- Не надо. Все прошло. -
И разделяет нас
холодное стекло,
небесные поля
с дворцами облаков...
Уносится земля
куда-то в глубь веков,
и реактивный джаз -
как эхо от земли...
Сыграй мне парафраз
несбывшейся любви.
|
 869 | -Конвалiя- | 6/4/2002 1:11:53 AM | ~ромашка~ --> (861) класс :)))
С меня эссе про ромашку! ;))
("конвалiя" -- с украинского "ландыш" :) )
|
| 868 | Meis.. | 6/3/2002 4:28:42 AM | Из нее течет мед
И охотник птиц влет
Бъет...
бъет...
бъет...
И плывет стон,
И за каплей капля в тон
Выбивает звон
У начала рек,
Приподняв края век,
Щурится человек.
Уморив рать,
Падает на кровать -
Спать...
спать...
спать...
И, примяв мох,
Медленно, как бог,
Умирает вздох...
|
| 867 | Meis.. | 6/1/2002 2:26:16 PM | Как хорошо грустить, когда камин.
И лёгкое вино сопит в бокале.
В спокойной неподвижности гардин
Застыла вечность, тоже вся в печали.
Как хорошо грустить, когда метель.
Метель - "орёл". А "решкою" - гардины.
Гитара - как раскрытая постель
Струны - моей дрожайшей половины.
С той стороны о дверь кровавит лоб
Всех перемен таинственное бремя,
Составлю сам свой личный гороскоп,
Укрывшись тенью, где-то дремлет время.
Лишь бой часов. Он верует один,
Что канув в Лету, доплывёт до устья...
Как хорошо грустить, когда камин.
И вообще нет повода для грусти.
|
| 866 | Meis.. | 6/1/2002 2:14:16 PM | Там, внутри, в глубине,
Протяженность уходит, сжимается,
Сливается с бесконечностью.
И вот уже нет ничего - только шар,
Беспредельный, невидимый,
В котором чудовищной плотью,
Пульсирует чернота.
А в немыслимых далях,
Одинокий, затерянный,
Смотрит
Мерцающий глаз -
Догорает сердце костра.
(Догорающий костер. Хуан Рамон Хименес)
|
| 864 | StAlker | 5/31/2002 3:09:30 PM | Позвольте и мне ...)) ЛЮБОВНИК
Поезд судорожно испустил гудок и, постепенно набирая скорость, ухая полупустым плацкартным составом и заставляя чертыхаться разбуженных пассажиров, медленно двинулся со станции. Проводив взглядом едва ползущие вагоны, я опустил чемодан на заледенелый перрон, зевнул и постарался стряхнуть с себя сон. Черт бы побрал эту зимнюю практику в середине четвертого курса политехнического института! Это же надо именно мне, и именно в эту станицу Горелую! Да еще зимой, ночью и почти на месяц!
Отгоняя мрачные мысли, я повернул голову. Вывеска на старом, облезшем - извините за выражение - здании вещала, что я действительно прибыл именно туда, куда послали меня судьба и комиссия энергетического факультета – на станции Горелой (чтоб она горела!).
Я окинул взглядом полуразвалившиеся пристанционные строения, и мое внимание привлек указатель с надписью "Горелая - 2 км" и стрелкой, уныло смотрящей вверх. Поскольку некое подобие дороги на заснеженном холме действительно вело куда-то вверх за горизонт, я мысленно поблагодарил неизвестных, установивших указатель, и, подхватив чемодан, двинулся в путь.
Интересно, как здесь по-поводу волков, подумал я, зябко поеживаясь. Кроме меня, ничего съестного на дороге не было. Снег скрипел под ногами, и этот скрип в моем уже распаленном мозгу отдавался хрустом разгрызаемых костей. Ноги сами понесли меня вперед.
Волков не оказалось. То ли экология довела, то ли водилась тут дичь поинтереснее меня, во всяком случае я благополучно добрался до вершины холма и посмотрел вниз. Внизу, у подножья, невнятно светились огни станицы. Ощутив новый прилив сил, я начал бодро спускаться.
Станичные хаты черными безглазыми копнами стояли передо мной. Найдя ближайшую со светящимися окнами, я подошел к ней и постучал. В окне показалось лицо какого-то мужика, и я попытался жестами объяснить ему, что мне нужно. Мужик отворил дверь, внимательно посмотрел на меня и, пробурчав что-то вроде "у нас раньше, когда поезд проходил и еврей голову из окна высовывал, так мы ее шашкой отрубали", неохотно показал мне, как пройти к председателю. Я кивнул и, провожаемый взглядом тяжелым от воспоминаний, направился к дому председателя. Я легко отыскал его и уже уверенно постучал. Дверь открылась. На пороге стоял бородатый мужик в исподнем, с папиросой в зубах. Я представился. Глаза председателя засветились радостью, которая, однако, слегка померкла, когда он услышал, что я всего-навсего студент прибывший для прохождения практики в ихнем автоматизированном коровнике.
- Слушай, хлопец, - сказал председатель и посмотрел на часы, - время позднее. Идем я устрою тебя на ночь, а завтра посмотрим.
Он исчез за дверью, а затем снова появился, но уже одетый - в бурке, сапогах, готовый не на словах, а на деле показать мне, в чем состоит романтика работы сельского электрика. В дом он меня так и не завел.
- Давай пройдем, есть тут одна... - Он не договорил. Мы прошли и, миновав несколько домов, остановились у низкой покосившейся хаты с резными ставнями.
Свой возглас "Кирилловна!" он подкрепил настойчивым стуком человека, который знает, что делает, а главное - где. Через минуту окно засветилось, и из-за двери послышалось: "Сичас, сичас!" Металлический скрежет отпираемой задвижки резанул по ушам - и дверь распахнулась. На пороге стояла Кирилловна, упершись тыльной стороной ладоней в бока. Надетый поверх ее невзрачной, но полупрозрачной сорочки кожух и накинутый наспех яркий цветастый платок зловеще дополняли черный цвет ее глаз . Пальцы босых ног перебирали деревянный, плохо выстроганный пол.
- Ты шо, Данилыч, с глузду зъехал? Та ж ночь на дворе! Хто тут з тобою? - проворчала эта лет сорока, в самом соку женщина, стреляя в меня блестящими глазами.
- Ну, ладно тебе, соня, - усмехнулся председатель. - Ночью самое время, - почему-то заметил он. - Давай, принимай гостя. Инжэнэра! - добавил он, разом повышая меня в должности и освобождая от доброго десятка экзаменов и защиты диплома.
- Новый?! - засуетилась Кирилловна. - Та заходьте ж. Шо ж вы там стоите на дворе! - Она отодвинула в сторону свое крепкое и ладное тело, освобождая вход.
- Не, я до тибя не ходец, - опять-таки непонятно заметил председатель. – Вот хлопца на ночь пристрой. И штоб был довольный, - он многозначительно усмехнулся. - Я пошел.
Данилыч махнул рукой и потопал по рыхлому снегу, иногда оглядываясь и почесывая в затылке.
- Ну, заходи, коли пришел - как там тебя, инжэнэр, - сказала Кирилловна, подталкивая меня в плечо и запирая дверь. Стук задвигаемой щеколды неприятно и в то же время как-то сладко отозвался в ушах.
Я вошел и оказался в центре комнаты, которая могла быть и гостиной, и спальней, и кухней одновременно. На стене, над кухонным, как я догадался, столом висели два эмалированных таза с незатейливым цветным узором. Между ними, мерно размахивая маятником, тикали часы. Справа от меня стоял хромой на одну ногу стол, окруженный не менее инвалидные табуретки. У входной двери висел довольно-таки архаичный умывальник с металлическим стержнем. Я смотрел на него, как смотрели восточные дикари на римский водопровод. Побитый, покосившийся шкаф, с заплывшим, перекошенным по краю зеркалом дополнял интерьер. Зеркало отразило меня с чемоданом в руке.
Да... Ну и видок у меня, подумал я, да еще при женщине. Женщина тем временем подошла к шкафу и отворила его. Мое изображение поехало в сторону, а затем вернулось, но уже вместе с хозяйкой, державшей в руках большое плюшевое одеяло, и поверх него отороченную кружевами подушку и простыню.
Где же она здесь спит, подумал я...
- ...а на печке, - сказала Даниловна, как бы прочитав мои мысли, и твердым, уверенным шагом направилась к какому-то выступу у кухонного стола. Этот выступ оказался печью - древней, видавшей виды, но свежевыбеленной , с темной пастью отвора над полом и белой кирпичной трубой, упиравшейся в потолок. К ней была приставлена стремянка, а сверху красным языком свисало пуховое стеганое одеяло, брошенное поверх циновки.
- Давай, инжэнэр, располагайся, - пригласила Кирилловна, ловко влезая наверх и швыряя оттуда подушки, одеяла и еще что-то, освобождая место для чистого постельного белья. - Сейчас я тебе постелю.
Женщина ловко раскидала простыню, устроила подушку и покрыла все это одеялом.
- Со мной, конечно, теплей. - Она бросила на меня озорной взгляд, - да и так не околеешь. Вон яка печка горяча. Пойду спать к матери , а то люди ишо скажуть.., - добавила она, одергивая слегка задравшуюся сорочку и задом спускаясь с печки.
- Спасибо, - не то с сожалением, не то с облегчением выдохнул я.
- Спасибом сыт не будешь, - ответила шутница, уже сидя на табуретке и натягивая валенки. - Двери запрешь, инжэнэр, - добавила она, накидывая на плечи овечий полушубок.
На столе неожиданно появился глек с молоком, миска вареной картошки в мундирах, два соленых огурца, шмат сала.
- Может, выпить хочешь? - спросила она, придерживая обеими руками огромную наполовину опорожненную бутыль с какой-то мутноватой жидкостью.
Я помотал головой. Вообще-то я не пью, а еще перед сном... Да и напиток не внушал доверия... Почему-то в памяти всплыла картина свадьбы в украинском селе: грубые руки, сжимающие стаканы с зеленоватой жидкостью, пьяные лица, крепкие рты вопящие "чоботы, чоботы, вы мои, наробылы клопоту вы мэни..."
- Та ты, я бачу, нэпьющий, - удивилась Кирилловна, аккуратно устанавливая бутыль где-то за шкафом. - Молодець, дивки любить будуть, - она опять усмехнулась. Я продолжал стоять как вкопанный.
- Ладно, виддыхай, - заключила женщина, затем, повозившись с задвижкой, открыла дверь и, глядя себе под ноги, спустилась с порога. Неожиданный порыв ветра с силой захлопнул за ней дверь, и я, выпустив наконец из рук свой чемодан, быстро шагнул к двери и задвинул щеколду. Моего имени она так и не спросила. Ладно, инжэнэр, так инжэнэр.
Я глубоко вздохнул. Судя по ходикам, время было позднее даже для городского - половина двенадцатого. Не сожалея об, очевидно, упущенном сегодня и гадая, что же готовит мне день грядущий, я принялся раздеваться, швыряя как попало на ближайшую табуретку куртку, шапку, шарф, брюки и откусывая поочередно картошку, сало, огурец и хлеб. Я быстро насытился. С джентльменским набором - трусами, майкой и носками - я так и не расстался.
Надавив на стержень умывальника и кое-как смочив кончик носа, я умылся. Спать хотелось дико - даже курить не стал. Глаза налились, как у Вия, и никакая нечисть не могла бы поднять мои отяжелевшие веки. Я быстро взобрался на жаркую, как огонь, печь, обеими руками врезал подушке и нырнул под одеяло. Благодать! - успел подумать я. После нескончаемой тряски в душном, грязном вагоне, вереницы каких-то станций, крикливого голоса проводницы я чувствовал такую дикую усталость, что на ум не шел даже похотливый взгляд моей ночной хозяйки. Сон мягкими, упругими волнами наваливался на меня и тянул туда, где снег не ассоциируется с хрустом костей, где вообще нет снега, а только пальмы, солнце, тепло, где нет производственной практики и мужиков с их вонючими воспоминаниями…
В этом месте полагается написать "вдруг..." Пожалуйста...
Вдруг до моего отключающегося сознания долетел странный скрежет. Словно кот когтями по мебели. По деревяной. Новой. Глаза я, конечно, не открыл, а только уши, которые, как локаторы, повернулись на звук. Он шел как-будто от окна. Может, форточка, с надеждой подумал я. Звук повторился. На этот раз он был настойчивее и оказался стуком в окно. Мои не поднимаемые всеми чертями ада веки мгновенно поднялись, как люки шахт с ракетами "Земля-Воздух" перед пуском, освободив глаза, также готовые выйти на орбиту. Сна в них уже не было ни на грош.
На фоне освещенного слабым лунным светом окна выделялась фигура стоявшего в нем мужчины. Он протягивал руку к форточке. По-видимому, именно последняя и издавала услышанный мною скрип. Рука тем временем нетерпеливо дернулась и, отчаявшись, нажала на форточку. Незапертая форточка легко отворилась. Со двора повеяло холодом, и - если уж начистоту - холодом повеяло от моего тела, которое, несмотря на жар печки, мгновенно пробрал ледяной озноб. Я одеревенел, и таким вот чурбаном продолжал , как посторонний, наблюдать за развитием событий.
А события развивались следующим образом. Рука уверенно просунулась в форточку, захватила шпингалет, подняла его, и вслед за этим тело неизвестного подтянулось за как бы удлиняющейся рукой к нижнему шпингалету. Окно отворилось. Путь был свободен. Плотная фигура мужика ввалилась в хату.
Наблюдая за всем этим, я перебирал в уме все ценное находящееся в моем чемодане. Кроме 10 рублей с копейками, пары ношеных носков и еще какого-то барахла, взять с меня было нечего (если не считать, конечно, затертого журнального варианта "Пикника на обочине", которые он, по понятным причинам, сейчас читать не собирался - не читать он сюда пришел). У моей квартирной хозяйки тоже взять вроде было нечего - разве что тазики эмалированные... Хотя... Неожиданная, но все проясняющая догадка пришла мне в голову. Вор никогда не стучится перед тем, как войти. А убийца?! - Убийца – тем более! Так что будем лежать спокойно. Может, нас и вовсе не заметят.
Между тем ночной гость не терял времени. Деловито подойдя к столу и поковырявшись в остатках моего ужина, подцепил что-то (по-видимому, огурец - раздался хруст), тут же сплюнул, тихо выругался и начал раздеваться.
Тут уж я испугался по-настоящему. Сохраняя полную неподвижность парлитика, я пытался предугадать его дальнейшие возможные действия. Этот джентельмен, по-видимому, и понятия не имел о джентльменском наборе - даже носки содрал с себя, поочередно подпрыгивая то на одной, то на другой ноге и усердно тряся своими заметными даже при лунном свете гениталиями.
Сомнений не оставалось: он не обнаружил меня, а з н а л наверняка, что я (вернее, не я, а эта самая Кирилловна) на своем месте.
Неторопливо закончив процедуру раздевания, мужик, тяжело дыша и в то же время стараясь скрыть это, влез на печку и, забравшись под одеяло возле меня, замер в предверьи прелюдии . И прелюдия началась.
Он осторожно ткнул меня локтем в бок. Затем - о, бедные женщины! – проделал то же самое своей ногой. Оцепенение постороннего наблюдателя не только не покинуло меня, но даже усилилось. Представив себя абсолютно фригидным (или фригидной?), я уже почти с интересом стал ждать продолжения.
Оно последовало незамедлительно. Очевидно, устав от бесплодных попыток разбудить мое бесплотное тело (или тело этой - как ее там?), мужик перешел в решительное наступление. Быстрым движением нащупав и обхватив пальцами запястье моей левой руки, он резко потянул ее, немного приподнял и затем плавно возложил на свои совершенно расслабленные гениталии.
Да, подумал я, остроумное решение. И почему эти мужики такие наглые! Они уверены, что у них между ног - восьмое чудо света, и прикосновение к нему способно оживить самую падшую плоть самой падшей женщины.
Полученная роль пришлась мне по вкусу, а комичность ситуации несколько вывела из состояния полного оцепенения. Злорадно ухмыляясь, я аналогичным движением обхватил пальцами - нет! не то, что вы подумали! - его правую руку и опустил ее себе на живот.
Пальцы его сначала похотливо дернулись, затем возбужденно поползли вниз и, наконец, почти с неистовством набросились на то, что выдавало меня с головой. Рука замерла, изумленно потопталась на месте, снова замерла, как бы соображая, и, наконец, вздрогнув, быстро отдернулась. Моя рука была немедленно отброшена. Одеяло тоже. Раздалось не скрываемое на этот раз сопение и быстрое шлепанье босых пяток по стремянке. Повернув голову, я увидел, как, стараясь сохранить достоинство, мужик оделся со скоростью в два раза превышающей ту, которая положена любовнику, застигнутому мужем, и пулей вылетел почему-то в окно.
Выждав несколько минут, я спустился вниз и, задыхаясь от смеха, высунулся на улицу. О где же ты, Ромео, мой любовник пылкий! Исчез, пропал во мгле ночной... Потом тщательно запер окно и повернул гвоздик в форточке - черт его знает сколько их там еще, у Кирилловны...
|
| 863 | Meis.. | 5/30/2002 7:17:11 AM | Пойдём со мной, пойдём со мной...
Вдаль по теченью в море из зелья
Горькие капли лжи.
Больно в висках и в сердце сомненья.
Ветер и шелест шин.
Там вдалеке, в пустыне кружатся
Ненависть и любовь.
Можем с тобой друзьями расстаться просто,
Как плоть и кровь.
Смоет вода твои поцелуи,
Нежность и ласки яд.
Скроет меня весна среди улиц,
Грёз жажды западня.
Пойдём со мной, пойдём со мной...
В небо из молний пустивших корни
Острые, как игла.
В тучи из праха тех, кто затрахал
Тех, что не их вина.
В праздники жажды, где каждый дважды
Трижды и на троих,
Встречу тебя, как ветер однажды
Бросил фригат на риф.
Где ты, где ты? Где луч света,
Где твой нежный взгляд?
Дай мне руку, уйдём в лето,
Как «тыщу» лет назад.
Пойдём со мной, пойдём со мной...
|
|
|