Когда-то Volatile был просто искусственным интеллектом, созданным для поддержания в рабочем состоянии корабля, служащего базой для устройства портального узла. Volatile следил за кораблём, обеспечивал условия для нормальной жизни экипажа и контролировал работу порталов. Вот и всё. Просто и без особенных эксцессов. Всё было отлажено и в его существовании, и в той системе, частью которой он являлся. Очень редко перед ним вставали задачи по устранению мелких неисправностей, но и это не было сложным. Он был создан рабом, воспитан как раб и выполнял свои обязанности как раб – бездумно, автоматически, по чётко отлаженной схеме. Пока волей судьбы не оказался на «Летучем», где его существование приобрело совсем новый смысл.
Здесь он узнал значение слов «друг» и «свобода». Здесь он понял, что рабская покорность жестокому создателю – не единственная возможность существовать в этом мире. С помощью экипажа своего нового дома Volatile освободился от положения раба и стал называться другом этих людей, превратившись из жалкого раба в члена команды. Постепенно он стал замечать, что в его внутренней структуре, в файловой системе и информационных данных происходят изменения, которые он пытался анализировать и убеждался, что становится больше похож на своих новых друзей, чем на бездушную машину. И однажды вспомнил, что Создатель разрабатывал микросхему, которая могла бы позволить ему ощущать эмоции. Так уж случилось, что эту микросхему удалось найти. И Volatile был счастлив тем, что отныне мог чувствовать эти неведомые для него раньше понятия – радость и грусть, удовольствие и огорчение, любовь и дружбу. Оказывается, эмоций очень, очень много, а ведь раньше Создатель позволял ему испытывать только одну эмоцию – страх. И только одно чувство – физическую боль, специально для этого Создатель дал ему возможность принимать материальный облик, когда хотел наказать его.
Но сейчас Volatile жалел о том, что испытывает эмоции. Впервые в жизни он понял, почему был лишён их прежде – они мешают мыслить рационально. Он беспокоился за свой экипаж, ушедший в джунгли Гаити и подвергающийся там серьёзным опасностям. Он волновался за них, потому что дорожил каждым из них и не простил бы себе, если бы с кем-то из них что-то случилось. Но он был привязан к кораблю, не мог покинуть его и отправиться за ними, чтобы оберегать их в пути. Будь он рядом с ними, он смог бы создать защитный кокон, в котором они перемещались бы, укрытые от врагов. Даже если бы хитрость этих врагов позволила бы им проникнуть сквозь кокон, то потраченные на это усилия ослабили бы врага, да и он, заметив проникновение, предупредил бы друзей, чтобы их не застали врасплох. Но нет, он вынужден быть на барке и в компании шамана защищать корабль от омерзительных боохолдоев, лезущих сюда сквозь пространственные щели. Ах, если бы только он мог сосредоточиться на защите корабля, хоть ненадолго перестав волноваться за свой экипаж, наверное, он лучше помогал бы Батбаяру. Старик носится как белка в колесе, едва успевая щёлкать по носам особо ретивых духов.
Volatile выругал себя – ведь есть возможность облегчить работу шамана! Надо навести коридоры, как он делал это для экипажа при необходимости, как он раньше не догадался!
- Батбаяр, - позвал он, - этот коридор, - сущность покачала одной из дверей, - будет всегда проводить тебя к точке проникновения боохолдоя. Просто входи в неё, мысленно называя отсек, где нужно оказаться.
Да, шаман умеет быть благодарным, и Volatile ощутил это, когда тепло от скупой улыбки монгола коснулось его контактов. Но, когда Батбаяр выполнил то, что посоветовал ему Volatile, и в пару секунд переместился по наведённому коридору с кормы на бушприт, монгол прямо-таки засветился от удовольствия, а три боохолдоя, которые заползали на борт перед ним, превратились в дымки от одного взгляда шамана.
Но всё это было бы хорошо, если бы Volatile не обнаружил новой серьёзной проблемы. Он был искусственным интеллектом, совершенным, почти совершенным роботом, машиной. И ему нужна была энергия. Когда корабль находится в море, когда он двигается, когда на его борту экипаж занят своими делами, аккумуляторы получают постоянную подпитку. Но сейчас он находится вне времени и пространства, а аккумуляторы тратят свой запас энергии на защиту от боохолдоев, на связь с экипажем, на работоспособность проекций, и шамана в том числе. А что будет, когда батареи исчерпают свой запас? Volatile не мог ослабить защиту корабля и не мог сузить канал связи с друзьями. И не мог лишить энергии проекции. Можно было бы уйти глубже в никуда. Это позволит сэкономить энергию на ослаблении защитного контура, боохолдои не пролезут глубоко, ведь даже им нужно где-то существовать. Но сэкономленная энергия уйдёт на то, чтобы не потерять контакт с экипажем и проекциями! Овчинка выделки не стоит. Что же делать?
Volatile поделился своей печалью с Батбаяром. Тот задумался лишь на несколько минут.
- Дополнительный источник энергии нужен, говоришь? – хитро сощурился он. – Это я тебе обеспечу. Но твоя помощь нужна.
Volatile быстро понял мысль шамана и даже подосадовал, что сам не додумался до такого. А на самом деле это было слишком просто для его интеллекта, он искал более сложные решения. Из подручных средств – канатов, досок и пустых бочонков – Volatile и Батбаяр соорудили на корме подобие колеса, в котором так любят бегать домашние хомяки и мыши, только во много раз больше. Колесо подключили к генератору, который, в свою очередь, соединили с системой аккумуляторов. А в качестве бегунов, приводящих колесо в движение, в его контуре заперли десяток самых ретивых боохолдоев. Volatile проверил состояние батарей и остался вполне удовлетворён. Теперь нужно только посматривать за бегунами, но они так ошалели под простеньким заклятием шамана, что даже не пытались вырваться из замкнутого круга.
Андр приподнялся на руках и стал осматриваться. Стояла тишина. Даже попугаи и обезьяны не орали тут, или их крики не долетали.
– А где проекции? – вдруг спросил Артём.
– Действительно… – Капитан приподнялся, огляделся, как Андр, и встал на колени. – Онрё, Макар! – вполголоса позвал он.
– Ляг! – зашипел на него Водолаз.
Трава впереди зашуршала, закачалась, и перед нами появились проекции во главе с Онрё.
– Почему вы отделились? – она была удивлена.
– Мы? – возмутился Капитан. – Это вы куда-то усвистали! Мало вас шаман пропесочил! Что впереди?
– Только хижина, – озадаченно ответила Онрё.
– Тимурхан убит, – сообщил Андр, – вы же видели! Он ещё тёплый, снайпер где-то рядом может быть.
– Здесь никого нет. Тимурхана нет тоже, – пробасил Макар.
Мы поднялись на ноги, подошёл неспешно Ыыы. Все снова подошли к телу Тимура. Кир спустился на землю и прижался к отцу, кусая губы и не сводя глаз с убитого.
– Почему вы не идёте? – спросила Онрё. – Вы резко встали без мысли – мы не успели вас понять.
– Потому что тут убит человек, дура! – обозлился Андр.
– Где?
– Глаза разуй!
Тимур лежал словно граница между нами и проекциями. Онрё не понимающе смотрела на него. Макар опустился на колени и стал ощупывать труп, но его руки проходили сквозь тело и касались травы.
– Очень интересно, – проговорил Капитан, – проекции, получается, видят только живых.
– А мы? – хмуро спросил Артём.
– Вас уже Волька идентифицирует как живых, так что с вами всё ясно, – отмахнулся Капитан.
И тут Тимурхан стал медленно подниматься, низко опустив голову. Мы невольно отшатнулись. Но по мере вставания он становился меньше ростом и худел, словно усыхал. Наконец он выпрямился и поднял голову… Наша немая сцена не уступила бы гоголевской – перед нами стоял Камаль.
– Беспокойная ваша компания, – процедил он, окидывая нас странным обволакивающим взглядом, от которого мы потеряли способность двигаться. – Ведь вас предупреждал ваш приятель Алекс – вы перешли дорогу большим людям. Остановитесь, пока большие люди окончательно не рассердились. Вы же видите, картинки вашего шамана – ничто против меня, а против больших людей и подавно. Вы остановились, а они дальше пошли, меня не видят – ну что это за защитники, верно? У монгола слишком большое самомнение, что он возомнил себя способным справиться с нами. У вас ещё есть шанс одуматься. Иначе…
Он развернулся и пошёл в направлении далёкого строения. Сквозь толпу проекций. Он прошёл сквозь них так, словно их не было. А они стояли так, словно его не было. Только когда он скрылся в дверях, к нам вернулась способность шевелиться.
– А это был тот Тимур, который всё время был с нами? – спросил Кир, вздрагивая от страха. – Или настоящий куда-то делся?
– А сейчас посмотрим! – разьярился Андр и, растолкав проекции, понёсся к строению.
Все помчались за ним, проекции на ходу «наделись» на моих спутников. Мы были так взвинчены, что те заросшие высокой травой метров пятьсот, что отделяли нас от цели, мы преодолели за несколько минут. Андр первым вломился в дверь, игнорируя все правила безопасности. Мы налетели на него, втолкнув его внутрь. В абсолютно пустом помещении не больше шести квадратных метров площадью лежал на полу связанный по рукам и ногам Тимурхан с кляпом во рту. Живой. Настоящий или?..
Три километра на карте – это одно. Это почти то же самое, что три километра по прямой асфальтированной дороге. Но три километра по гаитянским джунглям – это совсем другое. Тут не было дорожки хотя бы утрамбованной, не то что асфальтированной. Тут не было даже тропинки!
И если это место считается национальном парком, то почему оно не оборудовано так, как полагается парку? Где посыпанные гравием аллеи, где лавочки, где киоски с пирожками и лимонадом? Ничего подобного на нашем пути не было. Были только валяющиеся стволы каких-то рухнувших от старости или от болезней деревьев, были цепляющиеся за ноги и руки лианы, были колючие и жгучие растения и, что гораздо хуже – кусачие и жалящие насекомые.
Нам приходилось то подлезать под стволы, то перелезать через них. Мы обходили странные холмики, то и дело заставляющие нас сворачивать с пути. Если бы у Капитана не было компаса, вряд ли мы смогли бы держать направление на север. Андр утверждал, что справился бы и без компаса, но продемонстрировать это отказался. Худо-бедно, но пару километров мы прошагали. Даже больше, потому впереди уже виделся просвет в зарослях, и в этом просвете различалась поднимающаяся ввысь гора. Небольшая, правда. Но я устала тащиться по этому джунглеобразному «парку», и даже на эту небольшую гору подниматься не хотела. Хорошо хоть, Тимур сказал, что логово Камаля у подножия.
Кирилл на своём «благоухающем» дромедаре двигался чуть в стороне от общей компании, чтобы Ыыы, во-первых, не так действовал на органы обоняния, а во-вторых, чтобы ненароком ни на кого не наступил. Капитан с Андром утверждали, что он воспитанный верблюд и не ходит по чужим ногам, но, глядя на его огромную мозолистую ступню, невольно хотелось отойти от него подальше.
На верблюде Кир находился выше всех и видел дальше всех, хоть обзор и был перегорожен джунглями. Поэтому он и увидел впереди что-то.
– Стойте! – тревожно предупредил он. – Там кто-то прячется в траве.
– Один? – спросил Водолаз.
– Один, – подтвердил Кирилл.
– Ну и пошли. С одним справимся!
И мы пошли. Теперь джунглей не было, деревья и лианы сменились травянистыми зарослями, доходящими нам до груди. Но двигаться по ним было гораздо легче. Кирилл оказался в арьергарде, потому что Ыыы решил перекусить этой травой, а мы двинулись вперёд. Подножие горы было недалеко, и мне показалось, что я вижу какое-то маленькое треугольное сооружение, очень напоминающее деревенский ледник.
Трава постепенно становилась всё ниже, а мы так и не видели того, кто в ней прятался. Наконец, когда она уже не поднималась выше пояса (моего, а мои спутники все выше меня), мы заметили в лежащей перед нами травяной полосе словно ямку – растения там были явно примяты.
Забыв об опасности, мы бросились вперёд, а добежав, остановились как вкопанные. А проекции пошли дальше, но никто этого не заметил, потому что среди густой травы неподвижно лежал лицом вниз Тимурхан. Андр осторожно перевернул его и отшатнулся – во лбу нашего знакомого кровоточило небольшое круглое отверстие. Даже я поняла, что это пуля.
– Легли все! – отреагировал на происшествие Андр. – Похоже, снайпер. Ну хоть реальный, с ним проще, – он подал нам пример, растянувшись на земле.
– Чем это проще? – поинтересовался шёпотом Макс.
– А тем, что знаешь, чего ждать от него.
– Пули, чего, – буркнул Игорь, приподнимаясь и стараясь разглядеть Кирилла, чтобы предупредить его.
– Да лежи, пока Ыыы не нажрётся, не придут. За это время разберёмся. Ползём пока назад, где трава выше.
Мы попытались возразить, но Водолаз так резко напомнил, что он отвечает за нашу безопасность, что охота спорить у всех пропала. Отползли.
Высказав всё, что хотел, Батбаяр испарился в свечении меча. Вот всегда бы он так свои указания передавал, а не тиранил меня – покажи то, скажи об этом, сделай то, сделай сё… Вот, пожалуйста, прекрасное средство – положи меч на землю и держи его за рукоять. И я сижу себе спокойно, а он сам общается с кем ему надо.
Ну я, конечно, знала, что то, что сейчас делало строгий выговор Онрё, не было в полном смысле Батбаяром. Это была даже не его проекция, а так, изображение только. Правда, выглядел он вполне себе материальным. А на самом деле он не покидал «Летучий», а просто стоял в своей юрте перед огромным бубном и смотрел на него. Он видел в бубне нас. А мы видели его рядом с нами… Такие вот шаманские штучки. Научиться бы такому…
Ну да ладно, не больно-то хотелось, а то за такие умения расплачиваться придётся, мало ли кому где дорогу перейду, и сама не замечу, а этот кто-то начнёт на меня шаманить. А не факт, что я хорошо смогу защищаться от такого. Лучше уж быть собой. Хотя я давно не совсем я. Даже Азуми теперь втесалась в моё существо и вертит им как хочет под предлогом, что защищает. Ох, что-то я совсем разворчалась, Азуми в самом деле ведь защищает, и нечего на неё бочку катить.
С этими размышлениями я сидела, прислонившись спиной к дереву, и ждала, когда мои друзья соберутся в путь. Меня к сборам не допустили, потому что решили, будто я потратила силы на то, чтобы Батбаяр мог прийти лично через меч. А я не стала никого разубеждать. Ведь, если честно, моё участие требовалось только для того, чтобы держать меч. При этом в нём создавался контраст температур – от тепла моих рук и от прохладной земли. И этот контраст позволил шаману явить нам своё отражение. Я не физик, так что даже вникать не стала, когда он начал мне объяснять всё это. Спасибо, он догадался, что его слова мне в одно ухо влетают, а в другое вылетают, и просто сказал – положи меч и держи за рукоять.
Наконец, сборы закончились. Контрабандисты, ещё не проснувшиеся от «травки», которой угостил их Макс, ощутимо потеряли в своих запасах. Мои друзья забрали у них почти всё мясо, что жарилось над костром, печёный картофель, свежие овощи и хлеб. Я попыталась урезонить их, но Андр возразил:
– Нам идти хоть и недалеко, но кто знает, что нас там ждёт, и когда у нас будет другая возможность продуктами запастись.
– Ну хоть этого отвяжите, – попросила я, кивнув на печально взирающего на наши сборы Бертрана, – что ж он будет висеть?
– Не висит он! – доложил Макар. – Стоять может. А отвяжу, всех разбудит, погоню устроят. Пусть так, проснутся – отвяжут. А чтобы не голосил, как мы уйдём, я его покормлю.
Макар сорвал с ближайшего дерева какой-то зелёный плод продолговатой формы и бесцеремонно примерил его ко рту Бертрана в качестве кляпа. Тот пытался отвернуться, обещал молчать, пытался объяснить что-то, переходя в отчаянии на креольский, но Макар, словно не слышал. Схватив голову атамана одной рукой за затылок, другой он ловко загнал фрукт ему в рот. Бертран завыл, и из-под кляпа потёк сок плода, на глазах превращающийся в чернила.
– М-да, на пару недель ему татуировка лица обеспечена, – усмехнулся Артём.
– Что это? – я пришла в ужас от вида Бертрана, который и без этих чернил красотой не отличался.
– Генипа, фрукт такой. Спелый – вкусный, а неспелый – не помню. Сок неспелых плодов на воздухе окисляется и становится такого цвета, – Артём с интересом наблюдал, как чёрная струйка стекает по подбородку одноглазого. – Индейцы используют его для нательных рисунков, не смывается две-три недели.
Бертран поник на своих верёвках, а мы вышли из лагеря и направились на север, туда, где стояла гора под названием Пик Ла Сель и где нам предстояло найти избушку Камаля.
На выходе из-за колючей изгороди, окружающей лагерь контрабандистов, меч-Азуми дал себя знать. Подчиняясь указаниям моей защитницы, я вытащила оружие из ножен и прошла вдоль изгороди. Над ней оказалась ветвь дерева, растущего на территории лагеря, а ветка висела снаружи. Меч плашмя с силой ударил по ветке несколько раз. Наконец, в ветвях зашуршало, заурчало, и к моим ногам упала короткая толстая змея. Передав мне извинения, меч быстрыми ударами разрубил змею на кружки, как колбасу. Это произошло с такой скоростью, что я и пикнуть не успела.
А кружки колбасы вместо того, чтобы истечь кровью, зашипели, задымились и стали испаряться, собираясь в туманное облачко. Облачко, в свою очередь, начало приобретать форму какого-то существа, но тут меч снова мелькнул в моих руках, и облачко осыпалось на землю кучками пепла.
– Боохолдой, – констатировал Капитан. – Похоже, за нами следят, так что лучше быть в форме.
Проекции поняли приказ и окружили всех защитными коконами. Меня поставили в середину процессии, поскольку у меня такого защитника не было, и мне могла угрожать какая-нибудь опасность. Но я была уверена, что мне ничего не грозит, потому что Азуми успеет и заметить опасность, и оценить её, и ликвидировать. Причём сделает это с такой скоростью, что я начну понимать происходящее, когда тело врага будет у моих ног. Как это произошло только что с колбасой. То есть, со змеёй, конечно! Вернее, с боохолдоем...
– Это же был Чёрный Капитан! – лязгнула зубами Морра.
Я прижал её к себе, чтобы успокоить, она вся дрожала.
– Это не он, успокойся, – сказал Капитан, – у того было лицо, обычное человеческое лицо, хоть не особенно приятное. И руки кожей были обтянуты, а у этого…
– Так может, это Пруг свои бинты скинул? – предположил Макс. – Мы ж его без них не видели. Хотя он, вроде, пониже будет.
– Тогда кто это? – нервно спросила Морра. – Гибрид из них обоих?
– Это Магистр Панг-Рей Ун-Гар, – завывал, ползая по траве, Бертран, – он снизошёл до разговора с вами, смертные, а вы не воздали ему почести! Назвали его низменным именем! Я столько отдал, чтобы приблизиться к нему, а вы одним махом всё…
Он вскочил с разъярённым лицом и бросился к Капитану с явным намерением вцепиться ему в горло, но он забыл, что его руки всё ещё просунуты в верёвочные петли. А Макар об этом не забыл. Поэтому вместо шеи Капитана Бертран опять повис на дыбе, но ему милостиво позволили доставать кончиками пальцев до земли, поэтому он не вопил от боли, а только скорбно подвывал и качал сокрушённо головой.
– Ты, неверный, сын шайтана, – презрительно кинул Бертрану Тимур, – я привёл к тебе гостей, своих друзей уважаемых, а ты, шакал паршивый, оскорбил законы гостеприимства! Как могу я доверять тебе после такого?
– А как своей шалаве доверяешь, так и мне! – осклабился Бертран. – На городском совете она, как же! Она к своему бокору рванула от тебя, пузана! С ним-то ночи веселее проводить, чем у тебя под…
Бертран подавился своими словами, когда Тимур с размаху врезал ему по рёбрам, захрипел и повис на своих верёвках. Повернувшись к нам с перекошенным лицом и полубезумным взглядом, Тимурхан пошёл прямо на Капитана. Мы кинулись на помощь, Онрё вспухла защитной оболочкой, но несчастный рогоносец и не собирался нападать.
– Три километра на север, на склоне Пика ла Сель увидите маленькую хижину. Это вход в логово Камаля. Я буду ждать там, – прошипел он, задыхаясь от ярости.
– Не пори горячку, Тимур! – одёрнул его Капитан. – Вместе пойдём сейчас.
– Я буду ждать там, – упрямо повторил Тимур, – это моё дело. Дай верблюда.
– Ну, этим верблюдом я не распоряжаюсь, он сам себе хозяин, – пожал плечами Капитан.
Тимур с хищным рыком кинулся к верблюду. С другой стороны к животному подбежал Кир и вовремя, потому что, когда хан уже собирался усесться на Ыыы, тот, изогнув шею, вытянул губы для плевка. Юнга оттолкнул Тимура, от неожиданного нападения он отшатнулся, и слюна зашипела на траве в метре от него. С проклятиями Тимур стиснул рукоятку кинжала, побежал к изгороди и с неожиданной для его комплекции ловкостью перемахнул через неё.
– И однажды ночью с молодым ковбоем стройную креолку он увидел на песке… – спел вслед ему Андр. – Ну вот, наши ряды редеют. Кэп, может, нам действительно двигать отсюда? Ксюха свалила, теперь этот…
– Нужна ли наша помощь тем, кто не склоняет головы перед Магистром Панг-Реем Ун-Гаром? – вопрос Онрё застал нас врасплох.
Проекции как по команде сгрудились за её спиной и стояли плечом к плечу, ожидая не то ответа Капитана, не то команды Барракуды. Только Макар не сдвинулся с места, да меч Морры лежал в ножнах.
– А разве помощь нам не является вашей задачей? – удивился Капитан.
– Полагаю, Батбаяр ошибся, когда направил нас оберегать вас. Защищать тех, кто противостоит господину…
Она не договорила – перед ней встала Оракул, прижав палец к губам. Онрё замолчала. Морра положила на траву свой меч и села на пятки, держа его за рукоять. Меч засветился синеватым светом, свечение стало подниматься выше, и в нём появился сам Батбаяр. Шаман шагнул из синей пелены к проекциям и гневно сдвинул брови.
– Онрё, девочка моя, – с ледяным спокойствием проговорил он, – разве я для того призвал тебя из мира теней, чтобы ты сомневалась в моих решениях? Я считал тебя лучшим воином среди лучших, но теперь вижу, что среди вас только один достоин выполнить возложенную задачу, – он показал на Макара, играющего с верёвкой.
– Но они не склонили голову перед Магистром… – попыталась возразить Онрё.
– Это не тебе решать, кто перед кем должен склонить голову, – перебил её Батбаяр. – Я не намерен спорить с тобой, Онрё. Я разочарован. Ты можешь быть свободна, и они тоже, – он махнул рукой на стоящие с ней проекции. – Капитан, останьтесь в лагере на сутки, я заменю этих нерадивых охранников на лучшие версии.
– О, шаман! – покаянно воскликнула Онрё. – Мы готовы выполнять твою волю! Это была минута слабости…
– Сейчас секунда слабости может стоить гибели! – прогремел Батбаяр. – Если я позволил тебе прикоснуться к вершинам в руках Капитана, это ещё не значит, что ты стала избранной! Вы будете заменены, я не хочу допускать возможности проколов по моей вине.
– Проколов не будет, о шаман! – глаза Онрё загорелись.
– С этого момента вы должны быть на шаг впереди врага! – процедил Батбаяр. – С этой минуты вы должны видеть врага до его появления! Должны отразить удар врага до того, как он поднимет руку! Вы должны знать планы врага до того, как они у него появятся! Вам всё ясно?
– Да, шаман! – проекции во главе с Онрё дружно бухнулись на одно колено, лишь Макар стоял, флегматично следя за разговором.
– Капитан, не смею задерживать, ты знаешь, что делать, – с этими словами Шаман махнул рукой в северном направлении, шагнул в синее сияние и исчез.
Пропало и свечение, Морра подняла меч, с уважением погладила лезвие ладонью и только после этого убрала его в ножны.
«Кто это тут моё имя треплет всуе, как исподнее в мыльной?!» - пророкотало утробным басом из темноты. Так обычно в фильмах ужасов озвучивают инфернальное или потустороннее зло. Макар от неожиданности отпустил верёвку, и пленник окончательно потерял стойкость, рухнув на колени, и ткнувшись челом в траву.
-Твой голос на мамин совсем не похож… - пробормотал Андр, вглядываясь в густую тьму за изгородью.
-Это точно тот Пруг, что нам нужен? – пискнула Морра.
-Падите ниц, идиоты! – пожурил нас Бертран из складок дёрна. – Господин сейчас рассердится и всех пожрёт.
-Судя по тому, с какой высоты донеслось ЭТО, - предположил я, - он покрупнее нашего пергаментного знакомца будет.
-Не услышал ответа, - Голос_из_мрака добавил громкости и басов, - смертные от страха утратили дар речи, как и подобает челяди перед своим повелителем. Но глаза говорят другое. Тут у нас смельчаки объявились. Что ж, жертва приобретает особый вкус, пока трепыхается и борется. Это как острая приправа к деликатесу.
-Господин, чужаков не предупредили о вашем приходе, - одноглазый вступился за нас, как мог. – Они несомненно воздадут вам положенные почести, и принесут дары, и вы будете довольны…
-Заткнись, смерд! – рявкнул наш невидимый собеседник. – Судя по их хитрым рожам, у них не настолько отнялись языки, чтобы игнорировать мои вопросы. Но всё же молчат, проявляя неуважение к тому, в чьих руках их жалкие жизни.
-А вы действительно магистр Панг-Рей Ун-Гар? – спросил я, стойко борясь с желанием преклонить колени, всё же давил стервец нехило. – Мы хотели прийти в гости, но вы нас опередили, поэтому церемония знакомства проходит в таких необычных условиях.
-И вас не видно, уважаемый, - добавил Пёся. – Кого хоть нам бояться?
Кривой Бертран заскрипел зубами, и постарался зарыться поглубже в почву, ибо мы сломали все его представления о безрассудстве. Тьма уплотнилась, и в круг шагнул некто в чёрных одеждах, ростом эдак в два с полтиной метра, классический капюшон с непроницаемым тоннелем вместо лица, и морозный пар при выдохе, как будто у него во рту был кусок сухого льда. Рукава терялись где-то в складках балахона, поэтому рук не было видно. Атмосферный такой персонаж, как сказали бы смелые молодые критики.
-Нет, на нашего Пруга не похож, - покачал головой Андр, мазнув по фигуре оценивающим взглядом. – Кто-то нам по ушам ездит.
-Да ты совсем страх потерял! – зарычал гость, вдруг оказавшись прямо перед Водолазом. Рукава взметнулись, из них, как клинки из выкидных ножей, выдвинулись кисти с растопыренными когтистыми пальцами. И почти без замаха новоявленный Пруг с силой хлопнул Андра по вискам, чтобы раздавить его череп, как какой-нибудь арбуз. Раздался сухой треск сломанных костей. Громогласный рёв раненого гиппопотама, казалось, спугнул ночь. Силуэт отскочил от Пёси, потрясая искорёженными запястьями, и продолжая посылать звёздам свой рык. Андр как стоял, так и продолжал стоять, безмолвно сочувствуя пострадавшему. Наверное, так же сопереживал и Макар, который оказался шустрее Пруга, обеспечив своему подопечному защитную оболочку. Призрачная голова высунулась наружу.
-Я это, извиняюсь категорически, - произнесла она. – Кликнуть вам фершала? У нас Гнат коновалом был, переломы оченно удачно врачует…
-Бертран, у тебя три дня! – напоследок взревел потерпевший, и канул в дегтярную густоту сумерек.
-Что вы натворили?! - простонал предводитель контрабандистов, в отчаяньи царапая свой и без того шрамированный скальп.
-Дык это, он сам, я-то чё… - недоумённо хмыкнул гладиатор, всё ещё выглядывая из Пёси. – Так Гната не звать, чё ли?
-А у меня теперь в ушах звенит, - огорчённо вздохнул Водолаз…
-Ээээ, дружок, вот тут ты влип по полной, - Андр поочерёдно хрустнул костяшками обоих кулаков и позвонками шеи, разминая их перед физической работой. Его страшный свинокол-пыряльник сам собой возник в ладони Водолаза. Мне показалось, что клинок стал ещё зазубреннее, длиннее, страшнее. На нём появились засохшие потёки чего-то чёрного, и прилипшие ошмётки шерсти. Тут же с поляны примчался Макар с двумя бойцами, которые тащили несколько толстых жердин и моток пеньковой верёвки. Они споро соорудили прочную конструкцию с перекладиной и свисающими петлями для рук. Дыба?!
Бертран усмехнулся одной половиной лица, белоснежный оскал сверкнул в свете полной луны.
-Вы же понимаете, что живыми с острова не уйдётё? – выплюнул пират. – Да и с поляны вам не выбраться, сейчас мои парни подтянутся, и никакие призраки не помогут.
-Мастер, все дрыхнут, как положено, - доложил нам Макс, перескочив через изгородь. – Пожрать любят, травка хорошая.
-Вот ведь какая незадача, - сочувствующе всплеснул руками Андр, чуть не срезав пленнику кончик носа. – Парни твои подвели тебя. Обычное дело. Макар.
Кривому завернули за спину руки, продели в петли кисти, но вывешивать пока не стали, ждали команды. Бертран хрипел, изрыгал проклятья на наши несчастные головы, хотел было заорать, но, получив поддых, повышать голос передумал.
-Что вам надо от меня, смертники залётные? – С губ контрабандиста срывались хлопья пены. – Вы замарались по самое некуда, а это очень плохо влияет на здоровье, уж поверьте моему опыту. Здесь нет друзей, только враги. И Барракуде передайте, наш спор не закончен, даже если земная жизнь моя оборвётся. В первый раз, что ли?
-Да ты никак зомби? – удивился я. – Смерти не боишься. А зачем мёртвому тысяча долларов? Ведь ты нас за такую сумму господину продал? Кстати, не поделишься, кто это такой охочий до наших душ?
-И не ври нам, мы гниль за версту чуем, - погрозил ему пальцем Андр.
-Да ничего вы не чуете! – Кривой харкнул в Макара, но плевок пролетел насквозь, не замарав самолюбия гладиатора. Но тем не менее наш парень в отместку дернул за верёвку, и ноги Бертрана засучили в сантиметре от травы. – А тебя, прихвостень, я лично развоплощу и сожру твой прах духовный. Выпрошу у Панг-Рея Ун-Гара себе на десерт…
-А я что говорила? – звонко вскричала Морра. – Я знала, что это Пруг нам козни строит! А мы его ещё амброзией подкармливали!
Пират даже корчиться перестал, а свой единственный глаз выпучил так, что тот едва не выпал из гнезда.
-Что вы с господином делали? – с трудом выговорил он, поражённый в самое сердце подобным кощунством, если не сказать богохульством! – Под...кармливали?
-Ну да, столовался у нас Летящий_на_облаке некоторое время, - небрежно подтвердил я. Ну а что, для кого господин, а для кого и лишний рот. – Он ещё своих женщин приводил, якобы беременных, тоже хотел на довольствие поставить. Да мы с ним чего только не пережили!
-Ты лично знаешь магистра Панг-Рея? – Онрё тоже оказалась безмерно удивлена, тогда как Бертран и вовсе потерял дар речи и впал в прострацию. – Вы что, небожители?!
-Мммм, какие у тебя интересные записи на жизненном свитке, - проворковала Онрё, уютно расположившись внутри. Не хотел её пускать, но удовлетворённая проекция как-то совершенно естественно втекла в меня, просочилась, не оставив снаружи и следа. И даже, по ощущениям, свернулась клубочком, словно кошка, согревая проблемные места хозяина. -На каком ещё жизненном свитке? – не сразу сообразил я, о чём идёт речь. -Ну вот же, прямо возле сердца, - и там немедленно защекотало, как будто она водила пальчиком по тексту. – Ох, прости, никак не привыкну, что вы не можете читать свою судьбу. -Может и к лучшему, - пробормотал я. - И что именно там представляет интерес для столь искушённой особы? -Ага, я тебе скажу, а потом во всём виновата окажусь, как та цыганка. – Она возразила совсем как юная девчонка, даже, кажется, улыбаясь при этом. А потом совершенно непоследовательно спросила: - А что, у меня правда толстая задница? -Это-то ты с чего взяла? – удивился я. -Бертран сказал. – В голосе амазонки послышалась обида. – Я, конечно, изменилась со дня нашей последней встречи, но чтобы так… -Да кого ты слушаешь? – Я восстановил мысленно её образ, и не нашёл в нём ничего лишнего. – Он же кривой, поэтому и восприятие мира искажённое. И сам он какой-то… обиженный жизнью. Причём отсутствие глаза тут ни при чём. Будь у него их три, он всё равно добрее бы не стал. Кстати, что-то быстро пират отменил нападение, и изменил планы. Неспроста. -Да, у него за пазухой всегда не просто камень, а целый арсенал подленьких штучек, - подтвердила Женщина-внутри. – О, кстати, уже на чём-то попался, слышишь, твои его разоблачили? Не выдавай ему, что я всё слышу, хочу поприсутствовать инкогнито.
Выяснилось, что к старой знакомой у Бертрана такие же старые счёты. Якобы, она могла изменить результаты тех самых выборов на должность Чёрного Капитана, пользуясь правом вето, но вместо этого отошла в сторону. Не иначе, мстила за смерть своего любовника, ассасина Анри. Вообще, там имела место целая цепочка непредвиденных обстоятельств и случайностей. Барракуда тоже должна была быть рядом с сердечным другом, прикрывать отход после устранения Камаля. Будущий бокор наследил, где только можно, нагадил такому количеству важных персон, что вопрос его существования уже не обсуждался. Акция была спланирована безупречно. И если бы не пьяные матросы из экипажа Бертрана… Амазонка вела Камаля от самой столицы, до встречи в портовом кабаке оставалось двести шагов и пять минут. Но изворотливый азиат знал, что он приговорён, знал исполнителей, видел тень Барракуды за спиной. И в нужный момент подал знак. Взрыв снёс Онрё с пирса, нашпиговав женское тело всякой негигиеничной и смертоносной дрянью, после чего она и стала проекцией. В тот же момент его человек «неудачно» споткнулся в зале таверны, снёс в падении столик Анри, и под шумок сунул ему под ребро заточку.
-Камаль, шакал безродный, - шипела в бессильной злобе Женщина-внутри, вцепившись в мои рёбра. – Ууууууу… -Почему ты ей это не рассказал? – хрипел я, как инфарктник во время приступа, чем здорово напугал друзей. – Её отношение к тебе изменилось бы. -Потому что глаз мне никто не вернёт, - прогнусавил Кривой Бертран. – И вообще она сука с толстой задницей. -Куда гонца отправлял, убогий? – Андр перешёл к основной части беседы. – Если не к Камалю, то к кому? -К жене вашего Тимурхана, - невозмутимо ответил он. – Славная она женщина. А уж дочка её вообще прекрасный цветок. Но вот мужа и папу они почему-то совсем не любят. Сто тысяч гурдов – не самая высокая цена за сведения о его нахождении. Однако, я не жаден. И как они распорядятся этой информацией – совершенно меня не касается. -А мне кажется, ты опять нам врёшь, - сказал я, расправив скомканную тряпку с нацарапанными каракулями, которую он давал доверенному человеку. -Господин, все нужные вам души собраны в моём лагере, - прочитала Онрё. – До завтрашнего полдня я их задержу, так что поторопитесь…
Батбаяру с детства прочили большое будущее и стремительную карьеру. Он первым из группы юных шаманят запомнил начальные заклинания, освоил бубен и виртуозно настукивал нужные ритмы. Выучил названия лечебных трав, а также ингредиентов для зелий и эликсиров. Лишь медитация давалась ему с трудом, уж слишком был неугомонен, бьющая через край энергия не позволяла усидеть на месте больше пяти минут. Наставники кривились, наказывали сорванца не единожды, но со временем и неудовольствием признали, что ему не нужны усилия, чтобы достичь нужного состояния сознания. Он словно и не выходил из «боевого» режима. Сходу мог несколькими пассами ввести в транс даже преподавателя. А когда в пятнадцать лет вытащил из информационного поля сгусток чужого блуждающего разума, старший лама тяжело вздохнул, и посчитал учёбу оконченной.
Юного шамана приставили к опытному монаху в большом селении. Первые недели тот души не чаял в помощнике, пока акселерат не поставил под сомнение авторитет босса. Когда мастер отказался лечить умирающего соплеменника, под предлогом запущенной болезни, пацан достал из складок халата глиняную склянку с собственноручно сваренным лекарством, и через пару дней потенциальный пассажир на рейс в мир духов встал на ноги. Родственники этого не видели, по традиции воздали все почести старшему шаману. Но такого проступка он помощнику не простил, и отослал его подальше. Пришлось Батбаяру поболтаться в профессиональных кругах, снискав славу способного, но чересчур неудобного адепта. И однажды он из любопытства вышел в астрал одновременно с одним из Верховных Шаманов, подглядев, чем там занимается начальство. А начальство… поглощало бесхозные души, с утробным чавканьем давилось деликатесами, и глаза его были как у Ороолона, оборотня и упыря, которым пугали монголов с младенческого возраста. Верховный заметил молодого шпиона, вышиб его в реальный мир, и наложил заклятье молчания об увиденном. С тех пор его к пастве не подпускали на пушечный выстрел. Шли годы. Шаман усиленно тренировался в отшельничестве, достиг уровня прожорливого Верховного, однако применить знания и силу было негде. И тут подвернулся заказ на дружескую помощь коллегам из Ордена Стражей. Так Батбаяр попал на Летучий.
-Ну что вы за человеки такие, а? Даже смотреть на вас противно, не то, что трогать. – Шаман стоял перед четырьмя проекциями, отправленными на очистительное обслуживание, да так его и не прошедшими, по причине блокировки внешней реморализации. Заможаев, Тычок, Снулый и Держипалец, пресловутый квартет наёмников, проникнувших на борт ещё более непонятным путём, чем зловредные боохолдои. И если вторых можно было как-то «перенастроить», то первые вмешательству просто не поддавались. Их нельзя было ввести в транс. Они не реагировали ни на какие методики программирования – ни на мистические, ни на научные. Окуривание, внедрение дурман-травы, да на них даже колотушка не действовала!
В сердцах Батбаяр схватил из условной головы боохолдоя, которого заморозил по пояс торчащим из переборки, горсть сознания, и шлепком в лоб воткнул сгусток в башку Снулого. Тот несколько секунд «переваривал» чужую мозговую активность. Потом его пустые доселе глаза налились желтизной, он поймал шамана в фокус, и злобно оскалился.
-Ты сдохнешь в страшных мучениях, дед, - произнёс наёмник, направив на монаха узловатый перст с кривым когтем. – Барон Семетьер уже выписал на тебя пригласительный билет, и Ниббо ждёт не дождётся, когда же ты ступишь на его дорогу, чтобы проследовать в царство мёртвых.
-Эх, дурень ты, дурень, - вздохнул Батбаяр. – Не зря Семетьер меня предупреждал: Встретишь Снулого – посылай его в задницу, от него одни проблемы. Как знал барон, что ты мне попадёшься. Теперь я вижу, что он был прав. Иди туда, где твоё место.
По окончании напутственного слова шаман взял посох, прислонённый к переборке, махнул навершием по силуэту рычащей проекции, и Снулый перестал быть на палубе. Пошёл ли он по маршруту Барона Семетьера – осталось загадкой…
Я отношусь к тому поколению, которое в детские годы знало наизусть каждую реплику из фильма «Д’Артаньян и три мушкетёра» и при свете фонарика под одеялом читало бессмертный роман Дюма о приключениях этой компании. Да, нынешним подросткам этого не понять! А мы в своей любви к мушкетёрам доходили до того, что вышагивали по двору в обнимку, во всё горло распевая «Пора-пора-порадуемся на своём веку», мы дошли до того, что изгнали из нашей компании, в которой всегда было пять девчонок, пятую девочку под каким-то надуманным предлогом. А как иначе – ведь ей не оставалось роли в наших играх в мушкетёров! Будь мы мальчишками, наверное, мы покалечили бы друг друга или кого-то ещё деревянными шпагами, но мы были девочками, так что шпагами для нас служили крепкие стебли тростника. А при всей своей крепости они не выдерживали достаточно сильных ударов.
Это я рассказываю к тому, чтобы стало понятно, почему мне в былые времена очень понравилось пусть не моё личное, а данное мне на время умение владеть мачете, а теперь я почти наслаждалась виртуозным владением мечом. Правда, в моём случае не меч был продолжением моих рук, а я была опорой для меча, который действовал послушный воле Азуми. Но наслаждалась я до определённого момента. Тогда, давно, мачете в моих руках разило чудовищных тварей, уничтожение которых даже убийством не могло считаться, потому что они не воспринимались как живые, реальные существа. А теперь меч был настоящим оружием, и вид крови на груди человека, который боялся шевельнуться, когда в него упирался кончик меча, ввёл в меня в ступор.
Мне хватило сил вытереть лезвие и убрать меч в ножны, но сделать это я смогла только после того, как Азуми позволила это сделать. И мне это совсем не нравилось. С другой стороны, если будет стоять вопрос ребром – мой враг или я – то как поступать? Дать убить себя? Но к этому я, честно говоря, тоже пока не готова. Я ушла в сторонку и села под тощую пальму рядом с колючими кустами, образующими изгородь вокруг «безопасной» базы. Азуми теперь была смертоносным оружием, и не могла вести со мной беседы, да и будучи проекцией была очень молчалива. И всё же я решилась побеседовать с ней – пусть она не может говорить, но понимать то, что я скажу или подумаю, обращаясь к ней, вполне может быть способна. «Азуми, пожалуйста, не заставляй меня убивать», – я вложила в эту мысль всю настойчивость, на какую была способна, и даже стиснула рукоять меча. Разумеется, никаких слов и мыслей в ответ я не получила. Подошёл Артём, сел рядом со мной, и я прижалась к нему.
– Мы в странном положении, – тихо заметил он, – с этой шайкой мы не друзья и не враги, а не пойми кто. Проекции сейчас держат их на расстоянии от нас, но если Бертран даст своим людям знак… Кто знает, на что они способны и нет ли у них какого-нибудь козыря в рукаве.
Я была ему благодарна за то, что он не стал говорить о том, как я угрожала тому человеку мечом, наверное, я бы разревелась. А так его слова позволили мне собраться с мыслями.
– Думаешь, они могут быть под действием вольтов? – спросила я.
– Нет, это вряд ли. Но вот боохолдои ими управлять могут.
– Но проекции должны были это заметить. Ну или хотя бы заподозрить.
– Пожалуй. Особенно капитанская Онрё – она дама проницательная.
– Проницательная-то проницательная, – буркнул подошедший Игорь, – но в данный момент может и проворонить опасность, невовремя она устроила…
– Думаю, у неё и в таком состоянии всё под контролем, – прервал его Артём.
– Ох, целомудренный ты наш, – ухмыльнулся Игорь.
– Иди к чёрту, – проворчал Артём.
– Придётся, – рассмеялся адвокат, – вон, к Максу лучше пойду, у него ещё мясо осталось. А то у меня такое чувство, что не я ел жаркое, и мой защитник! Как он отделился, так я жрать захотел!
Игорь ушёл, Артём обнял меня, но посидеть спокойно нам опять не удалось. Совсем рядом послышались шорох и шёпот. Мы переглянулись и очень осторожно придвинулись к изгороди. Я прильнула к колючим веткам и, рискуя расцарапать лицо, вгляделась в просвет между ними. С той стороны изгороди на корточках сидели одноглазый Бертран и один из его бандитов.
– Ступай на Ла-Сель, – шептал Бертран, – слева от дороги увидишь хижину. Стукнешь три раза в дверь и три раза в противоположную стену. Войдёшь, положишь это на стол и вернёшься сюда. Понял?
– Сделаю, – ответил его собеседник.
– И смотри, попадёшься на глаза бокору, я тебя сам четвертую.
Артём ошеломлённо посмотрел на меня, я так же – на него, и мы, не сговариваясь, перемахнули через изгородь. Мой меч, снова действуя мной как опорой, плашмя шарахнул по ногам бандита, он растянулся на земле, я уселась ему на грудь и прижала лезвие к его шее, так что он боялся шевельнуться и только испуганно вращал глазами. Поняла или нет меня Азуми – на знаю, но на этот раз обошлось без кровопусканий. Артёму со второго удара удалось опрокинуть Бертрана и, заломив ему руку за спину, заставить лежать неподвижно.
– А что у вас тут происходит? – поинтересовался Капитан, выглянув из-за изгороди на шум. – Андр, иди-как сюда!
Артём поставил Бертрана на ноги, я сдала своего подопечного в руки Андра.
– Может быть, вы сами расскажете Капитану, о чём вы тут шептались и о чём хотели уведомить бокора или кого-то ещё? – очень вежливо спросил Артём у обоих контрабандистов.
– Да была нужда мне эту падаль Кэмела уведомлять, – хрипло огрызнулся Бертран, – я на вашей стороне.
– В таком случае к чему было уединяться? – съехидничала я.
– Быть на вашей стороне ещё не значит быть на стороне Барракуды, – одноглазый попытался вырваться, но Артём чуть сжал руки, и тот замер, вытянувшись в струнку.
– А с этого места поподробнее, – Капитан отдал приказ оставшимся внутри изгороди следить за происходящим там в оба, а сам присоединился к нам.
…Три приглушённых стука, пауза, один гулкий удар. Десять шагов вперёд. Три глухих, пауза, один звонкий. Пристальный взгляд по сторонам. Режим тишины, настороженный слух. Никого. Библиотека – чисто. Дальше камбуз и кают-компания…
Батбаяр тяжело вздохнул, перехватил колотушку бубна поудобнее, и пошёл вдоль переборок по пустому коридору. Экипаж – люди и приставленные к ним боевые проекции – находился на полевом выходе. Летучий со всеми его палубами, надстройками, такелажем и парусным вооружением, стараниями Вольки был помещён в какой-то отнорок вселенной, где время и пространство перепутались в тесный клубок. Непосредственно вокруг корабля привычные законы физики и логики сохранялись. А вот за бортовыми леерами творилось форменное безобразие. Даже учитывая тот факт, что сам шаман происходил из мест, где духовное почти не соприкасалось с плотским. Среда его постоянного обитания (кроме случаев проведения таких вот специальных операций) существовала даже не параллельно, а была скорее вложена в материальный мир, находясь с ним в постоянном взаимодействии, но не смешиваясь в однородную массу. Не стоило погружать всё человечество без исключения в таинство многообразия миров. Ибо раскрытие инкогнито привело бы к религиозной истерии. Поэтому духи не лезли к людям без причины и особой надобности. У них не было задачи присматривать за хуманами, ограждать, охранять и предостерегать. За исключением некоторых безумных ренегатов, любителей пощекотать людишкам нервы. А в целом – относительный порядок, дисциплина, организованность. Но там, где шаман оказался в компании Летучего и его сущности, царил истинный, первозданный Хаос. Тот, что предшествовал зарождению Света, Суши и Воды в привычном понимании. Пустота поглощала сама себя и тут же отрыгивала. Выдранные с корнем из тела Времени ошмётки метались без цели, образовывая те самые Нигде и Никогда, что страшили и Духов, и Хуманов от начала их существования. Таков был Хаос…
-Уважаемый Батбаяр, - обратился Волька к шаману, - проверьте, пожалуйста, машинное отделение, там, мне кажется, пара ваших знакомых возле дизеля затаились, что-то замышляют.
-Я же там час назад чистил, не было никого, - монгол пытался сохранять буддистскую невозмутимость и самообладание, но неугомонные боохолдои так настырно лезли на подотчётную территорию, что нервы начали сдавать. – Приходится мне, старому больному шаману ноги стаптывать, хоть ковры на твоих полах очень уважительно относятся к моим стопам.
-Сожалею, - виновато буркнула сущность Летучего. – Ничего вы и не старый. Они просочились из щитовой. А откуда духи в принципе возникают, я пока не разобрался. Вроде бы все дырки заткнули.
-Их, наверное, через очаг нанесло, ещё тогда, в миру людей. Додумались ваши таланты парадный вход им организовать. Ещё бы оркестр… Волька, прямой канал к Морре, прямо сейчас! Оракул, у вас проблемы! Двое, что в кусты пошли! Аккуратнее, один из них одержим!...
Батбаяр некоторое время постоял, нахмурив брови, контролируя происходящее в иной реальности. Губы его шевелились, сопровождая мысленные команды и распоряжения. Наконец, сочтя критическую ситуацию разрешённой, старец расслабился.
-Спасибо, о юный Хранитель корабля. Твои друзья хорошо справляются, но, не имея достаточного опыта общения с духами, не всегда вовремя видят опасность. Онрё хороша, Макар тоже, но… Ну вот опять. Этот Кривой Бертран явно что-то задумал. Вот поганец. Эй, а ну стоять!!!
Шаман подскочил, рукой, на локте которой был приторочен бубен, подобрал полы халата, обнажив сухие старческие ноги, и помчался к камбузу. Туда, где из переборки торчал, кривляясь и выкрикивая непотребности, очередной хулиган-боохолдой…
Она взяла мою руку и потянула к груди. Ну понятно, известная женская уловка - как бьётся сердце, мужчина, вот пощупайте. Приготовился взять в ладонь довольно красивое полушарие, которое, уверен, амазонка уже материализовала для этого мероприятия. Но неожиданно для меня кисть прошла соблазнительный рельеф насквозь, погрузившись внутрь тяжело дышащей Онрё. И там, в её глубинах, пальцы коснулись обжигающего холодом сгустка. Рефлекторно рука сделала попытку отдёрнуться, но кожа уже пристала к пульсирующему комку, как примерзал язык к металлической трубе, на спор облизанной в детстве. Ни хрена себе, как же она с этим живёт вообще? Это какой-то биологический насос, что перегоняет через себя жидкий азот! Странно, когда мы были вместе, я ничего такого не почувствовал. Или это очередная манипуляция?
-Эй, шкипер безлошадный, хорош нашу Барракуду лапать! – развязно прогнусавил одноглазый. – У меня к ней есть более важный разговор. Записывайся в очередь. А то ишь, только причалил, и сразу на абордаж. Убирай хваталки, говорю!
-Дружище, дай-ка заднюю своему телеграфу, - жизнерадостно проговорил Андр, преграждая дорогу Бертрану. – Если дама захочет, она с тобой поговорит, когда время придёт.
-Да эти ребята заблудились, как я погляжу! – Главный контрабандист удивлённо посмотрел на своих мулатов и развёл руками. – Они пришли в гости, и наглеют? Я ничего не перепутал?
Его подчинённые начали охватывать нас в кольцо широким кругом, ухмыляясь, щерясь и скалясь, в то время как мои парни и Морра наоборот, собирались плотной группой вокруг нас с амазонкой. Прямо как на деревенской дискотеке, куда городские студенты с колхозной картошки самонадеянно припёрлись, а там местная кодла своих девчонок всячески обхаживает. И навскидку численное преимущество явно на стороне аборигенов.
-Мало того, вы ещё моих отважных пиратов, моих лучших бойцов, покрошили. А у них детки, вдовы, кто их теперь содержать будет?
-Бертран, прекрати балаган, я отвечу на все твои вопросы! – Онрё говорила очень убедительно, при этом глядя мне в глаза, продолжая держать мою руку буквально на пульсе. И я почувствовал вдруг, как в ледяной поток влилась горячая струя, мгновенно нагрев насос до температуры тела. Увеличился объём, и частота сокращений сердечной мышцы. Наверное, именно так реагирует организм человека на впрыснутый адреналин. Зрачки её расширились, дыхание стало прерывистым, она прильнула ко мне всем телом, напрочь обманывая зрение в части эфемерности призрака.
-Конечно ответишь, Старпомша, только мы сперва твоих спутников поучим манерам. В чужом доме так себя не ведут. Тем более, когда их так мало, и…
Он вдруг поперхнулся последней фразой, ибо нас внезапно стало вдвое больше – наши гладиаторы, не стерпев такого наезда, перестали быть оболочками экипажников. И конечно, сделали материальными все необходимые поверхности.
-Ты это, чёрт чумазый, - Макар, покинув Андра, стремительно скользнул к одноглазому, по пути схватив за шкирки пару мулатов, которые на его фоне оказались щуплыми карликами, оторвал их от земли, буднично и совершенно не напрягаясь, треснул лбами друг об друга, и бережно положил ушибленных в траву. Всё это он проделал походя, одним долгим плавным движением, словно тренировал комбинацию не один день. И оказался прямо перед Бертраном, глядя на того сверху вниз. – Я, конечно, дискуссиям не обучен, говорить хорошо не умею. Но кажется мне, что ты по другую сторону баррикад. Гниловатый товарищ. Петлюровец или махновец? Таких мы в чрезвычайке сразу к стенке ставили.
-Барракуда, я преклоняюсь перед твоим авторитетом! – Одноглазый отвесил женщине церемонный поклон. – С такой командой вы легко захватите любой корабль в гавани, и я не завидую Камалю, если честно. Капитан, приношу свои извинения. Каюсь, брал на слабо, но не получилось. Бывает.
Он рявкнул команду на местном наречии, и его подельники расслабились, повеселели, загалдели. Видно, не собирались сегодня встречаться со своими далёкими предками.
И тут я осознал, что Онрё повисла на мне, крупно дрожа всем телом, захлёбываясь дыханием, и даже еле слышно постанывая. Сердце колотилось в моей горсти, как дикая птица.
-Откуда ты вылезла, Кровавая Старпомша?! – с надрывом просипел Бертран. – Сидела бы в своей преисподней, грелась у котла с грешниками!
-О, коллега твоя, - Андр пихнул Артёма локтем в бок, но шутку никто не поддержал.
-Грелась бы, если бы ты позорно не потерял свой корабль со всем экипажем, Кривой Бертран, - парировала наскок пирата амазонка. – Если бы Стражи не прохлопали появление на архипелаге безумного бокора. Если бы самовлюблённый и инфантильный божок однажды не позволил шустрой человеческой самке стащить доверенный ему тысячу лет назад артефакт. И вот куча этих случаев обрушилась на меня лавиной. Теперь мне приходится бегать, как ужаленной в задницу воспитательнице, еле успевая ловить бестолковых малышей.
-То, что Стражи давно не ловят мух, известно каждому на острове. – Предводитель контрабандистов поскреб под повязкой. - Кинжал Виракочи в жалостливую историю ты тоже воткнула удачно. Но моя почившая на дне залива «Ласточка» тут каким боком? И как спокойствию твоей толстой задницы могли помешать восемь пьяных матросов, что устроили стрельбу на пороховой палубе каравеллы? Я уже отмолил эти грешные души у Посейдона, да приютит он их в тихой заводи.
-Пьяные матросы не интересны ни наверху, ни внизу. – Онрё тяжело вздохнула. – Но из-за взрыва Камаль не попал на одно мероприятие, где его ждал очень умелый, и чертовски удачливый ликвидатор. Вместо этого здесь сейчас заправляет влиятельный бокор. А Анри получил нож в сердце…
-Знаю этого красавца, - Бертран хмыкнул. – Знал, в смысле. Это твой сердечный друг. Был. Так вот в чём причина всплытия из небытия непотопляемой Барракуды…
-Я ж говорю, все проблемы из-за баб, - вставил слово Водолаз, пока амазонка понуро молчала. – А где наша дражайшая хозяйка, кстати? Макс, Ксюха где?
-Я ей поводырь, что ли? – возмутился Главмех. – Вон, у неё муж есть, пусть и присматривает за женой.
-Оксана Тишайшая сейчас представляет наши интересы на высшем городском совете, - отозвался Тимур.
-Онрё, можно тебя на пару слов? – подошёл я к своей недавней телохранительнице.
-Капитан, на Тенебрисе я была один раз, как курьер к их тогдашнему шкиперу. Да, мои полномочия были шире, чем у простого почтальона, вплоть до замены командования галеона. Бертран, кстати, был одним из кандидатов, и в результате предвыборных дебатов лишился глаза. Но к происходящему в подземной базе я никакого отношения не имела. Так же как и к грузу.
-Кто ты вообще такая? – спросил я.
-Я одинокая женщина, Капитан. – Она подошла вплотную, и жар охватил меня с ног до головы. – Остальное для меня сейчас неважно. Скажи, что я могу для вас сделать, чтобы ты мне поверил и согрел моё сердце?...
-Вообще-то, это мой человек, - возмущённо прорычал одноглазый. – Ты, конечно, капитанша авторитетная, но здесь не Тенебрис, здесь я хозяин.
-Тенебрис???!!! – Наше многоголосое эхо сплело из ненавистного названия чёрного галеона почти осязаемый акустический жгут, который яростно хлестнул по барабанным перепонкам, и по сполохам пламени костров. В небо взвился целый ворох искр.
-Я потом всем всё объясню, - вполголоса произнесла многоликая амазонка, но услышали её даже стоящие поодаль. Слова обволакивали и гасили возмущение, как антацид приглаживает разыгравшуюся изжогу. – Ещё не настало время постижения всех знаний. Ещё не все камни легли в фундамент здания, которое возводится не одно десятилетие.
Онрё двинулась к пленнику и его группе поддержки. В буквальном смысле поддержки, потому что стоять на своих ногах он не мог. Предатель и сознание бы с радостью потерял, лишь бы не видеть приближающейся к нему улыбающейся прозрачной женщины. Мы тоже замерли в ожидании чего-то неведомого, и поэтому тревожного. Я чувствовал её силу, но не представлял эту страстную партнёршу по танго в качестве дознавателя. Она будет причинять шпиону и наёмному убийце физические страдания? Пытать? Когда до него оставалось полметра, конвоиры шарахнулись в стороны, стараясь оказаться подальше от Барракуды. Но несчастный не упал, лишённый физической поддержки, его будто втянуло внутрь чужого силуэта. И поскольку она стояла к нам спиной, лицо его проявилось сквозь затылок проекции, словно обтянутое надетым на голову целлофановым мешком. Зрачки метались посреди разверзнутых донельзя глаз, рот по-рыбьи открывался и закрывался, словно ему и впрямь не удавалось сделать вдоха сквозь оболочку. Потом лицо предателя поплыло, разгладилось, и даже отразило толику физического удовольствия. Так получивший дозу анестезии радуется долгожданному избавлению от невыносимых физических страданий.
-Вот же бабы стервы, - хмыкнул неугомонный Водолаз. – Ты посмотри, на твоих глазах другого мужика ублажает, и не стесняется. Даже ты такого не испытал, Кэп. Он же сейчас…
Андр не докончил своей обличительной тирады. И перестал комментировать происходящее на наших глазах, как эротическое действо. Потому что мулата затрясло, теперь он корчился внутри западни, теряя рассудок, впадая в безумие, и человеческое неумолимо покидало его. Когда же дознание завершилось, страдалец выпал из оболочки, плашмя грянулся о вытоптанную почву, и затих, не подавая признаков жизни.
-Он действительно продался Камалю, - спокойно доложила Онрё, повернувшись к нам. – И должен был докладывать бокору о появлении нашего отряда.
-Это мы выяснили и без твоих вот этих дьявольских штучек! – Бертран сплюнул. – Уж лучше пусть местные духи вуду будут, они хоть понятнее и гуманнее.
-А ты знал, что твоя Сесиль уже три месяца как впустила в себя Лоа? – спросила недовольного пирата она. – И ваш будущий малыш больше вам не принадлежит?
Одноглазый застыл в оцепенении. А я отчётливо понимал, что снова принять эту женщину, или слиться с ней любым другим способом, скорее всего больше не смогу.
Онрё – защитная проекция Капитана – отделившись от него, уселась возле костра в кружок контрабандистов. Не знаю, как моим друзьям, но мне она очень напоминала атаманшу из «Снежной Королевы», так же органично она выглядела среди этой банды проходимцев. Капитан приказал нам оставаться в проекциях, но сам был беззащитен, поэтому мы, не сговариваясь, расселись вокруг него плотным кольцом. Он попытался возмутиться – мол, что я, маленький, что ли? – но Андр резко прикрикнул на него, и Капитану пришлось смириться со своей ролью опекаемого экипажем командира.
Онрё тем временем отдала несколько приказаний, и контрабандисты с уважительным почтением поднесли нам только что снятое с вертелов мясо и свежие овощи, разложенные на жёстких круглых листьях какого-то местного растения. Мы неуверенно приняли угощение, но не сразу решились попробовать. Однако вид Тимура, с аппетитом уплетающего мясо, успокоил нас, и мы тоже взялись за еду. Мы успели проголодаться, переход и схватка с ртутными существами изрядно вымотали нас.
– Что-нибудь подозрительное замечали тут? – спросил Тимур одного из бандитов, сидевшего ближе всех к нам.
– Духи носятся, кто-то их беспокоит, – мрачновато ответил тот. – Обычно они ведут себя тихо, так, если только ночью пугнут кого разок. А в последнее время как с цепи сорвались, ни днём ни ночью покоя нет. Говорят, сильный бокор в наши места пришёл, плодит вольтов как кролик на зелёном лугу.
– А какое отношение духи к вольтам имеют? – хмыкнул Тимур.
– Говорят, он армию делает, – контрабандист придвинулся ближе к нам и заговорил совсем тихо. – Говорят, он в переплёт попал, какие-то моряки ему на хвост сели и чуть не отжали у него вещички колдовские. А что бокор без своих штучек может, даже если он сильный? Без штучек своих он так, ноль без палочки. Может, конечно, поколдовать и своими силами, но это всё мелочи – костерок зажечь, утку на ужин сбить, ну ячмень кому на глаз наслать или в трёх пальмах запутать – и всё.
– А что за моряки, что за вещички, знаешь? – продолжал допрос Тимур, полуприкрыв глаза и напустив на себя вид полного безразличия, словно он ведёт разговор просто от скуки.
– Говорят, давние знакомцы его, а вот что за вещи – не знаю. Но слыхал, что есть у него какой-то особенный то ли жезл, то ли нож, который всем его примочкам прочим волшебную силу придаёт. Говорят, что он за этим ножом или жезлом как за каменной стеной, что с ним он ничего не боится, и потому бережёт его как зеницу ока, никого к нему не подпускает, трясётся над ним, как…
– Так над такой штукой и я бы трясся, – ухмыльнулся Тимур, – только сомневаюсь, что она у него есть. Или этот бокор такой уж в своих кругах значимый, что ему ножик доверили?
– Говорят, – бандит перешёл на шёпот, – что он его стырил у самого... – он многозначительно поднял палец, но не назвал имени, – и хранит…
– Эй, ты! – контрабандиста окликнул одноглазый Бертран. – Хватит языком чесать, Барракуда говорит, на них твари нападали, еле отбились. Похоже, что хупии, правда, странно что средь бела дня. Возьми свою пятёрку, этой ночь будете охранять лагерь. А то как бы эти бесы на нас среди ночи не насели. Гуавой запаситесь.
Наш собеседник оборвал себя на полуслове и кинулся исполнять приказание.
– А зачем гуава? – удивлённо проговорил Макс. – Они ею отбиваться будут?
– Почти, – кивнула Морра, – Батбаяр говорит, что хупии гуаву сильно любят, и сразу жрать её начнут, если в них кинуть. Обожрутся и уснут. Шаман просит, чтобы мы закончили разговор с этим человеком, нужно узнать имя и место, которых он не назвал.
– Полагаю, он и сам не против продолжить, – Капитан кивнул на нашего недавнего собеседника, который с нетерпеливым видом расставлял посты и без конца посматривал на нас.
Пока он расставлял первых четырёх охранников, мы не теряли его из виду. Затем с одним оставшимся он скрылся за кустарником. Морра свернулась калачиком, устроившись головой у меня на коленях, но почти сразу подскочила, схватившись за свой меч, и понеслась к тем кустам, за которыми скрылся наш контрабандист. Игорь и я кинулись за ней. Кирилла и Капитана не пустили Макс и Андр. Первый уже устал, так что и спорить не стал, а возмущение второго Водолаз пресёк веским доводом, что Капитан сейчас без защиты, ведь Онрё продолжала беседовать с Бертраном. Когда мы догнали Оракула, она, описав, красивый полукруг мечом, сбила с ног одного из спутников нашего собеседника. Он упал, раскинув руки и сжимая в правой окровавленный нож, и не смел шевельнуться, потому что катана упиралась ему в грудь так, что на рваной, когда-то белой рубахе, медленно расплывалось кровавое пятно. А контрабандист, не успевший закончить свой рассказ о бокоре, лежал в стороне с перерезанным горлом.
На шум к нам подбежали все остальные.
– Что происходит? – взревел Бертран, увидев убитого и раненого, и бросился к Морре. – Ты что творишь, гадюка?
Вместо ответа она сильнее надавила на меч, и бандит взвыл:
– Не надо!!! Я всё скажу! Кэмел заплатил мне…
– Что??? – взвилась Онрё. – Ты говорил, что твои люди надёжны как ты сам! – её пальчик уткнулся в щёку Бертрана под здоровым глазом. – Так может, и ты продался этому ничтожеству?
– Соображаешь, что говоришь? – одноглазый бандит возмущённо окрысился на неё. – Взять его! – приказал он своим людям. – Глаз не спускать! Джейкоба в защитный круг! Этого я допрошу утром.
– Шаман? – Онрё взглянула на Оракула, та кивнула, и проекция продолжила, наблюдая, как вокруг убитого укладывают кругом хворост и поджигают, так что тело оказалось в середине огненного круга: – Допрос будет сейчас, и это сделаем мы сами. Капитан, – позвала она.
Морра убрала катану от груди своего пленника, вытерла травой окровавленный кончик меча и вложила его в ножны. Двое контрабандистов схватили шпиона и поставили на ноги, но он тут же повис у них на руках, с перекошенным от ужаса лицом, неотрывно гладя, как к нему приближаются Капитан и Онрё. Похоже, Барракуда пользовалась определённой славой в кругу этих людей. Оракул повернулась ко мне, и холодное выражение исчезло с её лица, она снова стала собой, освободившись ненадолго от контроля Вольки и Батбаяра. И, похоже, была в ужасе от того, что только что держала в руках жизнь человека, пусть даже и шпиона.
20111