Когда мы примчались к рубке, то застали дикую картину. Белый как полотно Капитан неподвижно лежал на палубе, а разъярённый Игорь держал за грудки растерянного Андра и стучал его спиной в дверь рубки.
– Ты чем его напоил??? Ты что за отраву с собой таскаешь? – адвокат щедро пересыпал свои крики матом.
– Да коньяк у меня там, – Водолаз был почти таким же бледным, как Капитан, и даже не пытался высвободиться. – Мы же не первый раз прикладываемся к ней, всегда нормально всё было…
– Что случилось? – загалдели мы, дружно стукнув коленями о палубу, приземляясь рядом с распростёртым Капитаном. – Он живой? Он ранен?
– Не знаем ничего, – огрызнулся Игорь. – Его Андр чем-то траванул.
– Да ты следи за базаром-то! – такое обвинение привело Андра в форму, и он оторвал от себя руки призрака. – Хороший коньяк у меня там, не французский, но и не хуже! – Водолаз встретил кулаком в грудь снова бросившегося на него Игоря. – Вот, сам могу хлебнуть, – он поднёс фляжку к губам.
– Хватит! – рявкнул Артём, обирая у него коньяк. – Объясните уже нормально, что произошло тут!
Слушая сбивчивый рассказ Игоря и Андра, мы удостоверились, что Капитан жив, но в полном беспамятстве. Артём предположил, что либо фляжку Андра кто-то когда-то подменил, либо коньяк попал под действие то ли заклятия, то ли ещё чего-то и стал какой-нибудь гадостью. Старпом туго закрутил крышку и сунул фляжку в карман, чтобы показать Батбаяру. Потом он отправил Кира за носилками и, когда тот вернулся, с помощью Игоря уложил на них Капитана и хотел отнести его в лазарет. Юнгу они намеревались забрать с собой – он должен был остаться с Капитаном и позвать нас, если тот придёт в себя. Но Кир упёрся и наотрез отказался сидеть в лазарете, поэтому носилки только перенесли в тень, и мальчишка уступил – остался рядом с Капитаном, ведь при этом он был и с нами и не мог пропустить ничего интересного. Игорь, склонившись над Капитаном, внимательно разглядывал его.
Андр ещё раз, уже спокойнее рассказал о том, что они видели в прорехах ширмы, затянувшей рубку. Макс потянул на себя дверь, и мы осторожно вошли внутрь. Завеса по-прежнему висела в рубке, медленно колыхаясь, но в дырах виднелась только сама рубка, никакого Гусева, ни живого, ни расстрелянного, там не было, как не было и Федьки. Да и мрака Хаоса тоже не наблюдалось. Пока мы разглядывали ширму, подоспел Батбаяр.
– Ну наконец! – воскликнул Андр. – Теперь пойдёт дело! Игорь, подсоби! Хватит возле Кэпа ошиваться! Уважаемый, – обратился он к шаману, – вы давайте, лепите свои заплатки, видите, как шкипера скрутило от потустороннего зрелища. Это что, рубероид? – он выхватил из рук монгола рулон тёмного плотного материала. – Давайте быстро, быстро!
– Быстро – не значит в спешке! – одёрнул его Батбаяр, не выпуская рулон. – Зачем смотрели в Хаос? Вам сказано было не давать ничему из дыр выйти, а не смотреть туда!
Снова последовал рассказ о произошедшем. Выслушав Игоря и Андра, Батбаяр сначала вошёл в рубку, поводил руками по занавесу, побурчал что-то, потом приблизился к Капитану и сел подле него, подложив под себя рулон и скрестив ноги. Теперь он поводил руками над Капитаном, потребовал «сосуд со снадобьем, откуда пил он». Артём протянул ему фляжку. Шаман, не отвинчивая пробку, поболтал ею, понюхал, посмотрел на свет, словно она была прозрачной, потом стиснул между ладоней, и от фляжки полыхнуло ядовито-жёлтым огнём, чуть не опалив остатки шаманских волос. Батбаяр хищно оскалился и рассыпался в непонятной речи, которую Игорь, уважительно покачав головой, объяснил как «непереводимую игру слов с использованием монгольских идиоматических выражений». Фляжка исчезла в складках монгольского халата, и шаман снова принялся водить руками над Капитаном.
Я осторожно заглянула в рубку и увидела, что одна из заплаток истаивает. И, как положено в традиционном сюжете ужастика, меня поволокло заглянуть в дыру. Там теперь была не рубка. Передо мной убегал вдаль бесконечный больничный коридор. Буквально в паре метров от ширмы спиной ко мне стоял Капитан в сером халате, из-под которого виднелись ноги в полосатых пижамных штанах и тапочках со смятыми задниками. Мимо Капитана, причём так близко, что ещё чуть-чуть, и «рядом» превратилось бы в «сквозь», прошли Федька-Прыгун и Гусев, словно и не заметив его. Старушка-санитарка цепко смотрела на Капитана и беззвучно шевелила губами. А потом появился жуткий амбал, в руках Капитана что-то сверкнуло синим пламенем, а старушка, шустро забежав ему за спину, огрела его рукояткой швабры по голове. Мокрая тряпка чуть не вылетела при этом в дыру, я даже почувствовала едкий запах хлорки. Капитан повалился на руки амбала, и тот потащил его куда-то вглубь коридора.
Всё это видение заняло не больше двух секунд, так что я завопила, призывая друзей на помощь, когда амбал ещё и шага не сделал. Не дожидаясь наших, я уже собиралась разодрать дыру побольше и пролезть туда, чтобы бежать за Капитаном, но Артём и Андр вовремя оттащили меня от ширмы. А ширма закачалась и вдруг пошла расползаться на отдельные нити. Перед нами теперь было открытое море и галера с рабами, прикованными к вёслам.
– Капитан!!! – воскликнул Макс, показывая на одного из них, и теперь уже он бросился к ширме.
Батбаяр побежал следом, гортанно завыл жуткий монолог, протянув одну руку в сторону галеры, а второй собираясь схватить за шиворот Макса. С протянутой к кораблю ладони шамана скатился крошечный светящийся шарик, и галера через несколько секунд вспучилась огненным пузырём, словно шарик взорвал её изнутри. Но пальцы другой руки монгола сжались в пустой кулак, громко чиркнув ногтями по снова уплотнившейся ширме, скрывшей от нас разлетающиеся пылающие обломки. Из-за неё глухо донёсся крик Макса, снова зовущего Капитана…
– Ты, шарлатан монгольский! – Игорь, Артём и Андр обступили Батбаяра. – Давай, колдуй обратно, пока мы в тебя то снадобье не влили!!! – Водолаз уже выудил свою фляжку из недр шаманского халата и с угрожающим видом откручивал крышку…
Обычно в больничках как просыпаются? От голоса медсестры, призывающего пациентов к замерам температуры. В шесть утра, когда только разоспался, и самые сладкие грёзы тешат ум. И, казалось, меня из травматического забыться вынесет на тех же волнах. Однако, вышло иначе. Волны присутствовали, причём качка была нешуточной. И ощущались глухие, но мощные хуки и джебы по скулам бортов. Капитан вдоль гребня, что ли, идёт? Вправо и влево крен чуть не тридцать градусов, как неваляшки болтаемся. Стоп! Какой капитан? Это ведь я шкипер! Почему мой корабль так позорно швыряет на курсе?
Я уже набирал в грудь воздуха, чтобы указать боцману на его разгильдяйство, но меня опередил злой вопль почти в самое ухо, и вдобавок, для усиления посыла, спину наискось ожгло хлёстким ударом плети или кнута.
-Не спать, салага, грести, хрен тебе в дышло!!!
Наконец разлепив глаза, я обнаружил, что держусь за ручку весла, тяжёлого, уходящего вправо вниз, и вдобавок тяну его на себя. Судя по усилию, длина его метра три. И я не один, впереди, вдоль правого борта, банок восемь, на которых столько же потных сгорбленных спин, обнажённых, со свежими и подсохшими рубцами от ударов бичом. Каковой так и пляшет в руке идущего по проходу надзирателя, кривоногого, приземистого, смуглого, очень напоминающего подручного Кривого Бертрана. Ни хрена себе изгиб! Это я в рабство попал?!
Мы дружно (если можно к такой компании это слово присобачить) и почти одновременно, с натужным выдохом, толкаем посудину к какой-то цели, расположенной за нашими многострадальными спинами. Ломит руки, плечи, зад натёрт твёрдым сиденьем баночки. Орёт мулат, щёлкает плётка. Левый борт тоже старается. Нас подбрасывает на волне, потом роняет между валами, и никому из командования не приходит в голову развернуть судно поперёк гребня. И есть ли оно – командование.
-Ооооо, какого морячка занесло ко мне на каравеллу! – Как в воду глядел. Одноглазый, собственной персоной. – А я думал, Нептун от меня отвернулся, плыви, мол, Бертран, куда хочешь сам, твои проблемы – не мои проблемы. Твои враги – только твои. И вот сам мне подарок сделал. Пабло, вот этого особенно люби, он мне дорог, и он мне должен.
Твою мать, Пабло. У них с именами фантазия оскудела что ли? Мулат, оскалившись, награждает меня парой ударов, следуя инструкциям хозяина. Он ещё не видел низложения шкипера на берегу. Да и доживёт ли? Эта сценка показывает мне, что я сплю, не может это быть взаправду, несмотря на физическую боль. Хотя, Фёдор Иваныч как раз с такой же галеры когда-то к нам свалился, через дыру между миров. Как он сам рассказывал, переход в гальюне обнаружил, и смог сбежать. Гальюном раньше называли открытую площадку на носу, прямо над морем. Это не в выгребную яму нырять, если что.
- Через гальюн даже не думай! – Кое-как изогнув шею, ко мне поворачивается впередигребущий страдалец. Так вот же он, Законников, сам, лично, сидит, ухмыляется. – Это мой личный портал, ты туда просто не пролезешь. Видишь, как поворачивается сраное колесо истории. Вчера ты на мостике, завтра я. Скоро попаду на ваш Летучий, только тебя там теперь не будет. Говорил же, не надо со мной ссориться.
Тут на верхней палубе начинается какой-то аврал, ритм гребли рвётся, боцман какое-то время пытается заставить нас работать, но тут раздаётся грохот, доски под ним вздыбливаются, ломаются, словно палочки от мороженого, гребцы правого и левого бортов разваливаются каждый в свою сторону, из дыры в разломе вырывается огненный шар. Ко мне несётся ревущий сполох пламени, но ударная волна за пару мгновений до контакта выдирает мою скамейку вместе с куском обшивки, и швыряет прямо в открытый океан. И вроде чудом спасся, успел даже порадоваться. Но лопата весла, эта великанская бейсбольная бита, проворачивается на уключине, и наотмашь целует меня лопастью прямо в лоб.
Стою, жду ироничного ответа монгольского мудреца, умудрённого неизвестно сколькими десятилетиями. А может и веками, кто их, шаманов, знает? Что-то типа: «Ну вот, опять капитана приходится из задницы вытаскивать, неумеха и неудачник при должности». И дальше в том же духе. Но слышу совсем другой старческий голос. Женский.
-Федечка, снова ты бедокуришь, сорванец. Вот ведь во что нарядился, только людей по ночам пугать.
-Да ладно вам, баба Маша, нашли тоже хулигана, - ответствует упомянутый сорванец. И тон неожиданно извиняющийся, какого сроду от него не слышал за всё время знакомства.
Оборачиваюсь, протираю глаза, которые тоже видят нечто непривычное. Там, где штурвал и компас, наблюдается проход с распахнутой дверью, прямо посреди реальности, так, что справа половина рулевого колеса отсечена, а слева срез навигационной стойки – нактоуза, и внутренности его схематично выделены, как для изучения будущими молодыми штурманами. Из прохода, шлёпая по полу мокрой тряпкой, выдвигается колоритная старушка, в белом халате, косынке, при морщинистом лице, вся такая деловитая, целеустремлённая, на пути у которой лучше не стоять, сметёт, и ещё тряпкой по спине получишь, ибо «куда по помытому?!». Сзади неё коридор с белыми стенами и дверьми по обеим сторонам, уходящий прямо в море за обзорным окном рубки. Типичный переход между мирами.
-Ступай, Федечка, в палату, сейчас обед будут развозить. Тебе ещё пилюли принимать, не забудь. И вы, Гусев, вставайте, хватит валяться. Никого ваш спектакль уже не впечатляет. Опять крутку изгваздали, вот вам старшая сестра задаст перцу.
Поворачиваюсь на каблуках на тридцать румбов. Кряхтя, поднимается с палубы генерал. Выражение лица досадливое, как у актёра, что старался, но оваций от зрителя не получил. Проходит мимо меня впритирку, чуть не задевая плечом. И глазом не повёл, будто нет рядом капитана, так, пустое место. Почтительно перед бабой Машей склоняется, аккуратно огибает место, где помыто, и уходит по коридору, примерно до середины. Открывает дверь в правой переборке. Скрывается за ней. Тут уже и Федечка пристраивается в кильватер, спотыкается о заклёпку в полу, кусочки изображения, которыми он был облеплен, осыпаются, как я и предполагал ранее. Он смотрит на них, потом на санитарку, смущённо разводит руками, мол, не хотел мусорить, чесслово. Она машет рукой обречённо, мол, иди уже, что с тебя взять, болезного. Бородач тоже находит свою дверь, только по левую руку от прохода.
-Ну а ты, милок, новенький, штоль? – близоруко щурится на меня старушка. – Не припомню тебя совсем. Из какой палаты? Кто твой лечащий?
-Именно, я новенький, - говорю, еле сдерживаясь, чтобы не заорать от абсурдности происходящего. – Только поступил, докторов ещё не видал, и они меня тоже. И вообще, я не пациент. Я родственник Гусева, проведать пришёл. Дядя он мне. А где здесь выход?
-А где входил, там и выход, - во взгляде санитарки появляется подозрение, она поудобнее перехватывает древко швабры. – Родственник, говоришь? А что енто генерал мимо тебя прошёл, да не заметил, как пустое место ты для него?
-Да мы в ссоре с ним, я деньги семейные потратил на пьянки-гулянки, - принимаю растерянный вид, вроде как раздолбай, мот и кутила, но стыжусь, на путь исправления встать готов. А выход не найду, так заблудился в ваших коридорах.
-Ну да, ну да, - говорит баба Маша, украдкой косясь мне за спину. Лицо её разглаживается. – Вот Павлик тебя и проводит, коли заплутал.
Ещё один оверштаг, не отходя от причала. Как бы дыру в полу не протереть. Ко мне движется… Павлик?! Выше меня на голову, шире, чем два капитана, поставленных рядом, ручищи до колен, ладошки ковшами, да уже пальцы навострил меня хватать. Я на инстинкте лезу за пазуху за кинжалом. Ухватываю рукоять, тяну. Тяну. Тяну. Да что ж он длинный такой?! Когда, наконец, лезвие на свободе, обнаруживаю, что не мой это клинок, а вовсе даже меч Азуми, с голубыми искрами по режущей кромке. Павлик отшатывается, когда неумело направляю остриё ему в живот, инстинкты у него тоже имеются. И тут слева-сзади замечаю серое и стремительное, сперва по лицу хлещет тяжёлая влажная ветошь, а следом в висок деревянно бьёт сама швабра. Баба Маша своё дело крепко разумеет.
-Вик, Вик, успокойся! – Пёся удерживал меня в вертикальном положении, потому что неожиданно ноги мои почти отказали, став, как варёные сосиски. – На-ка вот, хлебни снадобья. Игорь, подсоби.
Он вынул из кармана плоскую фляжку, пока Адвокат перехватывал безвольную капитанскую тушку, открутил колпачок, и насильно влил в меня грамм пятьдесят, не меньше. Настоянный на травах, судя по вкусу и аромату, спирт хлынул внутрь, обжигая по пути слизистую, и впрыскивая в мозг ядрёную смесь, как форсунки насыщают камеры сгорания в двигателе. Вспышка! Слепну на мгновение или вечность, не чую опоры под собой, вся растительность на теле встаёт на дыбы и потрескивает, словно попавшая в магнитное поле. Пытаюсь прозреть. С третьей попытки - успех!
Я, вроде как, на мостике. Штурвал, стол с картами, навигационное оборудование. Тишина, ватная, глухая, как в обитом войлоком помещении. «Эй!» - говорю, чтобы не пропасть в пустоте. Возглас не летит дальше вытянутой руки, замирает в вязкой эпоксидной смоле, что вместо воздуха. Но дышать пока можно. И вдруг – сквозняк! Щелчок замка двери, голоса. Поворачиваюсь к переборке, которая отделяет рубку от палубы. Что за ерунда? Почему реальность колышется, словно искажённая волнующейся водой? Как так может быть? Ладно, если бы я смотрел на дно, с нарисованным на нём видом открытой двери, сквозь толщу жидкости. Но эта-то картинка вертикальная. Как вода может стоять стоймя? И почему я вижу самого себя, входящего в рубку в компании Андра и Игоря? Они (мы) водят руками в воздухе, отчего и происходит волновой эффект изображения. Потом три головы почти смыкаются скулами и висками, вглядываются во что-то, что тревожит их, судя по выражениям лиц. Я невольно подхожу ближе, пытаюсь наладить визуальный контакт, машу им рукой. Друзья вздрагивают, но по другой причине, на меня не реагируют. Перемещаются к другому объекту наблюдения. Потусторонний «Я-Капитан» вынимает кинжал, тычет им почти мне в лицо, я даже отшатываюсь. Потом неистового пыряльщика оттаскивают от границы между здесь и там. Актёры уходят со сцены, но занавес продолжает колыхаться, вызывая головокружение.
Справа возникает силуэт. Поворачиваюсь. Фёдор, собственной персоной. Но не целый, а состоящий из «полигонов», как виртуальный персонаж компьютерной игры. Кусочки прилегают друг к другу неплотно, живя каждый своей жизнью, отчего вся конструкция непрерывно вибрирует. Не отпускает ощущение, что фигура сейчас рассыплется, замусорив пол капитанского мостика. А за спиной трескучий залп, и десяток жужжащих злых пчел проносится вплотную, обжигая, но не задев плоти. Успеваю засечь только тусклые медные росчерки, пропадающие в небытии. Даже не поворачиваюсь – смотреть на оскаленную гримасу мёртвого Гусева совершенно не хочется.
Интересно, чего такого было намешано в этой чёртовой фляге. Похожую я видел в руках Рика. А самое главное – когда меня отпустит?
-Вик, Вик, успокойся! – Андр повторно звучит ровно так же, как и на палубе. – На-ка вот, хлебни снадобья. Игорь, подсоби. Уважаемый, вы давайте, лепите свои заплатки, видите, как шкипера скрутило от потустороннего зрелища. Это что, рубероид?
Стоп, такого текста не было! Значит, там продолжается действие, пока я нахожусь здесь?! Тамошний Капитан что, без сознания? Я буквально «вышел из себя» что ли? Эй, парни, тормозите! Залатаете дыры в мембране между мирами, а я здесь останусь? Батбаяр, вытаскивай меня отсюда скорее!!!!
Артём с явной неохотой оторвался от моих губ и разжал объятия, да и мне хотелось продлить эти минуты хотя бы на полчасика. Но нам нужно было идти. Мы быстро справились с данным нам заданием и, поскольку камбуз был к нам гораздо ближе, чем рубка, то решено было пойти сначала к Максу и Кириллу, и уже вместе с ними пойти на помощь Капитану, Андру и Игорю. Сначала мы шли молча, ещё храня только что пережитые ощущения тепла и нежности друг друга. Я видела перед собой Тёмкину спину и слегка ссутуленные по привычке плечи и с трудом удерживала желание обхватить его руками и прижаться лицом к колючему свитеру.
– Тёма, Тём, – я решила, что разговор поможет направить мысли в нужную сторону, – а как ты понял, что они неживые, что они тени? Ну, те, что были в библиотеке? И вообще почему ты себя так повёл? Как будто заранее знал всё, что будет там?
– Ты так спрашиваешь, будто подозреваешь меня в сговоре с ними, – заметил он, приостановившись на секунду и пошёл рядом со мной. – Я услышал повторяющиеся с одной и той же интонацией фразы. Только голоса были разные. Один голос одну фразу повторял, другой – другую. Стало ясно, что это не люди. То, что они пытались инсценировать инвентаризацию, ты и сама ведь сообразила, – Тёмка улыбнулся и обнял меня за плечи. – А когда вошли, уже увидел, что они все на одно лицо.
– Они разные были! – возразила я. – Говорили одно и то же, это я потом и сама разобрала, но они были разные… кажется…
– Они были одинаковые, отличались причёсками, порослью на лицах, немного – фигурами. Но на самом деле лица были одинаковые. Отличался только их руководитель. Он просто слепил свою армию по первому попавшемуся образу. Скорее всего, это было изображение в какой-то из книг. Он их наклепал и навесил на кого-то усы, на кого-то бороду, на кого-то то и другое, подправил оттенки волос, некоторых сделал лысыми. И решил, что этого будет достаточно. А фразу они повторяли ту, что произнесли первой, и книгу с полки снимали одну и ту же, и называли только её, соответственно.
– Я не сразу это расслышала, только когда ты меня послал готовить издания из списка, прислушалась. Слушай-ка, а ведь ты список мне не дал!!! – спохватилась я и даже остановилась, надо же, в тот момент мне даже в голову не пришло взять бумаги хотя бы для виду. – А от какой ассоциации-то он был?
– Да не было там никакого списка и никаких распоряжений, просто чистые листы бумаги, – ответил Артём. – Он очень старался внушить мне то, что я должен был увидеть на этих якобы документах. Но он не учёл того, то я, хоть уже и совсем заматериализовавшийся, но всё же по сути своей призрак, и некоторые вещи воспринимаю не так, как нормальные люди. Поэтому я видел только пустые страницы и слышал его шёпот. А он как раз и нашёптывал мне и про распоряжение, и про списки.
– Я видела, что он дал тебе именно документы, – хмуро подтвердила я, – текст, ясное дело, прочитать не могла, но видела, что там напечатано что-то, печать видела, и ещё – что бумага гербовая.
– Это потому что ты – нормальный человек.
– Ну я бы так не говорила, – ехидно сказала я. – Во мне и тебя часть, и ребят, и Вольки… хорошо хоть этот Держипалец отцепился.
На подходе к камбузу мы услышали крики Кира и Макса и забыли про все разговоры. Ворвавшись в двери, мы увидели огромную дыру с разлохмаченными краями, которые Макс безуспешно пытался стянуть вместе. Кирилл, вместо того чтобы орудовать иглой, лупил самой большой сковородой по чёрному пузырю, что то и дело пытался выбраться наружу из дыры. От удара тяжёлой сковороды пузырь лопался с глухим щелчком, от него разлетались мелкие ошмётки в разные стороны. Некоторые из ошмётков шипели и испарялись сизыми дымками, а те, что покрупнее, перекатывались обратно к дыре, словно были из ртути, и исчезали в ней.
Мы кинулись на помощь. В четыре руки у Макса и Артёма получилось не давать порталу расширяться. Зашить такую дыру так же, как в библиотеке, не получалось – она была слишком большой и лохматой. Глядя на неё, я очень жалела, что никогда не стремилась приучиться к рукоделию, и особенно к латанию дыр на одежде. Но нужно было действовать, а именно – не зашивать, а штопать дыру. Я кое-как объяснила Кириллу, что мы с ним будем почти что плести корзину – я буду протягивать нитку сверху вниз, а он – справа налево, и эти нитки нужно переплетать по принципу корзинки или лаптей. К нашему счастью, чёрный пузырь оказался на редкость чувствительным и реагировал не только на удары сковороды, но и на уколы иглой – от них он не лопался, а со свистом сдувался. И ошмётки от него не отваливались при этом. Конечно, если бы нашу штопку увидела даже самая нерадивая рукодельница, она пришла бы в ужас – вся наша работа шла вкривь и вкось, нити шпагата не только переплетались, но и запутывались, кое-где торчали незатянутые петли и затянутые узлы. Но в конце концов мы всё же справились, и я облегчённо перевела дыхание, когда шпагат начал куриться голубоватым дымком. Курился он здесь не так ровно, как в библиотеке, портал исчезал пятнами и кусками, но исчезал.
Всё было кончено! Мы издали победный клич, запихали в рот по куску колбасы из холодильника и отправились в рубку, где, по словам Батбаяра, была главная дыра в Хаос, которую нельзя было зашить нашими иголками и которую нужно было держать под контролем и никого из неё не впускать, пока не подоспеют Волька и шаман.
– Я! – заявил Артём и показал на меня: – моя помощница. Во-первых, на каком основании проводится инвентаризация? Могу я ознакомиться с вашими верительными документами? Кто инициировал проверку? Почему вы начали процесс в отсутствии библиотекаря? Вам ли не знать, что библиотекарь – материально ответственное лицо! И вы вламываетесь сюда без объяснений! Это больше похоже на обыск! – металлическим голосом говорил призрак, а я невольно восхищалась его властным и уверенным тоном, в котором явно читалось влияние адвокатских манер Игоря.
– Пожалуйста, вот распоряжение о проведении инвентаризации, – не растерялся незнакомец, – подписано генеральным президентом ассоциации, – и он протянул Старпому гербовую бумагу.
Я заметила, как едва заметно дрогнули губы Артёма, скрывая ироничную улыбку. Он с преувеличенным вниманием читал документ и даже покачивал головой, словно соглашаясь с написанным.
– Да, бумага в порядке, – он сурово взглянул на собеседника, – но здесь указано, что вы должны были поставить в известность должностное лицо перед началом инвентаризации. Об этом упущении я сообщу… генеральному президенту ассоциации при встрече, – тот хотел что-то возразить. Но Артём перебил его: – Согласитесь сами – вы хозяйничаете здесь неизвестно сколько времени, за это время вы сами могли прикарманить тот самый «ряд наиболее ценных изданий», – он с ехидцей передразнили пришельца и продолжил: – Если бы я не знал, что самые дорогие наши книги хранятся в замаскированном сейфе, я бы сейчас обратился к Капитану с просьбой арестовать вас за вторжение и самоуправство! Но я ограничусь только сообщением генеральному президенту ассоциации… Итак, какие книги вас интересуют? – оппонент в лёгкой растерянности выслушал тираду и протянул Старпому планшет, а тот обратился ко мне: – Я попрошу вас подготовить издания из этого списка.
– Слушаюсь… сэр, – я позволила себе поёрничать и пошла по проходу между стеллажами, вглядываясь во все уголки в поисках портала.
Теней или миражей, как их назвал Артём, было в самом деле больше десяти – их было штук двадцать пять, они стояли по одному и по двое возле каждого стеллажа и монотонно снимали книги, проговаривали названия, номера шкафов и полок, ставили книги на место и снова начинали свою волынку. Вглядываясь в них, я поняла, что все они на одно лицо, все делают одно и то же движение со сдвигом в несколько секунд по времени, отчего это не выглядело синхронно. Кроме того, каждый из них произносил свою фразу, повторяя и повторяя её, но это не было заметно в общем гуле голосов. Интересно, как Тёмка понял, что они не настоящие? Но об этом, если не забуду, я спрошу потом, а пока – портал.
Я нашла портал. К моему ужасу, он был именно там, именно на том месте, где находилась замаскированная дверь в аварийную рубку! Но не ведёт же он в самом деле прямо в неё! Иначе они бы не искали никаких паролей, а просто вошли в неё! Тем более, что и пароль-то был не нужен, нужно просто знать, в каком месте находится заветная кнопка, открывающая нишу с пультом управления. Портал выглядел не так, как все, виденные мной раньше. Он был похож не на окно, не на дверь, не на зеркало. Он был похож на дырку. Но не на ту, которая появляется на протёртой пятке носка и которую надо штопать, а на ту, что называется «по шву», и зашивать такую обычно приходилось просто – стягивая края и прихватывая их ниткой, например, петельным швом. Внутри дыры клубилось и булькало что-то мерзко-чёрное, холодное и страшное.
Я остановилась и оглянулась на Артёма. Он перехватил мой взгляд, кивнул и, сделав приглашающий жест, подхватил незнакомца под руку и направился с ним ко мне, на ходу что-то говоря ему тем же строгим наставительным тоном. Тот, однако, что-то начал подозревать и по мере приближения к порталу на его лице всё больше проявлялось выражение паники. Вскоре он уже начал дёргаться, пытаясь вырваться из рук Старпома, но тот, когда надо, умел быть сильным. Мимо меня Артём протащил его почти волоком и, схватив спутника за шиворот, он втолкнул его в портал и даже наподдал пониже спины для ускорения. Кажется, тот растянулся внутри чёрного месива с той стороны портала, а Старпом стянул края дыры руками.
– Шей!!! – рявкнул он, закрывая дыру и одновременно лягая ногой пришельца, который пытался вернуться обратно на борт.
Я подскочила и принялась торопливо накидывать крупные стежки на края. Шить было непросто, края раздвигались под давлением неудачливого нашего инвентаризатора с той стороны, прогибались под ударами ноги Артёма с этой стороны, и вообще я та ещё рукодельница! Но в конце концов мне всё же удалось стянуть края портала кривым швом и теперь я уже спокойнее прошила его мелкими стежками для прочности. Когда я закончила, волшебный шпагат Батбаяра закурился синеватым ароматным дымком, от него занялся и лоскут портала, а через минуту всё это исчезло. Мы стояли у чистой стены, и я только теперь вспомнила про всю толпу теней. Я судорожно повернулась, но в библиотеке никого не было, кроме Тёмки и меня.
– Они были просто миражи, – устало улыбнулся Артём, – они исчезли вместе с ним, – он кивнул на стену, где был портал, и прижал меня к себе.
Я привыкла к тому, что на «Летучем» всегда можно очень быстро оказаться там, где тебе надо. Волька умел оперативно менять конфигурацию коридоров и, в зависимости от спешности, можно было переместиться с бака на ют, сделав десять шагов. Ну, не десять, побольше, это я утрирую, конечно, но суть та, что очень быстро. И это при том, что «Летучий» – корабль не маленький, как-никак, сто четырнадцать метров с половиной в длину. И вот сейчас сущность занимается другими делами (надеюсь, важными, иначе я буду злиться), а мы с Артёмом несёмся по двум трапам и по длинным коридорам в библиотеку, а она, кажется, не приближается, а удаляется от нас. Когда же, наконец, заветная дверь оказалась передо мной, мне пришлось на пару минут остановиться и отдышаться, прежде чем войти.
И хорошо, что я не влетела в помещение с разгона! Пока мы с Тёмкой переводили дыхание, из-за двери послышались какие-то звуки. Мы насторожились и перестали дышать (и куда одышка подевалась?). Звуки превратились в монотонные голоса. Артём сжал мне плечо.
– Маленькая, я хочу тебе кое-что сказать, – еле слышно проговорил он.
– Ты уверен, что сейчас подходящее время? – прошипела я.
– Именно сейчас и подходящее, – кивнул он. – В последнее время ты очень изменилась, ты стала часто лезть на рожон и рисковать.
– Очень интересно! – возмутилась я и только по нажимом его руки снизила голос до шёпота. – А кто, интересно, должен был тащиться к Хаосу за этим чёртовым ножом? Ты сам согласился, что я – подходящая кандидатура!
– Это спорный вопрос, – возразил Артём, – но сейчас речь не об этом. Я просто прошу тебя с этого момента стать прежней и не рисковать. Прежде, чем что-то сделать, подумай как следует, – он выразительно посмотрел мне в глаза. – Морра, на Гаити мы привыкли к тому, что нас постоянно защищают проекции и расслабились. Помни, Азуми с тобой больше нет.
При этих его словах я едва не взвыла от страха. Азуми действительно больше не было, а я действительно привыкла при первых признаках опасности хвататься за рукоятку меча. И, поскольку меча не было, я вцепилась в Артёма. А он прижал палец к губам и показал глазами на дверь. Я очень медленно, чтобы не издать ни стука, ни скрипа, приоткрыла её. Мы припали к образовавшейся щели. Голоса монотонно проговаривали названия книг и называли номера стеллажей и полок. У меня появилось ощущение, что кто-то проводит там инвентаризацию. Но кто, кроме меня, мог это делать? Я вопросительно посмотрела на Артёма, но он был весь внимание, вглядываясь внутрь. Я нажала на дверь, увеличив щель между ней и косяком. Голоса стали слышнее – там в самом деле шла какая-то инвентаризация! До меня вдруг донеслась фраза, произнесённая властно, отчётливо и по нарастающей – словно говорящий приближался к нам. «Ищите лучше, дверь здесь, пароль должен быть в одной из книг!» – сказал невидимый нам начальник.
Артём посмотрел на меня. Я пожала плечами. Что за дверь? Не было в библиотеке никаких лишних дверей! В тайное помещение можно было пройти без двери, и это только я могла сделать, а пароль никакой к ней не нужен, нужны только Волька и я. Под требовательным взглядом призрака я лихорадочно копалась в памяти – что, что они могут там искать, какую дверь, куда??? И я-таки вспомнила! В библиотеке находилась дверь в аварийную рубку. В случае захвата центральной рубки и капитанского мостика отсюда можно было управлять всеми системами барка, даже электричество отключить одним рубильником! Вот что искали те, кто находится сейчас внутри! Если они смогут войти в неё, то «Летучий» окажется в их руках. Хорошо, если Волька успеет понять, что командует на Капитан. Но ведь Волька – тоже машина, как ни грубо это звучит, и тоже управляется. Вдруг и на него можно повлиять из этой рубки? Хотя вряд ли, скорее всего, к его системам всё же многоступенчатый какой-нибудь допуск подразумевается. Но так или иначе, надо действовать. Всё это я еле слышным шёпотом выложила Артёму и совсем было рванула дверь, когда он стиснул мне плечо так, словно хотел его раздавить. Я вызверилась на него, но он опять прижимал палец к губам и глазами показывал, что у него есть план.
Убедившись, что я поняла его, он закрыл на секунду глаза, выдохнул, выпрямился и резко дёрнул дверь. Чеканя шаг, он вошёл в библиотеку, я семенила за ним.
– …должно быть приведено в порядок! – строгим голосом сказал Артём, словно продолжая начатую фразу.
– Да, конечно! – поддакнула я, доверив ему инициативу.
– Что здесь происходит? – Старпом нахмурился, обводя взглядом помещение. – Кто все эти люди? Почему посторонние находятся в помещении?
Я тоже обвела взглядом помещение. Посторонних было по меньшей мере человек десять, это только те, которых я видела. Подозреваю, что между стеллажами были и другие. Никто из них не отреагировал на слова Артёма и как ни в чём не бывало продолжали монотонно зачитывать названия книг и диктовать номер стеллажа и полки, затем ставили книги на место. «Это не настоящие, так, тени, миражи», – я едва уловила Тёмкин шёпот. И тут из-за ближнего стеллажа появился ещё один, с канцелярским планшетом в руках. В планшете была зажата приличная пачка бумаги. «А вот с этим пообщаемся, – так же, чуть ли не простым дыханием, сообщил Артём, – ищи портал».
– Проводится плановая инвентаризация, – проговорил незнакомец, уставив на нас взгляд бесцветных скучающих глаз с мерзкими белёсыми ресницами. – На данный момент выявлена недостача целого ряда наиболее ценных изданий. Кто заведует этой библиотекой?
-Кэп, я чего-то не пойму ни хрена, - пробурчал Андр на пути к мостику. – Кто у нас на борту командует-то? Ты же вроде только начал выправляться, во вкус даже вошёл. А тут опять. Шаман, конечно, авторитетный дед, но корабль…
-Налицо попытка бунта, - сыронизировал Игорь, хитро поглядывая на Водолаза.
-Идите вы оба, в марианскую трещину! – Я раздражённо отмахнулся от подстрекателей. – Давайте сперва порядок наведём, потом будем разбираться. И вообще, устал я от всего этого. Когда будем просто ходить по морю, чтобы никто не лез с претензиями и заданиями?!
Взойдя по лесенке в рубку, мы разом забыли о своих мыслях и сомнениях. Капитанский мостик на барке был просторным, чтобы в нём поместилось и навигационное оборудование, и большой стол с расстеленными картами, и штурвал, и средства связи со всеми помещениями и службами барка, и много чего ещё, что помогает шкиперу управлять своим транспортным средством. Всё это мы увидели, такое привычное, едва ввалились внутрь. И встали столбами, ошарашенно глядя на то, во что превратилось сакральное место, святая святых любого корабля. Первые пара-тройка метров от порога были нормальными: под ногами ощущались заклёпки пола; справа, припав на одну ногу, притулилось к переборке моё капитанское кресло, удобное, обитое качественной кожей, очевидно, отъехало от стола во время качки. И при взгляде вперёд интерьер вроде бы тоже казался тем, чем должен быть, если бы картинка тут и там не была повреждена, словно побита молью, щерясь проплешинами.
-Это что за покрывало каморки Папы Карло? – Игорь брезгливо протянул руку вперёд, и изображение внутренностей рубки заколыхалось от его прикосновения. Путь нам преграждала искусно разрисованная ширма, габардин, или как там называются драпировки стен.
-Твою ж военно-морскую маму, - произнёс Пёся, заглядывая в одну из прорех. – Дядьки, а там не волшебная дверца ни разу. Там… Йопт, что происходит?!
Мы подскочили к нему и заглянули в дыру. За ней, действительно, оказался не капитанский мостик, как можно было бы предположить. Залитая солнцем площадка, выложенная серыми плитами, упиралась в такую же неяркую стену, уходящую вверх. В десятке шагов шеренга солдат со вскинутыми к плечам карабинами. Офицер, замерший с поднятой рукой. А под прицелом дюжины стволов, на стыке лежачих и стоячих камней, со связанными за спиной руками, в исподней рубахе, гордо вскинув голову, лицом к своим палачам… генерал Гусев?! И в момент узнавания поймана краем глаза рухнувшая к земле рука, треск сгорающего пороха, не залпом, не единым порывом, словно каждый второй стрелок сомневался в нажатии на курок, и вышла как будто очередь, и рубаха, только что белоснежная и девственная, взрывается в пяти местах кровавыми клочьями, и не все попали, справа и слева выбивается бетонная крошка из стены. Гусева швыряет на эту выщербленную бетонную плаху, и он, умирая на наших прямо глазах, улыбается…
Не утихло ещё эхо стрельбы, как истошный вопль раздаётся из соседней щели в материи мироздания. Дыра-то она дыра, да будто заделана стеклом, что не задерживает звука, но не выпускает оттуда на эту сторону более ничего и никого. А там о непроницаемую перепонку бьётся кулаками Фёдор Законников, наш давний знакомец и спутник. Он словно видит нас, и взывает о помощи, изорванный, изгрызенный, но жив ещё, ибо изначально делался с нечеловеческим запасом прочности. Борода клочьями, скальп почти содран, и висит на клочке кожи, белки глаз яростно вращаются, зубы оскалены, и не мольба на лице - злость. Часть его не видна нам, поглощена чернотой, что жуёт плоть, оттаскивая от окна, чавкает утробно, заглатывает, и вроде бы это Хаос, но нет, даже он не был столь страшным и безжалостным. Фёдор смотрит почему-то на меня, и сквозь яростное его рычание приказывает будто «убей, не дай сгинуть живьём в чудовище», потому и сопротивляется, ждёт моего благословения. Я, как во сне, поднимаю Кинжал, и тычу прямо в его лицо, чтобы только он перестал скалиться и приказывать. Но клинок со звоном упирается в перепонку, не достигая цели. Законников раскрывает рот, чтобы презрительно заклеймить меня, но выплёскивается из него чёрная жижа, лицо распадается на фрагменты, а тьма залепляет стекло изнутри, завершая сеанс.
Игорь и Андр повисают на мне, оттягивая от проклятой тряпки, и мы вываливаемся за дверь, на палубу.
-Где этот шаман со своими заплатками?! – ругается Пёся.
-Ты думаешь, если залатать дырки, всё станет, как раньше? – предполагает Игорь.
А я, опомнившись, обнаруживаю проковырянную дыру в досках палубы, потому что всё пытаюсь облегчить страдания Фёдора, перфорируя лезвием пространство перед собою…
Дорогие мои!!! Спасибо за поздравления! Согласен, пусть придёт всё, что мне пожелали. А по мере поступления буду делиться с вами. Ну, за исключением, пожалуй, женщин, самому пригодятся. И умные, и глупые, всякие, найду применение.
Главное, вы не пропадайте с курса, идите рядом, борт о борт, вместе чего-нибудь да замутим. В первый раз, что ли?
А шторма... Ну, куда же без них? Как там пели, руки крепче становятся в них, и всякое такое. Да и кто нам даст спокойной жизни? Только если никому не нужны станем. Но такой покой нам не нужен!
Пусть не будет в жизни полного штиля, но и не будет штормов, пусть будет всего в меру. Качайся на волнах радости и позитива, а солнце пусть блеском отражается в твоих счастливых глазах! :)
С Днём Рождения Кэп! Желаю тебе Побед, Доброй Удачи, Творческих Искр, вкусных шашлыков, старого коньяка, любви умных и красивых женщин (то что они умные - это нестрашно, когда влюбляются - глупеют... это проверено). Пусть твой парус белеет в этом житейском море много-много лет!
С Днём рождения, Капитан! Пожелать хочу я Вам Счастья много-много, как океан! Чтоб здоровье - как скала! Вдохновенья - ураган! И пусть будет всё, как хочется Вам!!!!
При этих словах Батбаяра Капитан резко подался вперёд, сбил с ног стоявшего перед ним Андра и рухнул на него под тяжестью ввалившихся следом Игоря, Артёма и замыкающего «вхождение» Макса. А вот мы с Кириллом, оказавшись на палубе «Летучего», сразу же предусмотрительно отбежали в сторонку. Ну, если честно, это было сделано не совсем из разумных побуждений. Во-первых, мы в первый момент не поняли, что произошло и здорово перепугались, так что отскакивание наше больше походило на паническое метание, но мы быстро поняли, что находимся на родном барке. Во-вторых, колдующий шаман, махая своей колотушкой, едва не влепил ею в лоб Юнги, и это тоже сыграло свою роль в том, что мы не оставались на месте прибытия. Ну а в-третьих, когда до нас окончательно дошло, что мы вернулись домой, мы на радостях принялись носиться вокруг юрты, как два полоумных подростка. Кирюшка, конечно, и был подростком, а я давно вышла из юного возраста. Но дом, милый дом кого угодно вернёт в детство.
Хоть нам и показалось, что мы носились друг за другом полчаса, на самом деле прошла пара минут (за полчаса беготни я бы задохнулась), и их нам хватило, чтобы радость слегка улеглась, и мы с полным удовольствием могли теперь наблюдать копошащийся на палубе клубок из рук, ног и тел наших друзей. Первыми из кучи-малы выпутались Артём и Игорь и, не глядя по сторонам, рванулись к нам, чтобы защищать от опасностей. Киру и мне пришлось активно вопить и отбиваться, пока наши защитники не осознали, что нам грозит только удушение от их объятий. Но и успокоившись, они не отходили от нас ни на шаг.
Капитан и Макс тем временем тоже поднялись на ноги и помогли встать Андру, изрядно помятому – ведь он оказался в самом низу, под всеми влетевшими после него. И высказывал своё недовольство Водолаз не очень-то подбирая выражения. Но мы вошли в его положение и не мешали ему, пока он сам не иссяк. Почти одновременно с завершением гневных речей Андра прозвучал последний «буммм» барабана, и наступила блаженная тишина, нарушаемая только плеском воды о борта корабля, как написали бы в книге.
– И что это значит? – поинтересовался Капитан. – Ты, Батбаяр, хоть бы намекнул как-то, что мы сейчас переместимся, а то мы немного невежливо покинули фрегат.
– Ну почему же не вежливо? – хмыкнул шаман. – Ты и поблагодарил, и извинился. А что ещё надо? От каждого личное прощальное рукопожатие?.. Вот то-то и оно, – закончил он, видя, что Капитан не собирается возражать.
– Да и мы вроде как миссию свою закончили, – согласился Макс. – Врагов изничтожили, клинок добыли, а больше ничего и не собирались делать. Кстати, где клинок? – спохватился он, обратив внимание на пустые руки Капитана.
– Где-где, – буркнул тот, – там, где должен быть, – и показал нож, вытащив его из-под рубашки. – Холодный, зараза, столько времени за пазухой лежал, и ни фига не нагрелся.
Мы дружно встали в очередь потрогать лезвие и убедиться, что оно действительно почти ледяное. Кровь Камаля давно стёрлась с него, и клинок красовался своей гравировкой, а рукоятка вовсю сверкала драгоценными камнями.
– Далеко не убирай, пригодится, – посоветовал Батбаяр, – призыв ведь был не просто так. Пока корабль беспризорный был, хаос его потрепал, мы тут с хранителем его подлатали, но не справиться нам двоим, хорошо ему досталось. Ещё и порталы открылись. А они, как говорит Волька ваш, основательно пробивают защитные силы, что у него есть. Проекции я сделать пока больше не могу, ибо и мои силы не бесконечны, а хранитель корабля тоже устал. Так что надо вам включаться в работу и порталы закрывать. Два небольших можно зашить, я вот вам тут инструмент подготовил, – Батбаяр сунул в руки мне и Максу по толстой двадцатисантиметровой игле и по мотку тонкого шпагата. – По двое идите, один края стягивать будет, другой зашивать. А ты, Капитан, бери остальных и идите к самому большому порталу. Хранитель пока его держит, но ему бы другие дырки позаделывать надо. А через портал большой лезет всякая дрянь, так вы проход защищайте. А мы с Волькой мелкие прорехи закроем и к вам, вместе поднажмём и закроем.
– Не понял ничего, да ладо, – буркнул Андр.
– Что не понять-то? – пожал плечами Капитан. – Морра и Артём – к одной дыре, Кир и Макс – к другой. Игорь, Андр – за мной… Шаман, а где порталы-то?
– Меньшие на камбузе и в библиотеке, а большой – в рубке, – откликнулся шаман.
Он аккуратно поставил на место барабан и колотушку и вооружился десятком разнокалиберных то ли палок, то ли трубок. Но я уже не смотрела и не слушала, кто что делает, куда идёт и о чём советуется. В моей драгоценной библиотеке портал, через который может пролезть всякая мерзопакость и покалечить мои книги! Или того хуже – утащить в эту дыру! Покалеченные книги я починю (их и так полно, разваливающихся на страницы, чиню-чиню, конца-краю им нет), а вот украденные уже не вернёшь. Снова приближаться к Хаосу мне совершенно не хотелось, даже ради книг. Поэтому я схватила Тёмку за руку, и мы с ним понеслись по коридору в библиотеку. Увы, Волька, похоже, в самом деле был очень занят, поэтому не открыл нам короткого пути, и мы вынуждены были скакать по трапам и нестись по лабиринту коридоров, пока не достигли заветной двери.
… Звук зародился на задворках осознания, как бухтение, слабое, ощущаемое даже не ушами. Такое бывает, когда повышается кровяное давление, а ты лежишь щекой на подушке, и пульс отдаёт в наволочку, как в мембрану динамика, возвращаясь обратно в виде ритмичных толчков. И уровень шума нарастал.
-Что это за рокот? – нахмурился Рик, выглянув в иллюминатор. Мы втроём, с капитаном и Пёсей, пили чай в кают-компании, Огненный мягко покачивался на волнах, небо синело, ветер лениво дул, и никто никуда не спешил.
-Да не пойму, на грозу вроде не похоже, - потёр я виски. – И не канонада.
Мистик достал из кармана наладонник, потыкал пальцем в экран, переводя сигнал с внешних микрофонов на динамики в подволоке. Помещение сразу наполнилось чужеродной тахикардией, погрузив нас внутрь басового барабана. Улавливался какой-то рисунок, но слишком рваный, чтобы войти с ним в резонанс. И это была не морзянка, разобрать биты на отдельные фрагменты не получалось.
-Джуманджи какое-то, - Андр почесал подбородок. – Пошли наружу, может, какой ящик к нам подплыл, в игру заманивает.
Но водная гладь была чиста, посторонние предметы вокруг фрегата не дрейфовали. Зато к утробному пульсу добавились подвывания, обрывки распевных нот с горловым вокализом. И я понял, на что это было похоже.
-Где-то шаман камлает, - озвучил мою мысль Фрегатный. – Но не на борту, система бы его обнаружила. Ни хрена у него подготовка, так эфир качать, аж дрожь берёт.
-Согласен, мощный лама, - усмехнулся я. – Есть один на примете, только недавно его на клинок насадили, почти кончился. Однако вот, оклемался, песенки распевает.
-Работает дядя, какой-то ритуал видимо у него, - добавил Мистик. – Надеюсь, не против нас затеялся. Эти персонажи на такие штуки способны, иной раз и не знаешь, откуда прилетит. Все стихии в их распоряжении, наворотить могут выше крыши.
Тем временем на палубу высыпали мои экипажники, привлечённые степными напевами и ударами бубна. Заозирались, перевешивались через леера, вглядываясь в толщу воды. Тоже не могли сообразить, откуда идёт знакомый саунд-трек. Причём, страха ни у кого не было, только интерес.
-Монгол разошёлся, я смотрю, - Андр поёжился, - старый хрен, видать, Тенгри его качественно подлатал. Дух духа в беде не бросит.
-А вот корпоративный дух вряд ли бы бросился на помощь, - скаламбурила Морра. – Они, наоборот, как стервятники набрасываются на оступившегося…
Она хотела ещё что-то добавить, но… исчезла. А следом за ней Юнга. Игорь взревел, они с Артёмом заметались по палубе, но тщетно, мальчишка и Оракул просто растворились в пространстве. Пёся повернулся ко мне, с пониманием и уверенностью в глазах, даже успел выговорить «приз…», прежде чем беззвучно перестать быть рядом с нами.
-Что ещё за приз? – спросил Рик. Казалось, его ничуть не удивили пропадающие люди, словно это было обычное для него явление. – Кто быстрее и надёжнее спрячется, тому награда? Медаль?
-Призыв, - сказал я, пожав плечами. – Если что, не поминай лихом, и не обижайся на нас. Спасибо за гостеприимство, кстати.
«Гостеприимство» отзвучало ещё на борту фрегата, а вот «кстати» досталось верблюжьей кошме, которая, в силу своей тяжести и толщины, даже не шелохнулась. Юрта Батбаяра не изменилась с того момента, как мы открывали шаману свои тайны, будучи развешанными на верёвке, сплетённой из конского волоса, как тетива лука.
-Капитан, ты это, пройди вперёд, не загораживай зону прилёта, - сказал старец, не переставая долбить колотушкой в свой боевой барабан. – А то следующие путешественники на тебя наступят, зашибут неровён час…
Я так и не понял, зачем потребовалось помещать Морру в лазарет. Перевязку я сделал хорошо, кровотечение прекратилось, и завтракать на руках я её принёс не столько из-за её состояния, сколько из… но, впрочем, это уже моё личное дело. Но я не стал спорить – всё же на фрегате мы гости, и командует здесь его капитан. Потому я и её уговорил подчиниться, и она, хоть и на сразу, но согласилась с моими доводами и осталась в лазарете, недовольно фыркая. Обоим капитанам и Андру нашлось, что обсудить, и мы оставили их предаваться воспоминаниям и делиться последними событиями. На фрегате не было зоны отдыха с шезлонгами и столиками, как на «Летучем», поэтому мы – Макс, Игорь, Кир и я – отправились в каюту, в которой ночевал адвокат – она оказалась самой просторной. На столик выложили прихваченную с собой снедь – бутерброды, печенье, пирожки, сладкие булочки, пару коробок сока и бутылку коньяка. Игорь с Кириллом растянулись на койке, а мы с Максом расположились на диване. Я тревожился за Морру, но не стал поднимать этот вопрос с ребятами, побоялся, что они, уже неплохо похмелившись за завтраком, решат пойти спасать её из лазарета. Кир пустился в рассуждения, сравнивая фрегат и барк, но Игорь одёрнул его, заявив, что оба корабля слишком разные, чтобы их сравнивать.
– Вот вы где! – в каюту, прихрамывая, вошла Морра и, не дав нам закрыть разинутые от удивления рты, вклинилась между Максом и мной на диване. – Избавились, значит, от меня, и теперь сидите тут, плюшками балуетесь, – на кивнула на стол.
– Ты голодная? – спохватился я.
– А как ты думаешь, Тёма? – возмутилась она. – Это вы разносолами баловались, а я наедине с какими-то диагностическими комплексами бездушными валялась, слушала как они пищат и урчат, и никто меня завтраком накормить не удосужился перед этим. Так что я бы от кофе не отказалась.
– Кир, подсуетись-ка, – Игорь спихнул сына с койки и отправил на камбуз.
– Так этот комплекс уже тебя «продиагнозировал»? – поинтересовался Макс. – Ты не заразная?
– А чего меня «диагнозировать»? – в тон ему огрызнулась Морра. – И потом, ещё неизвестно, кто из нас заразный – ты или я. Дай пирожок! – мы дали ей и пирожок, и бутерброд, и стул, чтобы она могла удобно расположить больную ногу.
– Так ты… – начал Игорь, приподнимаясь на локте.
– Именно так, – кивнула она. – Пришлось помучиться, дверь этой диагностической каюты блокируется, пока приборы работают, а иллюминатор – нет. И он довольно-таки большой. Так что, если бы я решила не ковыряться с дверью, а сразу вылезти через него, то ещё и на завтрак бы успела. Впрочем, меня тогда, наверное, обратно… Надеюсь, Кирюшка сообразит не говорить, что это для меня кофе… А вообще после твоей перевязки, Тёмка, мне сразу стало лучше, я это чувствовала ещё пока ты промывал рану. И сейчас она даже не болит. Ну только когда хожу. Да и не глубокая она ведь на самом деле, только что крови много.
– Глубокая или неглубокая, – возразил Макс, – но тут же дело было ещё и в оружии. Помнишь ведь, что шаман с Пругом говорили – Хаос даже с ножиком этим не контактирует.
– А что оружие? Спасибо, Кир, – она взяла принесённый Юнгой кофе. – Клинок Последнего Удара, смею напомнить, создан как раз для борьбы с тёмными силами и проклятиями. Хаос – субстанция скорее тёмная, потому и сторонится. Жрец, который владел Клинком при жизни и который был со своим оружием похоронен, этим ножом проклятия снимал. Или вы забыли историю Клинка? Так что, хоть этот гад меня лезвием и задел, то, если на мне и лежало какое-то проклятие, то теперь его нет, Клинок его должен был снять. А если он не смог это сделать, будучи в руках злыдня противного, значит, сила его была направлена на угнетение способностей этого самого злыдня. Вот и всё, – во время своей речи она усердно поедала пирожки и пила кофе, и, закончив говорить, уютно привалилась к моему боку.
– Хорошо, если так, – кивнул Игорь. – Я бы мог возразить, но не хочу притягивать возражения за уши. Мы ведь и в самом деле за всеми событиями уже и забыли, зачем нам Клинок. А по словам Андра, – адвокат прикрыл глаза и процитировал Водолаза : – «Кто бы ни был бокором (а Камаль – это не худший вариант, мы с ним хотя бы знакомы), то он может оказаться существом трудноуничтожимым и легкосбегающим. Так что для нашей безопасности нам надо не только бокора, а, что гораздо ценнее будет, Клинок Последнего Удара найти и куда-нибудь тут, на «Летучем», на вечное хранение положить. Поскольку сбежавший бокор будет пупсиков своих лепить, а мы Клинком сможем им пузики вскрывать и проклятие снимать, даже не задумываясь, по чью душу куколка сделана…». Вот, кстати, тоже вопрос – насколько велика вероятность, что Камаль снова сможет улизнуть?
– Я бы сказала – стопроцентная, – пробурчала Морра. – Мы и его, и Феденьку уж сколько раз хоронили, а они поболтаются где-то и снова тут как тут…
– Значит, нам теперь остаётся только «Летучий» найти? – спросил Кир.
– А чего его искать? – хитро улыбнулась Морра. – Он здесь, рядом.
– Где? – Макс подскочил к иллюминатору. – «Летучий», ты где?.. Ну чего ты врёшь? – он с упрёком повернулся к Оракулу. – Нет там ничего…
– Говорю тебе, он здесь! – твёрдо сказала она. – Он здесь, и ждёт, когда его Капитан прикажет ему приблизиться.
– Конечно, не механикам же всяким забортным он отзываться будет! – ехидно подковырнул друга Игорь.
Решать вопросы, даже самые несущественные, после интенсивного возлияния – задача архитрудная. Обезвоживание организма приводит к повышенному трению при движении мыслей внутри мозга. Даже слышно, как они скребут несмазанными боками пересохшее дно русла нейронного тоннеля, по которому ползут. Бытует мнение, что моряки, а особенно военные, шибко тренированы в плане алкоголя. Свежий солёный океанский воздух, очевидно, способствует метаболизму, и всякие продукты распада этанола быстрее выводятся из отравленного им туловища. Не знаю, в теории, может, и так. Сейчас мой метаболизм не меньше меня страдал, находясь в исключительно непригодном состоянии.
Проснувшись, я первым делом нащупал под рубашкой Кинжал, убедился, что никуда он не пропал. Хоть на борту и все свои были, но мало ли, пьяный сон тяжёл, мог и сам куда-нибудь заныкать сокровище, и не вспомнить после. Хотел было дальше провалиться во тьму, но тут меня посетил хозяин приютившего нас Огненного, и с ходу начал грузить текущими проблемами.
-Рик, изверг, чего ты хочешь от меня? – с трудом протолкнул я фразу через связки. – Связь с Летучим у нас держит Оракул, а я сейчас даже до тебя еле-еле доношу слова.
-Ты, Старый, не напрягайся, - по-отечески сказал Фрегатный. – На вот, скушай таблеточку, поправь голову.
-Опять спецсредство? – нахмурился я. – Потом в журнал наблюдений занесёшь, мол, реципиент получил дозу, и перенёсся в параллельную вселенную?
-Обижаешь, - пожурил меня он. – И, гляжу, не так ты и болеешь, раз такие фразы в силах произносить. Между прочим, те консервы вы сами зачем-то прихватили с собой, они были для другого предназначены. Так что все вопросы к зеркалу.
-Ладно, давай свою пилюлю, Асклепий, башка и впрямь дерьмом набита.
-Это потому что ты на койку задом наперёд завалился, ноги выше головы оказались, вот оно куда не надо и перетекло. Физика, брат, штука упрямая.
-Ладно, умник, уел. Да, годы берут своё, теперь двое суток надо, чтобы в себя прийти после гулянки. Ты с местом определился? Где мы хоть оказались?
-Тихий Океан, недалеко от юга Африки.
-Ни хрена себе, а вчера ещё на Гаити были. Может, составим конкуренцию межконтинентальным перевозчикам? Денег подзаработаем на мгновенных перемещениях на дальние расстояния.
-Не, на похмельную голову тебе бизнес-идеи хреновые чудятся, хорошо, что кроме нас здесь больше никого. Из тебя конкурент, как из меня балалайка. Ты мягкий и недальновидный. Сожрут на этапе мониторинга рынка. И потом, сам вчера горевал, что все ручные телепорты благополучно пролюбили, сеть переходов заблокировали, файлы управления из системы потёрли. У вас даже Летучий ни на ДжиПиЭсе, ни на Глонассе не отображается.
-Ну так это же хорошо, хрен нас найдут, даже если будут стараться.
-Это да, у спасателей, которых наймут родственники пропавших вместе с вами туристов, шансов будет немного. Зато у юристов окажется куча пунктов предъявления исков.
-Хреновый из тебя романтик, - вздохнул я. – Мне Игорь тоже порой мозг выносит всеми этими пунктами да параграфами, и ты туда же. Ладно, надо Морру проведать, и это, там пожрать осталось что после вчерашнего пиршества?...
Похмельное утро принесло неожиданные проблемы. Но не те которые возникают из-за отсутствия рассола в банке с огурцами, исчезновения пива в большом холодильнике или медикаментов типа "ПапаЗол" в аптечках. У Оракула открылась рана полученная ею в схватках со всякой потусторонней дрянью, типа той которую Старый распределил из моих контейнеров по всем направлениям. Собственно я так и поступил со всеми образцами. Кого утилизировал, кого домой отправил. Штатно, без эмоций. Кляксы Хаоса долго разглядывал, прикидывая чем эта материя может мне пригодиться. Ничего не решил, махнул рукой и отправил не распечатывая вместе с контейнером обратно туда откуда они вывалились. Потустороннюю морскую фауну долго снимал с различных ракурсов, брал пробы химсостава воды и изымал срезы тканей. Генетический анализ показал большую склонность ДНК к хаотическому перестроению, но каждый раз белки занимали вполне определённые позиции в цепочке. Хаос хаосом, а принцип "каждый элемент стремится занять положение с наибольшей потенциальной и наименьшей кинетической энергией" действовал и здесь. Так что как ни мутировали рыбки - всё равно из мурены получалась мурена а из краба- краб. Количество зубов и клешней могло меняться, материалы панциря и чешуи приобретать то жёсткость наждачки то текучесть слизи но базовую конструкцию ни одна особь не изменила. В общем и рыбку вместе с водой я так же отправил обратно. А вот Оракул - да, огорчила. Рана открылась, кровопотеря большая. Мы перенесли её в медблок в спецкаюту. И оставили на попечение диагностического комплекса. Неделя у нас была, до того как я настрою системы фрегата а там.... Там конечно будет видно, но я планировал поговорить со Старым на предмет рывка к Летучему. Потому что меня вдохновила сама способность моего корабля отзываться на эмоциональный настрой, и переноситься туда где находится объект эмоций и размышлений. Дескать - "просто подумал и ты уже там". Конечно, системы придётся регулировать. Такие резкие рывки не в моём стиле. Значит придётся опять заниматься нудной и тонкой работой, рассчитывая и выставляя чувствительность датчиков, пробуя и вновь уточняя параметры автоматики... И Оракула придётся лечить более интенсивно (хоть я против ускоренных методов реабилитации - отлежаться всё равно когда-нибудь надо, организм обязательно должен спать, есть и отдыхать) без её дара чувствовать Летучий будет трудновато. Сделав такие выводы я отправился в каюту Старого, надо было уточнить кое-какие детали. Хоть и капитан здесь- я, но командир флотилии - он. А флотилию надо было воссоединять.
Едва проснувшись после ранения, исцелённая Держипальцем Морра без конца бурчала на меня за то, что я позволил «этому мерзкому крокодилу» не только приблизиться к ней, но и что-то там прилепить ей на открытую рану. Доводы, что она могла истечь кровью, не помогали, и она ехидно напомнила мне, что когда-то я справился с извлечением железного крюка, на который в своё время пираты насадили незабвенного Фёдора, не к ночи будь помянут. Впрочем, скоро я и сам стал подозревать, не было ли ошибкой доверие этому бородачу. Из всех проекций он и Тычок выглядели как настоящие разбойники с большой дороги, но шаман ручался за них, и мы приняли их, хоть и скрепя сердце. В то же время чужая душа – потёмки, вот Онрё к примеру, пользовалась и вовсе неограниченным доверием, кидалась на выручку не щадя себя, смотрела на Пруга как на божество и имя его произносила с глубочайшим почтением, только что на колени перед ним не падала. И на тебе – улучила момент и едва его не обезглавила.
На сомнения относительно пользы вмешательства Держипальца в лечение Морры меня стало наводить её поведение. В ней появилось что-то грубовато-вызывающее, даже говорить она стала чуть иначе. Но сначала я объяснил себе это её путешествием в окрестности Хаоса и схваткой с Камалем, всё же это было серьёзным испытанием. Но после, когда черная масса Тьмы снова пробилась в этот мир, Морра вдруг выругалась так, как никогда в жизни себе не позволяла. И тут я уже встревожился. Наконец, при виде нападающих на нас контрабандистов Бертрана, она выхватила меч из ножен с хладнокровием закалённого в смертельных схватках бойца, а в прищуренных глазах мелькнул кровожадный огонёк жаждущего убить. И смотрела она на них так, словно выбирала для себя жертву. Когда же я увидел, что лезвие меча не озарилось ни голубым, ни синим свечением, я понял, что «пластырь» налепленный Держипальцем, действительно что-то сотворил с ней.
К счастью, увидеть её в действии мне не пришлось – капитан фрегата Рик вмешался в происходящее и всё вражеское оказалось заблокированным в прозрачных пузырях, а меч Морры вернулся в ножны. Затем был обильный ужин с не менее обильными возлияниями. Правда, я, помня предыдущий опыт, на коньяк не налегал, Морра – тоже, но она после того, как мы ступили на палубу фрегата, вся как-то сникла, словно умирала от усталости. Едва поковыряв в тарелке, она ушла спать. Следом за ней исчез Кирилл, но этого никто не заметил, когда же вспомнили о нём, и отправились искать, выкрикивая его имя, будто были в лесу, он сонно выглянул из «гнезда». Игорь, изрядно набравшись, полез к нему и едва не рухнул вниз. Пришлось отправить его спать и, учитывая его состояние, я это сделал не очень вежливо. Тем более что перед этим мы насилу выловили из воды Макса, который решил освежиться, нырнул прямо с борта в море и плавал брассом вокруг фрегата, вопя на русский манер строчку старой мексиканской La Bamba: «А я рыба, я рыба…». И всё это время меня тревожило что-то неуловимое, словно я забыл о чём-то очень важном.
Морру я нашёл в одной из кают, она спала в одежде, уткнувшись лицом в стену. Я устроился в соседней. Под утро меня разбудили стоны из-за перегородки, разделяющей наши каюты. Я плюнул на приличия и заспешил к ней. Рассветный свет проникал в помещение, и я сразу увидел, что её постель пропитана кровью. Морра металась на ней в жару, но была в сознании.
– Тёмка, Тёмка, зачем ты его ко мне подпустил, – забормотала она, едва увидев меня, – как же больно! Помоги мне…
Я видел её белое лицо и изо всех сил пытался взять себя в руки. Судя по количеству крови, промедление могло стоить ей жизни, а я никак не мог стряхнуть растерянность и оцепенение, чтобы решиться на какие-то действия.
– Проекции не прошли за нами, – совсем тихо прошептала она.
Точно! Я вспомнил то, что тревожило меня с того момента, как мы поднялись на фрегат – все наши проекции исчезли. На катере они были, были точно, потому что меч Морры тоже был проекцией, и она его держала в руках. Но, по-видимому, что-то уже начинало происходить с ними. В то мгновение я решил, что меч не светился из-за влияния Держипальца, но, возможно, действие проекций блокировали какие-то системы фрегата. Я очнулся, намочил полотенце, положил Морре на лоб, она тут же прижала его к лицу.
– Полежи спокойно, пожалуйста, – попросил я.
Она кивнула, и я осмотрел рану. Она выглядела точно так же, как при возвращении. Похоже, лоскут с предплечья Держипальца исчез вместе с ним. Но если сам бородач рухнул в открытую Пругом дыру сразу, то часть его кожи, слившаяся с организмом Морры, истаивала постепенно, потому она и была такой усталой на ужине. Крови натекло очень много, но важные сосуды не были повреждены, иначе она бы уже была мертва. Это уже хорошо. Кровь продолжала сочиться. Я обмыл рану чистым полотенцем, нашёл в каюте маленькую аптечку первой помощи (кстати, у нас на «Летучем» в каютах аптечек нет, если что – приходится бегать в лазарет, надо бы при возвращении это исправить). Тут было всё необходимое для обработки ран, и я, призвав на помощь все свои теоретические знания, сделал всё, что было возможно. А потом перенёс Морру в свою каюту, потому что видеть её в луже крови было невыносимо.
– Азуми больше нет, – Морра показала на ремень, где были ножны с мечом, теперь от них не осталось и следа.
– Видимо, защита проекций нам больше не нужна, – предположил я, гладя её по волосам, – или они вернутся, когда мы сойдём с фрегата.
– Я бы хотела сойти с фрегата на «Летучий», я по нему соскучилась, – она прижала мою ладонь к своему лицу и тихо добавила: – И по тебе тоже.
К завтраку я тоже отнёс её на руках, чтобы она не тревожила больную ногу. Наши встревоженно кинулись к нам, увидев это. Капитан отрывисто спросил, что произошло.
– Проекции исчезли, – объяснил я. – исчезли и меч-Азуми, и заплатка Держипальца. Рана открылась, но… Жизнь и Смерть хоть и ходят рядом, но касания их фатальны для обеих, – я вспомнил слова Пруга, – а жизнь Морры и моя смерть уже давно не просто коснулись, а переплелись, так что я просто обработал её и перевязал… Надо было сразу сделать это самому, и не слушать всех этих знатоков Хаосов и прочего, – только теперь до меня дошёл смысл не понятой тогда фразы Магистра.
-Короче, вот этот, у штурвала, - показал я на уменьшенного до размеров детского оловянного солдатика Камаля, - очень нехороший человек, прямо редиска. Ведь сущности зла бывают разные, ты и сам знаешь. Те, кто в Тёмный Пантеон изначально были прописаны, внедрены, и легализованы с определёнными целями, задачами – наверное, по странной логике быть должны. Для равновесия ли, или для контраста. Не было бы их, как бы мы узнали, «что такое плохо»? Крестник твой – Вахтёр, или Седьмой, студень из аквариума. Прочие Падшие и иже с ними. Ну, это тема вечная. Так вот, их ещё можно принять, скрипя совестью. А есть типы, невесть откуда получившие силу, нахватавшиеся умений, знаний, навыков, но из обычных, человеческих сословий. Вот их зло принимает масштабы и формы за пределами всяких норм и правил. Да, и у отрицательных персонажей есть свои регламенты. А такие вот Камали просто срываются с нарезки, и начинают беспредельничать. Главное, себя причисляют к ТОЙ стороне. Но ТАМ никто не хочет ни считать их своими адептами, ни принимать их деяния, как дань, подать, налог, или как вообще засчитываются всякие безобразия, по какой тарифной сетке.
-Ну, про него я понял, однозначно в расход. – Рик словно сделал пометку в ежедневнике, шевельнув пальцем. – А остальные?
-Бертрана мне отдайте, я ему обещал пластику ягодиц сделать, - Андр клацнул зубами возле соседнего пузыря, где томился одноглазый, с ужасом глядя на зверское выражение лица Водолаза. Интересно, сознание его тоже сжалось до лилипутского, и действительно Пёсины клыки для него сейчас виделись огромными, чуть ли не с него самого размером? Если да, то я уже тревожусь за его психику. А коль он нас ещё и слышит…
-Эти лишь материал, статисты, - вздохнул я. – Жаль, конечно, их так оценивать, ведь они люди, какие-никакие. Да и нагадить толком не успели.
-А, то есть ты предлагаешь дать ему шанс допроизвести дерьма до критической массы, чтобы уж наверняка его «тёмненькие» к себе забрали, гарантированно? – Мистик даже хрюкнул от своей мысли.
- У этого до кучи горе в семье, они чего-то там с колдовством перемудрили, ещё не рождённый ребёнок уже какому-то Лоа продан. – Морра вспомнила слова Барракуды.
-С ним тоже ясно, его домой, киндера вытаскивать. Андр, не будешь претендовать на его органы?
-Да что я, зверь что ли? – Пёся замахал руками. – Ему и так вон досталось. Ты только капсулу подальше от нас вскрывай, не люблю я этих физиологических ароматов.
-Добро, - согласился Мистик.
-Кораблик на место, в пучину морскую, - продолжил я распределять врагов. – Он уже один раз погиб, списан, отпет и обмыт. То есть все его долги этому свету отданы. Кляксы Хаоса можешь себе в коллекцию взять, для опытов. Только аккуратнее, субстанция неприятная и живучая.
-Не учи отца, - воскликнул фрегатный, - и баста.
А потом мы надрались в военно-морские слюни, как в старые добрые времена. Кого-то уронили за борт, и он не хотел назад вылезать. Пели пиратские песни, искали сундуки с пиастрами и бочки с ромом, не нашли, но это никого не огорчило. Потеряли Юнгу, обнаружили на марсе, в корзине вперёдсмотрящего, сонного. Игорь, что хвастливо полез на ванты, едва не сверзился с самой верхотуры, получил втык от Старпома, обиделся и ушёл спать. Больше я ничего не помню об этом празднике жизни…
20203
20192
20191